Семейный круиз

– Хочешь английскую булочку? – спросила ей вслед Шарлотта.

– Да, мам, спасибо, – кинула через плечо Ли.

– Подогреть и с маслом? – уточнила Шарлотта.

– Да! Спасибо! – крикнула Ли, поднимаясь по лестнице. Проследовав по коридору, она прикрыла за собой дверь гостевой комнаты.

Так-так! Шарлотта вернулась на кухню, разрезала английскую булочку надвое и положила ее в тостер, с которым было что-то не так. Он работал, но уходило пятнадцать минут, а то и больше, чтобы добиться поджаристой корочки. Одно время Шарлотта думала купить новый тостер, но, с другой стороны, можно и подождать. Приготовив завтрак для Ли, Шарлотта понесла его (на фарфоровой тарелочке, сбоку – сложенная салфетка) в гостевую комнату. Шарлотта слышала, как Ли продолжает говорить по телефону, но слов было не разобрать. Постучавшись, прежде чем войти, Шарлотта вошла и поставила завтрак. Ли сидела на кровати, обложившись мусорной почтой.

– Что это? Предложения по кредиткам? – спросила Шарлотта.

– Что? – переспросила Ли. – Нет, мам. Я сейчас выйду к тебе. И спасибо за булочку.

Когда Ли, наконец, освободилась, вдвоем на гольф-мобиле Шарлотты они поехали к бассейну, где повалялись на солнышке, листая любовные романы, заказали по коктейлю из текилы и через какое-то время направились обратно домой.

– Я хочу заскочить в «Пабликс», тебе ничего не купить? – спросила Шарлотта.

– Может, вина?

– Точно. – Шарлотта притормозила возле почтового ящика, вытащила почту и положила ее на колени Ли. Через минуту она загнала машину в гараж. Шарлотта изобретательно подвесила к потолку теннисный мяч: как только он касался ветрового стекла, Шарлотта тормозила и ставила гольф-мобиль на зарядку.

– Мне нужно еще раз перезвонить агенту, вдруг что-то новенькое появилось, – сказала Ли, выпрыгивая из машины.

– Конечно, дорогая, – ответствовала Шарлотта, сгребая в кучу мокрые полотенца и журналы. Кинув почту на кухонный стол, Ли схватилась за сотовый. Присев, Шарлотта начала перебирать новые каталоги, купоны, пока из-под груды ненужного мусора не выглянул большой белый конверт, на котором были напечатаны ее адрес и имя.

– О… – Шарлотта почувствовала теплое стеснение в груди. Не может быть. Не может быть. Нет, так и есть: письмо от компании «Круизные линии Сплендидо».

– Что там? – спросила Ли.

Шарлотта вдруг поняла, что ее пробирает дрожь. Что это – нервы или признак старости? Нет, просто эмоции. Открыв конверт, она медленно развернула письмо. Слова поплыли перед глазами: Примите наши поздравления! Свяжитесь с нами как можно скорее. Шарлотта Перкинс, рейс первым классом, отплытие из г. Афины, Греция.

Радость переполняла ее. Ах, если б только он мог увидеть ее сейчас, подумала она, имея в виду сразу несколько мужчин – того, о ком был написан очерк (чьи сильные руки крепко сжимали ее), мужа, который никогда не знал ее настоящую (у него были маленькие вялые руки с короткими пальцами) и тренера по гольфу, чьи руки (по крайней мере она так думала, хотя, возможно, и ошибалась) задерживались на ее бедрах, когда он помогал ей отработать замах рукой.

Любовница. Борец. Победительница: Шарлотта Перкинс.

Конечно, она была слишком светским человеком для подобных путешествий. Элегантная и утонченная, Шарлотта лучше всего вписалась бы в дорогие апартаменты в отелях Лондона или Парижа. Но ведь она вообще никуда не ездила на протяжении пятидесяти лет! То, что Шарлотта могла себе позволить, было ниже ее достоинства. Поэтому она оставалась дома. Но сейчас внутри нее все бурлило, как наполненный шампанским бокал. Ну и пусть такой вояж – пошлость, что с того?

Шарлотта судорожно вздохнула. Теперь вместе со своими детьми она сможет полюбоваться на европейские красоты, посидеть на палубе, наблюдая, как солнце восходит над Средиземным морем. Они будут сидеть там и чокаться бокалами шардоне!

