Измена. Он тебя не достоин! Старший брат мужа

1. Долгожданный отпуск

Наш с мужем долгожданный отпуск выпал на апрель. Солнечная Турция – что может быть лучше? Море и пальмы. Любимый человек рядом.

Мы так давно не отдыхали вместе! Мой муж Николай – владелец ресторана, состоящего в крупном международном холдинге, поэтому иногда он летает в Стамбул в командировки, но я обычно остаюсь на работе: наши отпуска никогда не совпадают. Каждый раз огорчаюсь, что мне приходится провожать Колю, а он уже три года успокаивает меня, мол, скоро полетим в теплые края и вместе.

Вот и полетели. Только все вышло совсем не так, как я себе представляла…

.

.

Я сижу у бассейна, спрятавшись за прямоугольный зонтик. Коля не видит меня. Уже темно, но здесь всегда яркий свет – ночью неоновый, дискотечный, бьющий в глаза в такт громкой музыке. Звучит бодрая электронная мелодия. Идеальные женщины в откровенных купальниках пьют коктейли, не выходя из воды, несколько пар обнимаются на площадке у лестниц, все танцуют и веселятся.

Я пока плохо их знаю – муж согласился взять меня к себе помощником повара только в том месяце.

Весь персонал нашего ресторана сейчас здесь: три дня проводится санобработка помещений, еще три дня – полная уборка с мелким ремонтом, и Коля щедро решил устроить нам всем отпуск.

Не зря его так любят, даже боготворят сотрудники.

Эта мысль вызывает у меня почти истерику. Так любят, что сейчас, когда он разлегся на шезлонге, как король, одна из наших администраторов, Валя, обнимает и поглаживает его мускулистое плечо, а вторая – Катя, новенькая официантка – устроилась на плетеном сидении между широко разведенных ног. Я не вижу, что именно она делает, думая, что жена ее начальника болеет в номере, но могу различить в неоновых бликах поощряющее лицо мужа, небрежно треплющего эту девушку по голове, как хорошую собачку.

Блеск.

Меня тошнит. Я даже наклоняюсь вниз, к корням плотной живой изгороди, но спазм проходит. Медленно выпрямляюсь, представляя следующую картину со стороны: замученная жена набрасывается на развратную подчиненную мужа и сталкивает ту в бассейн.

Не выходя из своего укрытия, я набираю номер, записанный у меня как «лучший на свете муж».

– Дорогой, ты где? – спрашиваю его жалобно, а у самой даже пресс дрожит от злости. – Аптека закрыта?

Коля закрывает телефон рукой, чтобы басы не били в микрофон:

– Сейчас приду, тут в аптеке в нашем отеле ничего нет, пришлось идти в соседний. Слышишь музыку? У них тут громко. Потерпи еще немного, Кирюш, я скоро буду.

– Я кажется, слышу женские голоса, – продолжаю с мазохистическим удовольствием разглядывать его я. Постепенно я подбираюсь ближе, еще ближе, но все еще держусь в тени. Мне кажется невероятно важным поймать его с поличным, чтобы…чтобы что, собственно? И так как я не могу ответить на этот вопрос самой себе, уточняю у него, уже зная, что он будет изворачиваться: – Ты где?

– Это тут девочки коктейли разносят, – говорит Коля, и я вижу, как он, улыбаясь, кивает сидящей на его лежаке Кате.

Она одними губами спрашивает: «Жена?», а дождавшись кивка, делает вид, что ее тошнит. У меня чуть телефон из рук не выпадает. И тут Катя кладет свою ладонь на ширинку шорт Коли, проводит вверх и вниз – и я отворачиваюсь, упираюсь спиной в колючие кусты, не могу больше смотреть.

Вот, пожалуйста, доказательство того, о чем час назад я и не думала.

А я почему-то впадаю в ступор. Мне бы и правда швырнуть девку в воду, а я двинуться не могу. Только тошнит еще сильнее, и голова странно плывет, и ноги ватные. Вся моя жизнь, моя любовь, мои надежды на будущее с этим человеком прямо сейчас оборачиваются пеплом. Мой Коля…

– Ты скоро? – выдавливаю из себя.

