Семья
Арина снова засмеялась и дурацкие мысли тут же вылетели из её головы. Она всегда подозревала, что много думать – вредно. Хорошо, что телепатия не прижилась в человеческом обществе, а то просто страшно подумать, сколько проблем это могло бы вызвать. Ближайшие тридцать минут дочурку не сдвинуть с места и это здорово, тут бы самое время поработать, но распластавшись на диване, Катя уткнулась лицом в подушку и устало прикрыла глаза.
Чем она думала, когда звонила матери? Точно не головой. Ох, уж эти эмоции, которые снова толкнули её на глупый поступок. Чего она ждала после таких обвинений в адрес Борьки? Что мать, почти полностью зависящая в финансовых вопросах от сына, кинется в бой, роняя на ходу тапочки и …что? Ударит Борьку? Проклянёт это чудовище и прижмёт дочь к себе, умоляя простить её за собственную слепоту? Катя вздохнула. Ей просто нужна была эта попытка прокричать вслух о том, что у её «не получилось» есть корни. Она не добилась ничего хоть сколько-нибудь значимого, и это болезненно разъедало её изнутри. Куда исчез тот потенциал, о котором говорили со всех сторон и который она, фактически, держала в руках? Катя умудрилась потерять не только его, но и себя. Хорошо, что небеса послали ей ангела, который остановил своим рождением эту душевную коррозию.
Конечно, она сама виновата во многих вещах, нельзя всё сваливать на Борьку. Это было бы неправильно. Так же как и смерть её Серёжки. После того несчастного случая она прожила пару лет как в тумане. Вселенская несправедливость его смерти болезненно травмировала её. Почему он? Какого чёрта его понесло на стройку? Почему он бросил её?!
Как-то незаметно подкрался подростковый возраст и она начала войну против всего мира, наказывая его и себя за несовместимость не самыми хорошими поступками и орошая горькими слезами свои раны от соприкосновения с ним. Сложно сказать, что явилось толчком к ведению боевых действий. Незаживающая рана от смерти Серёжи, гормональные изменения пубертатного периода или предвзятое отношение к ней нового классного руководителя. Что-то в тихой девочке на задней парте сильно раздражало Валентину Петровну, и она сделала её обособленность и молчаливость мишенью для своего остроумия, не подумав, что класс проявит редкое единодушие в вопросах травли. Катя некоторое время игнорировала нападки учителя и одноклассников. Их шутки и оскорбления уютно ложились в какой-то внутренний резервуар, месяц за месяцем накапливаясь в нём, пока однажды под ошеломленное молчание одноклассников, она не швырнула его содержимое в рожу классного руководителя. Она, без сомнения, многое могла выдержать, но иногда пресловутая «последняя капля» толкала её во все тяжкие. В своё время именно эта переполненность вложила ей в руки нож. Она же, в ответ на очередную злобную шутку Валентины Петровны, подняла Катю со своего места и потребовала «заткнуть свой старый вонючий рот, пока она не помогла ей сделать это сама» и в полной тишине покинуть класс.
На следующий день она явилась в школу с новой короткой стрижкой, накрашенными глазами и пачкой сигарет в кармане. На всякий случай. Все были шокированы, а мать ещё долго причитала над обрезанной косой дочери. Классный руководитель больше не трогала её в открытую, но всячески старалась испортить жизнь, занижая оценки и поливая её грязью перед другими учителями. Стать частью коллектива она не пыталась и по-прежнему держалась особняком. Постепенно отношение одноклассников к ней изменилось. Вокруг Кати сохранялся вакуум, но ответная агрессия на любую попытку обидеть и зацепить – делала его другим. С ней не хотели связываться, опасаясь получить болезненную обратную связь.
В последний год школьной жизни у неё появилась подруга. Новенькая девочка Лена, пришедшая к ним в класс, потому что после развода её родители не смогли ужиться в одном городе. Спустя много лет Катя поняла, что они просто не могли не подружиться. Подобное всегда притянет подобное, а Ленка была такой же надломленной и травмированной, как и она. Именно поэтому из тридцати человек одноклассников Лена выбрала в друзья именно Катю, проигнорировав предупреждения других. Они обе были ущербными, но готовыми обороняться или разрушать. Они отметились пьяным дебошем на выпускном, куда мамочка Кати не соизволила явиться. Блуждая по городу в ярком сексуальном оперении, девочки быстро нашли новых знакомцев, с которыми и провели последующую ночь.