И, может даже, ей повстречается мужчина, который захочет поцеловать ее, который проведет своей жаркой рукой по ее спине, задержавшись чуть ниже, который обхватит ее сзади и вожмет в себя… Надо же, она уже средь бела дня мечтает о выдуманном любовнике – как начинает набухать его мужское достоинство под широкими брюками из дорогого габардина. Шарлотта пыталась вернуться в реальность, но не могла не позволить мужчине своей мечты прижать ее к себе – она даже чувствовала его дыхание на своей шее. Ошеломленная столь горячими фантазиями, она почувствовала, что краснеет.

– Мам, с тобой все хорошо? – спросила Ли.

– Ах, дорогая… – Шарлотта взглянула на своего первенца, свою старшую дочь. Сейчас взгляд ее был таким же проникновенным, видящим насквозь, как в первые минуты после своего рождения. Шарлотта порывисто обняла свою девочку. Если в ней что-то надломилось, тогда пусть круиз поможет ей, пусть он исправит жизни каждого из них. – Ах, дорогая, – сказала Шарлотта. – Я выиграла!

6 / Корд

Это уже стало поводом для шуток: каждый раз, когда Корд и Джованни занимались любовью, обязательно звонила Шарлотта. Прямо шестое чувство какое-то. Поэтому, чтобы их не отвлекали, Корд оставлял сотовый и своего пса на кухне, захлопывая дверь.

– Я скоро вернусь, – сказал он Франклину в четверг вечером.

Пес понимающе посмотрел на него.

– Ну хорошо, – поправил себя Корд. – Не совсем чтобы скоро. Но ты ведь умная собака.

С горестным вздохом Франклин плюхнулся на свой лежак марки Herm?s.

Однажды протрезвев (больше ни капли, честное слово!), Корд купил ароматизатор и генератор белого шума, чтобы огородить от стрессов свою хрупкую нервную систему. Он считал свою спальню настоящим островком покоя.

– Лаванда или иланг-иланг? – спросил он, входя в комнату с двумя крошечными синими пузырьками.

– Какая разница? – ответил Джованни. – Иди ко мне.

Корд потряс головой – он любил Джованни, любил его врожденное умение быть счастливым. Был ли Корд хоть в какой-то момент своей жизни таким же цельным человеком – хотя бы в двадцать один год, после окончания Принстонского университета, когда он через престижную компанию стал вкладываться в стартапы и вел тайную ночную жизнь в Алфабет-сити[27 - Район, входящий в состав Ист-Виллидж в Нижнем Манхэттене.], где много пил, принимал наркотики и спал с каждым встречным юношей? Черт возьми, то были хорошие времена, но в них было столько невыносимой лжи. Он взглянул на Джованни, который уже горел от нетерпения.

– Иди ко мне, – повторил он.

Корд поспешно вставил в диффузор лаванду, включил режим распыления и поспешил через комнату к своему жениху.

Жениху!

В самый разгар Франклин вырвался из кухни, вошел в спальню и бочком попытался забраться на кровать.

– Твоя… чертова… собака, – сказал Джованни.

– Наша собака, – поправил его Корд. – Да, да, это теперь НАША СОБАКА, ДЖОВАННИ!

Франклин взглянул на обоих с отвращением.

Потом Джованни закурил сигарету.

– И все-таки, какие у тебя планы насчет пса? – спросил он.

– В каком смысле? – Корд следил за выражением лица Джованни. Одинокий голос в голове сказал: Сейчас он потребует, чтобы ты избавился от Франклина. Скажет – или он, или собака, выбирай.

– В смысле нашего венчания, – ответил Джованни. – Он поведет нас к алтарю, а на ленточке вокруг шеи будут висеть обручальные кольца? Или он будет подружкой невесты и понесет букетик вместе с дочками твоей сестры и множеством моих прелестных племянниц?

Спазм в животе (вечный предвестник краха) отпустил.

– Он понесет наши кольца, – сказал Корд.

– Класс, мне нравится, – сказал Джованни.

Корд смотрел, как струится к потолку струйка дыма от сигареты Джованни. Он закрыл глаза. Его переполняло счастье. В этом и состояла радость выздоровления: ты открываешь двери для боли, терзания, но вместе с ними входит и радость – полновесная, сияющая и чистая как слеза.

Джованни продолжал что-то говорить, но Корд выключил его голос, глубоко вдыхая запах лаванды вперемешку с сигаретным дымом.

– Ты меня слушаешь или нет? – спросил Джованни.