– Не знаю, – с мерзким придыханием отвечает Коля. – Сейчас пробегусь до соседней аптеки, тут тоже уже закрыта.

Меня все-таки рвет. Я хватаюсь за стебли кустов ближе к земле, чтобы удержать равновесие, оцарапываю о них лоб. В грохоте музыки Коля меня, конечно, не слышит.

Когда распрямляюсь – он уже сбросил звонок. Сквозь листву вижу, что мой муж откинулся назад, руки сложил за головой, на лице – блаженная улыбочка. А Катя все еще нависает над ним, только теперь закрывает собой его пояс.

«Огонька в тебе недостает, Кирюш, – вспоминаю его недавнюю реакцию на мою попытку обнять его. – Мы так хорошо живем. Но иногда не хватает острых чувств что ли. Не хватает мечты».

Острее некуда. Мечта как она есть. Едва успевшая стать совершеннолетней официантка ублажает прямо у бассейна.

Поднимаю лицо к небу. Сейчас. Сейчас я подойду к нему. К ним. Только тошнота пройдет.

Как же…

Бросаю взгляд на мужа – а Катя и Валя куда-то делись. Теперь он сидит один и задумчиво вертит в руках телефон.

Красивый, как и всегда. Невозмутимый. Нервно выдыхаю: некуда спешить.

– Возьми, – вдруг слышу голос сбоку. Русский язык, не турецкий и не английский.

Оборачиваюсь – а там мужчина. Он выглядит совсем не по-пляжному: брюки, закрытые ботинки, темное поло. Наверно, работник отеля?

Лица я не вижу – из темноты светомузыка выхватывает только отдельные черты. Высокий лоб, щетина, волосы кажутся светлыми. Он довольно высок, широкоплеч.

Кажется, смотрит на меня с жалостью.

Мужчина протягивает мне бутылку с водой. Благодарно беру ее, делаю несколько глотков, чтобы немного убрать кислый привкус во рту.

– Спасибо. У вас нет каких-нибудь абсорбентов? Я, кажется, отравилась, мой муж пошел в аптеку, – лепечу я. – Но, вероятно, она закрыта.

– За кого ты меня приняла? – хмыкает мужчина, и вдруг я понимаю, что он и правда не может быть каким-нибудь администратором: больно расслабленно и уверенно держится.

– Вы не работник отеля?

Он делает ко мне шаг – и оказывается в световом пятне. Точно не работник! Так выглядят хозяева отелей, а не служащие… Красивый, старше меня лет на десять, с высокими скулами, волевым подбородком, властным взглядом светлых ледяных глаз. В одежде, которая, наверно, стоит как небольшая машина. Мне вдруг становится не по себе, что я оскорбила его – он похож то ли на бизнесмена, то ли на кинозвезду.

Но мне не до него.

– Нет. Почему прячешься здесь?

– С чего вы взяли, что прячусь? – поднимаю подбородок.

– Наблюдаешь за моим братом из кустов, – хмыкает мужчина, и я даже делаю шаг назад он неожиданности. У мужа и правда есть старший брат, с которым они не общаются много лет, его даже на свадьбе не было. Никак не могу припомнить имя. А мужчина продолжает выбивать у меня из-под ног землю: – Ты – еще одна его девка?

– Еще одна? – тихо переспрашиваю я.

– Ну, Ник – личность творческая, – презрительно бросает мой неожиданный собеседник. – Думала, ты одна такая? Если влюблена – забудь.

– Он же женат, – выдыхаю я.

За спиной цепляюсь за стебли так, что они до крови царапают кожу. Мне почти приятна эта боль.

– Да, – соглашается брат моего мужа. – Тем более включи голову.

– И много у него женщин? – слишком жалобно спрашиваю я. – Вы знаете?

