КИСЛОРОД. За стеной

– Я знаю.

***

Я проводил Веру и ее маму домой, а сам вернулся в Синтез. Отец ждал меня у себя. Медики и ловец уже закончили. Я поднялся на пятый этаж, заметив, что на четвертом уборочные машины собирали пену и начищали полы, обтирали все, что было залито. Хорошо, техника Синтеза давно зашивается в непромокаемые и непробиваемые корпусы. Иначе весь этаж стал бы нерабочим. Я прошел по длинному темному коридору и вошел в огромный кабинет отца.

Он сидел за столом, смотрел что-то на экране и нервно пил крепкий энергетический коктейль.

– Наконец. Как Вера и ее мать?

– В шоке. Они разбиты и пока не понимают, как такое могло произойти.

– И я не понимаю. Что могло случиться? Неужели это сердечный приступ или, может, он сам это сделал?

– Ты серьезно думаешь, что он сам мог убить себя?

– Я не умею читать чужие мысли. Люди слишком непредсказуемы.

– Не смеши, отец. Сегодня был день помолвки его дочери, ради желания которой он был готов пожертвовать своим местом председателя Совета. Ты сам мне это говорил. Глеб открыто тебе заявил, что станет председателем, если я не женюсь на Вере. И ты согласился, даже не спросив меня. Мы оба знаем, что он бы обошел тебя при голосовании. Ты бы потерял власть, ту жизнь, о которой столько мечтал. Тогда зачем ему убивать себя? Он же не знал, что я собирался разорвать помолвку. А вот ты знал. – Я впился в отца гневным взглядом. – Неужели ты пошел на это ради должности?

– Ты с ума сошел, Август? Ты на что намекаешь? Что это я убил Глеба? Интересно, каким способом. Трубка-то была на месте.

Если бы его глаза были сварочным аппаратом, то я весь был бы уже оплеван расплавленным металлом.

– Ловец разберется во всем, – рявкнул отец, не дождавшись от меня ответа.

– Да? Так же, как он разобрался в смерти Володара?

– Эта девка совершенно тебе мозги окислила? Она убийца, и точка.

– Замолчи, отец, – сказал я сквозь зубы. – Мы оба знаем, кто убийца.

– Да, сын? Тогда почему ты голосовал за ее виновность?

– Потому что ты заставил меня это сделать! Все ради рода, Синтеза, поселения. Так ты говорил?

– Я тебя не заставлял.

– Мой голос ничего не решал.

– Может, и не решал. Но ты же мог заступиться за нее. Пойти против ловца, предъявить какую-то запись, о которой упоминал. Может, тогда бы она выбрала жизнь?

– О чем ты говоришь?

– Я предложил ей сделку. Она могла остаться в живых, но выбрала смерть. Как думаешь, почему? Почему она убила себя? Может, потому, что ты ее предал. Как думаешь, чей голос за ее виновность добил ее, так что бедная девочка даже обнуления не дождалась? А, сын?

В висках стучало, кожа лица казалась натянутой и растертой до жжения. Я сжимал зубы до боли в челюсти.

– Пошел вон, – сказал отец.

Я вышел из его кабинета и помчался к себе. Но было уже не убежать от его слов, которые настигали, как шквалистый ветер, от которого нет спасения. Они впивались в меня, проникали под кожу, как горячие искры, летящие от костра.

Неужели у Зои был выбор?

Неужели она могла спастись от приговора?

Неужели это я запустил тот вирус, который не дал ей шанса на спасение?

Я ведь мог пойти против Совета. Мог пойти против ловца… Но не пошел. Не стал бороться. Не решился даже попробовать. Не хотел пятнать свою белую форму, спрятался. Меня тошнило от самого себя, от того, что я сделал и не сделал. Я хотел стать вором, который бы украл ее, а стал палачом, нажавшим на кнопку delete.

Я жаждал крошить и разрушать все вокруг. Рвать свою плоть голыми руками, заглушая презрение и вину, которые пожирали меня изнутри.

Съехав на эскалаторе до третьего этажа, я устремился в свой кабинет. На ходу сорвал знак Синтеза с кармана и швырнул его вниз. Отсканировал чип, и двери разъехались в разные стороны. Я ворвался в кабинет и застыл на месте. На стене чем-то красным было написано слово «ПРЕДАТЕЛЬ». Я сглотнул и сделал несколько шагов к стене. Вначале мне показалось, что написано кровью, но, приблизившись, я разглядел фактуру и принюхавшись, почувствовал сладкий запах. Додошел к столу – все мониторы были покрыты тонким засохшим слоем чего-то светлого.

Набрал Луку, которого только недавно отправил домой.

– Срочно возвращайся в Синтез и прямиком иди в мой кабинет.

– Хорошо, – встревоженно ответил Лука.

Я написал в Защиту и запросил все записи из Архива. Через десять минут мне перезвонил администратор:

– Уважаемый Август, приносим свои извинения, но все камеры в Синтезе отключены. Произошел общий сбой системы. От него могла сработать и пожарная сигнализация. Защитники сейчас разбираются в возникшей проблеме. Скоро работа всех систем в здании будет нормализована.

– То есть камеры отключились, когда сработала пожарка? Пришлите мне тогда те, что были до сигнала.

– Увы, камеры не работали с самого утра.

– Как такое могло произойти? – взбесился я.

– Мы это сейчас выясняем. Записи идут автоматически и сохраняются в Нейро, в нашем хранилище.

– Почему сбой еще не устранен? Когда к вам поступил сигнал о нем?

– Система должна была оповестить о неполадках, но сигнал не поступал в Защиту.

– Да что за катастрофа тут происходит? А другие камеры в поселении работали?

– Да. Разрыв передачи только по зданию Синтеза.

– Пришлите мне записи с камер, которые были на улицах вокруг здания, и немедленно.

Я встал и нервно ходил по кабинету, обдумывая, что могло произойти и кто в этом замешан. Отец бы не стал писать на моей стене такое. Но он вполне мог расправиться с Глебом. В этом я был уверен.

– Вот это дизайн, – сказал Лука, войдя в кабинет.

– Не смешно, – ответил я.

– Да я и не смеюсь, – добавил Лука и подошел к стене с надписью. – Вызвал защитников?