Катя со стыдом вспомнила, что их было слишком много – чужих и липких незнакомцев. Она не пыталась запомнить их имена, до упора разрушая остатки собственной самооценки. Выползая из одной переделки, Катя тут же попадала в другую, каждый раз убеждаясь в том, что другого отношения к себе просто не заслуживает. Ей довелось узнать, что такое изнасилование во всей своей красе, с физической болью и рваными незаживающими душевными ранами. В милиции ей так и сказали:
– Сама виновата!
А она и не спорила. Катя считала себя магнитом для дерьма, находя этому утверждению бесконечные подтверждения. Ненависть к себе разъедала её до тех пор, пока она не поняла, что падать больше некуда – она на дне. Екатерина Александровна решила лично посетить всевышнего в его небесном особняке и предъявить ему претензию за своё жалкое существование. Путёвка в виде бутылки водки и целой кучи барбитуратов уже была у неё на руках, осталось дело за малым. Ей было двадцать два года и, казалось, что въевшуюся в тело и душу грязь сможет смыть только это горькое пойло и мамочкины лекарства. Она смотрела в потолок, по которому во все стороны разбегались знакомые трещинки и неровности и настраивалась на финальное выступление. Случайная мысль о том, что она никогда не умела сдаваться, повернула её мысли в другую сторону. А может, она ещё поборется? Только не с собой, а за себя. Рано ещё ставить на ней жирную точку. Пообещав себе начать с чистого листа, Катя поставила запятую и заснула в обнимку с нетронутой бутылкой и таблетками под подушкой.
Жизнь удивительная и непредсказуемая штука, только так можно объяснить то, что произошло с ней дальше. Через день после несостоявшегося объяснения с богом она чуть было не попала к нему на аудиенцию внепланово. Боль разрывала Катин живот, а каждое движение сопровождалось стонами, переходящими в крик. Всплеск температуры и рвота довершали картину, от которой её матери, пожалуй, впервые стало по-настоящему плохо.
Диагноз «гнойный перитонит» установили довольно быстро, но во время операции что-то пошло не так. В какой-то момент Катя чётко поняла, что находится под потолком операционной. Настоящий внутренний мир человека не так красив, хотя зрелище собственных внутренностей осталось в её памяти яркой картинкой. Ругательства доктора могли бы травмировать слух даже искушённых в этом деле дворовых алкоголиков, но больше всего Катю поразила собственная лёгкость и отсутствие уже привычной боли. Ей хотелось лететь прочь от разрезанного тела, этой комнаты и суетящихся внизу людей. Ощущение спокойствия было всеобъемлющим и таким ровным, что она не испытывала никакого страха и сожаления. А потом лёгкость пропала, и Катя буквально упала в родное тело, встретившее её физической и душевной болью. Больничная палата приняла её в свою серость, и она горько проплакала весь день.
Довольный собой доктор, оперировавший Катю и вернувший блудную пациентку к жизни, абсолютно зря ждал благодарности от «голубоглазой красавицы». Мать решила, что дочь убивается над довольно безобразным шрамом и Катя не стала её разочаровывать.
После больницы она сильно изменилась. Катина попытка воплотить свой план в жизнь привела к браку со старым другом и рождению дочери Арины. Уже намного позже она додумалась, что начинать стоило более последовательно и менять внешнее параллельно с внутренним, потому что новая начинка и старое окружение – плохое сочетание. Жалеть ей было не о чем, маленькая дочурка окончательно укрепила Катю на этой земле.
Борька… Она не замечала с его стороны повышенного внимания к своей девочке, хотя и возможности проявить его у братца просто не было – они практически не виделись, изредка сталкиваясь на днях рождениях матери и классически заканчивая эти встречи словесной потасовкой. Так или иначе, брат активно принимал участие в жизни Кати. Мать по-своему заботилась о ней и, даже считая её непутёвой, бесконечно тянула деньги из благополучного сына на её нужды. Борька не сопротивлялся и, несмотря на «паскудное отношение» даже расщедрился на однокомнатную квартиру почти в центре города. Катя прекрасно знала какой неблагодарной гадиной она выглядит в глазах матери, но ничего не могла поделать с собой. Она не помнила причину своей агрессии в сторону Борьки, инстинктивно сведя к минимуму общение с ним.