– Каждый раз вижу с новой. Слушай, ты молодая девчонка еще, – вдруг говорит мужчина. – Не трать время.

– Зачем вы даете мне советы? – сквозь всхлипы шепчу я.

– Считай это спонтанным хорошим поступком. Ты выглядишь не как шлюха, такая… – Он подбирает слово, оглядывая мое закрытое, в пол платье. – … домашняя девочка. Не стоит шлюхой становиться, по крайней мере, ради моего брата. Ник беден. Пускает пыль в глаза за мой счет. Свою честь оставь кому-нибудь еще.

– В каком смысле?

Ноги не держат. Я опускаюсь на корточки, нечем дышать.

– В прямом. Вставай. Не надо патетики.

Я обнимаю колени руками, не обращая внимания на слова.

– Коля – мой муж, – говорю совсем тихо. И зачем-то добавляю, словно оправдываюсь, словно это уместно: – Я его люблю.

Мужчина не присаживается рядом, но подходит еще чуть ближе. Теперь я вижу носки его коричневых ботинок из мягкой кожи совсем рядом с моими босыми ногами.

– Ты – Кира, – не спрашивает он. – Представлял тебя иначе. Ян Дагаев.

У вас другая фамилия, – замечаю отстраненно.

– Мы с Ником братья только по матери.

Повисает тишина. Я наконец поднимаю лицо: Ян не смотрит на меня. Только бросает через плечо:

– Встретимся завтра на обеде.

«Там будет скучно, только руководство, – вспоминаю я слова Коли. – Ну сама подумай, что там делать простому повару?»

– Подождите! – бросаюсь за Яном. – Что вы имели в виду, когда говорили про деньги?

– Что последние лет шесть Ник каждые полгода клянчит их у меня, – не поворачиваясь, отвечает Ян. – На развитие своих талантов в музыке, как я понимаю.

– Вы давали моему мужу деньги все это время? – не верю я. – Он же хорошо зарабатывает… У нас ресторан…

– Ник сказал тебе, что «Гранат» принадлежит ему? – усмехается Ян, наконец удостаивая меня взглядом. Как же этот мужчина не похож на своего брата: намного старше, намного жестче, никакого пафоса, а вокруг словно распространяется ореол силы. – Ресторан мой, Ник – администратор, и нанял я его только по просьбе матери. А он был прав насчёт тебя. Удобная жена, верящая каждому слову глупышка. Прирожденная обслуга нарцисса. Влюблена в него до розовых соплей, готова на все? – цинично топчет он мои чувства. – Тогда, может, просто сделаешь вид, что ни о чем не знаешь? Я тебя не выдам. Вы вполне можете прожить вместе до старости, завести выводок ребятишек или о чем там мечтают такие идеальные жены, как ты.

И вот тут я завожусь. Что обо мне говорил за моей спиной Коля?

– Мой муж – изменник и обманщик. Кем я должна быть, чтобы прикинуться слепой? – возмущаюсь я, а внутри бьется бездна.

Ян смотрит на меня с лёгкой усмешкой. Во всем его пренебрежительном взоре читается: «Тобой».

Ярость, которой так не хватало, застилает мне глаза. Все вдруг предстает в другом свете – каждое оправдание Коли, каждая его причина поехать куда-то одному, частые отлучки, отказ обсуждать финансы. И, конечно, его нежелание заниматься любовью со мной. Скучной и слишком старой, похоже – целых двадцать пять лет! – для него.

Смотрю на уходящего Яна и кричу ему в спину очень искренне:

– Спасибо!

И, только краем глаза увидев иронично приподнятую бровь, устремляюсь к бассейну, где мой муж тянет коктейль из высокого бокала.

.

Да, я любила Колю со школы. Устраивала ему домашний уют, поддерживала все начинания, восхищалась его талантами, не устраивала скандалов.

Я останавливаюсь у лежака, и когда Коля замечает меня и подскакивает, медленно, не стараясь перекричать музыку, цежу:

– Никто не будет любить тебя так, как любила я, Краев. Убирайся из моей жизни. Спи с кем хочешь и не приползай обратно.

