Развод. Со мной так нельзя

– Не томи, Ви! – взмолилась, вскакивая с постели. – Иначе я прямо сейчас вызову такси!

Я заметалась по номеру, совершенно точно зная, что больше не смогу оставаться в стороне. Помчусь к детям, дам нагоняй мужу и выпру его из квартиры и наших жизней навсегда. И как бы больно ни было мне и Даше с Люси, я прежде всего научу своих дочерей, что с ними поступать так нельзя. Они мне потом еще спасибо за это скажут.

– В общем, вчера мы были у вас дома. Я и мама. Ковалев накормил Люду грибами и молочным коктейлем, ты представляешь?

Сестра старалась говорить как можно беспечнее, но я вся похолодела. У Люси с рождения было не слишком хорошо с животом, вот я и старалась до сих пор потчевать ее как можно более здоровой пищей. Что Алексей знал, как дважды два, потому что я не упускала случая указать ему на это. И что же он сотворил? Пошел на этот демарш осознанно?

– Скорая сказала, что все хорошо, – продолжила Виолетта.

Мама дорогая! У нас были врачи!

Я стала бегать по номеру, бросая в сумку немногочисленные вещи, которые вчера успела вытащить. О чем там меня просила сестра? Чтобы я не срывалась с места? Черта-с-два!

– Я буду через час. Сможешь подъехать к нам и сводить детей погулять ненадолго? – спросила я сестру, наскоро надевая джинсы.

– Ариш, мы на связи с Дашей. Они проснулись, все хорошо. Дашуля каши сварила, Люси поела. Сидят втроем дома, – затараторила Виолетка, но я уже не слушала.

– Так сможешь посидеть? Считай меня дурой, но все. Наигрался Ковалев в отцовство, теперь пусть проваливает к своей блондинке. Думаешь, он понял что-то? Три раза ха! Помучился, может, да и то вряд ли. Но помучил и моих детей, а я этого, как мать, допускать больше не могу!

Прочитав эту мини-лекцию, в которой сестра совершенно не нуждалась, я нацепила толстовку и, взяв сумку, вышла из номера.

– Приеду через час, – после недолгого молчания сказала в трубку сестра и я, попрощавшись с ней, отправилась на ресепшен.

А когда ехала в такси домой, еще одной причиной, по которой мое возвращение превратилось в совершенно необходимое, стало сообщение от Даши. Она прислала мне три красноречивых слова, в которых так и сквозила вся ее маленькая огромная боль: «Я все знаю».

– Мама! – громким шепотом обратилась ко мне старшая дочь, едва мы с Виолеттой переступили порог квартиры.

Сама Дашка бросилась в мои объятия, прижалась так, как будто боялась, что я исчезну. Я обняла ее крепко-крепко, коснулась губами макушки.

– Папа и Люся спят, – сообщила она мне. – Точнее, папа спит, а Люська в телефон играет рядом.

Я вздохнула, отстранив от себя дочь. Сняла обувь и сказала, придав голосу мнимой беспечности:

– Собирайтесь на прогулку – ты и Люси. Вас тетя Ви отведет куда-нибудь в парк.

Даша посмотрела на меня с сомнением, но я, заверив ее улыбкой в том, что все в порядке и я справлюсь одна, прошла в нашу с Ковалевым комнату.

Храп Алексея оглашал пространство, явственно говоря о том, что мужа сейчас из пушки не разбудишь.

– Мамоська! – восхитилась моему приезду Люси, которая резво соскочила с кровати, предварительно бросив телефон отца рядом с ним, подбежала ко мне и прижалась к моим ногам.

Ковалев дрых, хоть из ракетницы стреляй.

– Маленькая моя, – подхватив младшую дочь на руки, я прижала ее к себе и, отстранив, сообщила: – Сейчас погуляете с тетей в парке, хорошо?

Люська нахмурила бровки, но кивнула. Я вздохнула и, унеся дочь в детскую, собрала ее на улицу. С одной стороны, мне не терпелось разбудить Алексея и выдать ему все, что у меня имелось на душе. С другой я понимала – это будет конец всему. И каким бы ужасным ни было понимание, что Ковалев мне изменял, пусть первым в меня бросит камень тот, кто смог бы с холодной головой отрезать столько лет семейной жизни и просто вычеркнуть их, как будто не было за плечами совместного счастья и планов на будущее.

– Все, Ви. Я наберу тебя, как тут… закончу, – сказала тихо, провожая детей и сестру из квартиры.

С Дашей собиралась поговорить уже после того, как разберусь с Алексеем. Ведь на мужа собиралась вылить все, что бушевало внутри, а к разговору с дочерью нужно было подойти со всей ответственностью. И спешка здесь была ни к чему.

– Удачи, Арин… – вздохнула Виолетка, и они удалились.

Я же, заперев за ними дверь, прошла в комнату, где Ковалев так и продолжал храпеть во все дыры и, с силой толкнув его, сказала:

– Просыпайся, сволочь…

Он подскочил на постели, заозирался по сторонам. Выглядел так испуганно, что мне даже смешно стало от его растрепанного вида.

– А! – увидев меня, расплылся он в противной злой улыбке. – Приехала мамаша года!

Это стало последней каплей. Подлетев к мужу, я размахнулась и залепила ему звонкую пощечину, от которой руку прострелило тупой болью.

Глаза Алексея полыхнули лютой злобой. А усмешка стала еще более уродливой, превращая лицо Ковалева в отталкивающую маску.

– Заслужил, – кивнул он, спуская ноги с кровати.

Потер ладонью щеку, театрально подвигал челюстью туда-сюда, как будто существовала вероятность, что я могла ее сломать.

– Ты все? Вернулась в родной дом, или опять тебя куда-то понесет? – уточнил он, поднявшись и потянувшись с таким видом, как будто мы с ним просто встретили вдвоем этот день и у нас какие-то бытовые дела по плану.

– Понесет, видимо, тебя. Причем отсюда подальше, – процедила, наблюдая за тем, как Ковалев подходит к шкафу и с самым непроницаемым видом берет полотенце.