– Детка, ты чего? – вытягивается лицо мужа. – Да, признаюсь, я делегировал задачу и послал за лекарствами носильщика. Решил не говорить. Что так будет романтичнее.

– Я не собираюсь спорить с тобой и что-то доказывать.

И устремляюсь к отелю.

Никогда не видевший меня скандалящей Коля кричит мне вслед:

– В номере поговорим, когда остынешь, психичка!

.

И в этот момент я уже знаю: разобью свое сердце в пыль – но не вернусь.

2. Викинг

Пока Коля ждет, что я остыну, я остервенело швыряю в чемодан вещи. Меня поражает, как слепо он доверяет мне, будто я и правда несущественна и безобидна. И как ему на самом деле плевать, что я вообще чувствую.

«Психичка». Так он говорил о своей бывшей жене, эмоциональной и ревнивой. Мне же за комплимент было положено считать, что я на нее не похожа.

Наверно, решил сразу меня на место поставить, чтобы я и не думала ему устраивать скандалов. Он с самого первого дня брака, если подумать, воспитывал меня: говорил, что его первая жена была жуткая истеричка, а я, «золото его», совсем не такая. Всячески подчеркивал, что ценит мою простоту, нескандальность и рациональность.

И хотел чего «поострее», пока я запирала эмоции в себе, лишь бы не потерять любимого мужчину. Я плакала ночами на кухне, а он потом спрашивал, почему у меня лицо опухшее. Я врала, что все хорошо. Не устраивала сцен. Думала, это я дура, что вижу намеки на неверность там, где ничего нет – ну не может же он врать! – и что не должна «выносить ему мозги».

Дура и была. Но совсем по другой причине.

«Каждый раз – с новой», – с болью вспоминаю я слова Яна.

А ведь я старалась ради Коли. Он всегда был таким серьезным, умным, важным. Я на его фоне – глупышка, все как Ян и сказал. Глупышка, из шкуры вон лезет, чтобы муж ее любил.

Поссорилась с подругами, которые утверждали, что Коля мне не подходит: они считали его тираном. А потом, со временем, даже друзья Коли стали моими друзьями. Интересно, а они тоже все знали?

Я будто балансирую на грани истерики и холодного бесчувствия, болезненного, но эффективного. В бесчувствии забираю из сейфа половину налички, спускаю чемодан вниз и договариваюсь о том, чтобы его оставили в комнате хранения.

Бронировать тут новый номер на все время до отлета домой мне не по карману – слишком дорого. Когда под ожидающей улыбкой администратора я понимаю, СКОЛЬКО на самом деле стоят номера в этом маленьком курортном городке-отеле, то начинаю смеяться – вот тут уже истерика лезет наверх, – потому что мой муж никогда не смог бы обеспечить десятку сотрудников отдых по подобной цене. И как я сразу не поняла?

– Я завтра заберу чемоданы, – даю я консьержу на чай. – Переезжаю рано утром.

Новый номер, в отеле попроще, я найду завтра. Сегодня голова не соображает.

.

Нахожу работающую, разумеется, аптеку. Выпиваю, наверно, литр абсорбирующего геля. Вот так. Так проще, хотя бы желудок не сводит.

Выключаю телефон. Пусть не звонит. Я не выдержу, если Коля сейчас скажет, что я неверно все поняла, если в свойственной ему рациональной и немного высокомерной манере начнет доказывать, что я все неверно поняла. Я знаю его – он умеет доказать все, что угодно. Не хочу себя проверять.

– Кира Васильевна, – вдруг окликает меня знакомый голос. – Добрый вечер!

Это наша кондитер, Валерия Георгиевна, милая женщина. Она с самого начала относится ко мне по-доброму. Но теперь я понимаю, что в грустном взгляде и ласковом «деточка» вполне могла скрываться и жалость.

Неужели все знали?!! И ни один ни слова мне не сказал… Понятно, почему меня сторонились.

– Добрый вечер, – машинально отзываюсь я.

– Кирочка Васильевна, с вами все хорошо? – подходит женщина ближе. – На вас же прямо лица нет!

– Я только что узнала, что мой муж мне изменяет, – говорю я прямо, вглядываясь в ошарашенное лицо. Я говорю ей, а режу этими словами себя. – С Катей. Наверно, не только с ней. Вы давно работаете в «Гранате». Вы же знали об этом?

Валерия Георгиевна переминается с ноги на ногу. Брови ее сведены домиком, накрашенные розовой помадой губы плотно сжаты. Выглядит смешно, понятно и оттого очень грустно.

– Кирочка, – наконец говорит она, но замолкает.

– Не отвечайте, – пожимаю плечами я. – Ясно же все.

– Я могу чем-то вам помочь? – тихо спрашивает женщина. – Вы меня поймите… не могла я вам сказать. Мне же дочку кормить, не могу я потерять работу…

– Вы можете мне помочь, – хватаюсь за соломинку я. – Можно я у вас в номере переночую?

– Так вас Николай Сергеевич искать же будет…

– Только одну ночь. Не говорите ему.

– Я не могу, Кирочка Васильевна… – лепечет кондитер. – Николай Сергеевич мне потом такие рекомендации даст, что я никуда не устроюсь. Он не прощает, когда кто-то против него идет.

Значит, они его еще и боятся. И это многое объясняет.

Все, что раньше мучило меня, теперь складывается в одну картину.

Боже мой, какая я была слепая! Мне хочется орать до хрипоты, смеяться, рыдать. Коля не только дома манипулятор и тиран. Как его брат назвал? Нарциссом?

– … поэтому я не могу, но давайте я что-нибудь передам Николаю Сергеевичу… – продолжает что-то говорить мнущая в руках пляжную шляпу женщина, а я уже ухожу, не оглядываясь.

Не могу их выносить. Никого. Это царство Коли, и я не хочу общаться с его подданными.

.

.

В дальнем баре у пляжа темно, и мне это нравится. Плотину спокойствия прорвало, и теперь я рыдаю навзрыд, и то, что мне не надо прятать слезы за волосами, очень кстати.

Заказываю «Пина коладу», прошу добавить побольше рома. Затея идиотская, учитывая акклиматизацию и больной желудок, но мне плевать. С наслаждением тяну обжигающую сладкую жидкость через трубочку. Слезы продолжают катиться, но я уже даже не стираю их.

На танцполе, освещенном лишь несколькими розовыми лампами, жмутся друг к другу пары. Я вспоминаю, как долго уговаривала Колю пойти со мной на танцы, как он отнекивался, а потом – представляю, как он танцует с Катей, развратно просовывающей ему ладонь в ширинку. И мне становится еще хуже.

– Тебя тоже отшили? – вдруг плюхается за мой столик кукольного вида блондинка. – Знакомый видок. Я Настя, кстати, – протягивает она изящную кисть с длинными, как у хищника, ногтями. – Меня тоже кинули. Давай выпьем вместе? Да ну, не делай вид, что меня не понимаешь, по одежде вижу, что русская, – щурится она. – Мне вот паршиво что капец. Ты тоже вся в слезах. Составь мне компанию, а?

Я допиваю коктейль, перемешиваю трубочкой лед. Зрение уже немного мутится – я не пила очень давно, больше года. Коля говорил, что его бесит, когда женщина пьяная.

– Кира, – пожимаю ее руку. – Ты откуда?

– Питер, – большими глотками хлещет свой напиток блондинка. Я приглядываюсь: и правда, тушь размазана. К тому же, моя новая знакомая явно пьянее, чем я, еле сидит. – Приперлась сюда вслед за любовью, прикинь. Ну, то есть, я у него секретарь, это было не навязчиво, просто вызвалась. Романтика, курорт, закаты и алкоголь, все такое. Он как бог. Недоступный красавец, холодный, идеальный. Увидела его сегодня купающимся, просто крыша слетела, – закатывает она глаза, а на нас начинают со смешками оглядываться люди. – Короче. Объяснилась ему, предложила всю себя, вообще всю, а он меня послал. Козел. Нет, что я говорю… Он викинг. Виииикинг.

Она вздыхает. Я вижу, что ждет участия, и спрашиваю:

– Это окончательно?

– Ни черта! – шипит блондинка. – У меня еще три дня, я его добью! А то потом работать вместе еще. Надо возвращаться его девушкой, не могу я после такого быть просто секретарем!

Мне жаль ее. Я вспоминаю, как бегала за Колей, какая счастливая была, когда он развелся с первой женой и обратил на меня внимание. И чем все закончилось?

Светлячки ламп плывут перед глазами, но я заказываю еще один коктейль. И я благодарна Насте: смотрю на нее, и почти забываю о себе. Так всегда бывает, когда я вижу чье-то горе. Муж всегда высмеивал эту мою особенность… Хватит, хватит думать о Коле!

– У тебя получится, – говорю Насте. – Ты выглядишь невероятно. Ни один мужчина не устоит.

– Он не такой, как все, – жалобно, влюбленно тянет Настя. – Ты бы его видела! Нет, не надо смотреть, он мой! – Язык девушки заплетается. – И я его влюблю в себя. Три дня в раю, как думаешь? Что делать? Есть идеи? – наклоняется она ко мне.

Пьяная и абсолютно влюбленная. Бедная… Мне хочется ей помочь, но какой из меня советчик? Единственный мужчина в моей жизни – изменивший муж.

– Может, вам организовать романтическую прогулку? – предлагаю я. Наверно, чересчур громко. Продолжаю шепотом: – На катере в море.

– Он меня на свою яхту не пускает, – жалобно смахивает светлые пряди с лица Настя. – Такой собственник! Любит одиночество и все такое. Говорит, я шумная. А что тут в соседнем зале сидит в шуме – так ничего! Лжун! То есть лжец!

– Он местный? – через силу поддерживаю разговор я. В голове шумит алкоголь.

– Питерский, он просто о-о-о-очень богатый, – тянет Настя. – У него много отелей и ресторанов, и здесь, и в России, и у него тут дом, чтобы не жить в отеле, когда приходится быть в Турции… Мы приехали на конференцию его холдинга.

У меня аж сердце екает. Есть предположение, о ком говорит эта бедняжка. Сколько русских холдингов, управляющих ресторанами, встречаются на днях в этом отеле? Перед глазами всплывают серо-голубые ледяные глаза. Да уж, как представлю, как этот жуткий тип может лишить девушку надежды… у самой мурашки.

– Как зовут твоего викинга? – все-таки уточняю.

– Ян, – с придыханием отвечает Настя.

Ну да.

Я пытаюсь сесть удобнее и чуть не падаю со стула. Вовремя хватаюсь за стол. Это кажется мне ужасно смешным, и, хоть слезы все еще холодят щеки, я весело говорю:

– Твой Ян – брат моего мужа. Который мне изменил. Не Ян, а Коля, муж. С официанткой.

– Да ну! – подскакивает Настя. Похоже, информация обо мне в ней совсем не задерживается, а вот упоминание любимого только распаляет: – Тогда так, подруга, ты мне поможешь?

– Чем? – смеюсь я. И тут же добавляю: – А почему нет? Легко!

– Так, тогда вот… – Настя копается в крохотной сумочке и достает телефон. – Давай телефонами обменяемся. Кира, Кира…

Она на столе практически лежит. Большой бюст почти выпадает из маечки на тонких бретельках, а Настя не замечает. Не удивительно, что со всех сторон на наш столик поглядывают мужчины – и ни один заинтересованный взор не адресован мне в моем длинном «монашеском», как называл его Коля, платье.

С третьего раза Насте удается набрать мой номер и скинуть звонок. И когда она уже пытается убрать телефон обратно в сумку, ее останавливает подсевший к нам мужчина. Просто хватает за руку и проникновенно смотрит в глаза, говорит что-то на турецком.

Настя смотрит на него устало, расфокусированным взглядом, и я вдруг понимаю: она настолько пьяна, что не соображает, что делает. Мужчина кладет ей руку на бедро, и мне становится мерзко, а Настя, хохоча, пытается скинуть эту жадную смуглую ладонь. Не очень активно, скорее как смахивала бы комара.

– А ну пошел! – кричу я на наглеца, но мужчина даже не обращает внимания на меня. Он уже вовсю лапает девушку, так что я вскакиваю. Ну как вскакиваю… поднимаюсь, пошатываясь. – Пошел прочь! Гоу эвэй! – кричу на него.

Хочу толкнуть наглеца в плечо, но больно запинаюсь об угол стола. Настя смотрит на меня абсолютно пустыми глазами.

– Помогите! – кричу, но энергичная музыка съедает мои попытки привлечь внимание.

Сейчас столик в темном углу уже кажется отвратительной идеей. Я хочу оттолкнуть мерзкого мужчину от уже уткнувшейся в дерево стола Насти, и тут появляется второй. Этот оттесняет меня от столика, а я на заплетающихся ногах никак не могу вернуться. Мужчина делает вид, что танцует со мной, а сам отталкивает меня все дальше и дальше.

Руки его сообщника уже вовсю гладят под короткой розовой юбкой Насти.

Танцевальная мелодия оглушает меня, вспышки ослепляют. Я снова бросаюсь к столику, что-то крича на помеси русского и ломанного английского, но обнимающиеся пары вдруг оказываются везде, я совсем теряю ориентацию, хватаюсь за людей, чтобы не упасть, меня нервно отпихивают… Мелькает мысль, не могли ли Насте что-то подмешать, да и мне заодно, но она тонет в шуме, которым заполнена голова.

Все мешается в кашу. Я вижу только прямоугольник выхода – там дорожку, ведущую к пляжу, освещает ровный желтый свет.

«В соседнем зале», – вспоминаю я слова Насти.

И бросаюсь туда. Ног почти не ощущаю, просто сразу оказываюсь снаружи. Картинка вокруг вместо того, чтобы быть цельной, разбивается на десятки не связанных друг с другом элементов.

«Соберись, соберись», – щиплю я себя за бедро. Ищу глазами что-то, похожее на дверь. Дверей нет, но есть столики на свежем воздухе, а над ними – смешные навесы из пальмовых листьев.

«Да забудь про пальмы!» – ору на себя. Может, даже вслух. Все сидящие за столиками оборачиваются ко мне – и я вижу знакомое лицо. Викинг. А он еще и светловолосый, только не понятно, это такой пепельный блонд или седина… трясу головой. Очень красивое лицо. Мужественное, суровое. Вот я уже у его столика, держусь за ограждение, чтобы не упасть, смотрю на мужчину в упор.

Двое его спутников смеются:

– Ян, ты просто притягиваешь женщин.

– Там мужики, они лапают Настю, – пытаюсь собраться я, но голова плохо слушается.

– Скажи подружке не позориться.

– В углу того зала, – упорно продолжаю я. – Ей что-то подмешали. Настя, влюбленная в вас! – уточняю я, глядя в бесстрастное лицо. – Блондинка! Работает с вами… секретарь.

– Подожди меня здесь.

Голос его дрожит в воздухе. Очень красивый, низкий, с хрипотцой.

Ян быстро встает из-за стола. Несмотря на его указание, я, конечно, следую за ним. Но на пороге, перед бьющейся в одном ритме толпой, останавливаюсь.

Вспышками вижу, как один из мужиков, поддерживающий находящуюся без сознания Настю, толкает Яна в плечо, и как второй наступает сзади. Но вот моргаю – и оба гада уже лежат на полу. Один держится за нос, а по подбородку течет что-то кажущееся в розовом свете черным. Второй делает попытку встать, но Ян быстро движется, даже размывается, и тот падает на спину.