Теперь память вернулась. Нет, она не швырнёт ему в лицо все его подарки. Прошлого не изменить, а у её ребёнка должно быть всё самое лучшее. Она не будет тонуть в неуважении к себе за это и сведёт свою ненависть к Борьке до общепринятых норм. Гордость хороша только в кино, а реальность диктует свои условия. Она потерпит её жалкие крики и попытки переворота. При встрече с братцем Катя не вцепится ему в рожу с криками: «Как ты мог?». Мог и какая разница как, она не психотерапевт и не планировала им становиться.
Она просто не допустит больше их встречи. Никогда. Для неё Борька умер.
– Мама, просыпайся, я хочу кушать! – Арина защекотала голые ступни матери, напоминая той о забытых обязанностях.
– Я тоже, – прогнусавила Катя в подушку. Перевернувшись на спину, она подозрительно посмотрела на застывшую возле неё Арину. – А кто это здесь так вкусно пахнет? Иди ко мне, моя конфетка.
Арина завизжала и на несколько минут забыла о голоде, пытаясь спасти свой животик от материнских зубов. Старый диван с честью выдержал это испытание, поскрипывая в унисон их возне и, как будто, посмеиваясь вместе с ними.
Глава 12
2011 год Наташа
Её мальчику была нужна крупная сумма денег, потому что его угораздило попасть в неприятности. Уткнувшись лицом в её колени, он горько плакал. Перебирая его волосы, Наташа тяжело вздыхала. Их связь длилась уже полгода, и за это время Миша проявил себя очаровательным и на редкость умелым любовником. С ним она чувствовала себя молодой и желанной, а запретно-сладкий привкус этих отношений придавал особую пикантность сексу с ним. Он был младше её на двадцать семь лет. Мишенька, правда, думал, что на семнадцать.
Если бы он знал, что её сыну тридцать девять, то понял бы, что был обманут. Она никак не могла зачать и выносить ребёнка в восемь лет. Он знал, что у неё двое детей, но не интересовался мелочами типа возраста и социального статуса, который всё равно выглядывал наружу в той или иной степени. Квартира с евроремонтом, её милая японская железная кобылка и свой маленький салон красоты. «Мне нужна только ты, Ната», – говорил он. И вот сейчас Наташа впервые поверила Мише, потому что он очень рассчитывал на неё. С чего он взял, что она может помочь ему? Она задумчиво уставилась на его затылок. Мишаня, почувствовав её внутреннее напряжение, оторвал свою голову от её ног и, глядя своими влажными глазами ей в лицо, прошептал:
– Ты знаешь, что ты мой единственный друг? Знаешь, как мне повезло? И друг, и любимая женщина в одном лице.
О боже, о чём это он говорит? Любимая? Кровь прилила к её щекам и она пристально уставилась на него.
– Ты прости меня, Ната. Я знаю, как это выглядит сейчас, но ты такая нежная и заботливая, что я не могу больше молчать. Я люблю тебя, Наташенька.
Сердце дёрнулось и пропустило удар. Давно она не слышала этих слов от мужчины, и это было бы так трогательно, если бы было правдой. А если вспомнить про разницу в возрасте, то и невероятно лестно для её самолюбия. В его красивых голубых глазах Наташа видела своё отражение, точно зная, что её лицо в любом случае проиграет физиономии тридцатилетней женщины, а грудь и задница не могут похвастаться былой упругостью. Он не был слепым и, несмотря на это, выбрал её даже не зная, что у неё есть свой скромный доход и сын, без помощи которого она могла бы давно уже разориться. Бедняжка весь дрожит и как будто чего-то ждёт от неё. Поблагодарить его за чувства? Бог мой, она так давно слышала о любви, что с трудом вспомнила о том, как обычно реагируют в таких случаях.
– Я тоже тебя люблю, мой хороший, – ответила она, не вкладывая глубокого смысла в эту фразу.
Неподдельная радость озарила его лицо, вмиг подчеркнувшее его довольно юный возраст. Его восторг был немножко громче, чем нужно и Наташа слегка поморщилась.
– Правда?! Ой, Наташенька, ты самая лучшая. Я так рад, что ты у меня есть. Просто не знаю, как бы пережил этот день, если бы не ты.
Последние слова напомнили ей, что у них есть проблема. Ведь там где есть «любовь» – проблемы всегда общие. Она уже привыкла к нему и не испытывала никакого желания искать нового любовника, поэтому приняла решение помочь Мише. Как он мог проиграть такую сумму? Словно отвечая на невысказанный вопрос, Миша затараторил:
– Эти чёртовы автоматы, на каждом углу! А я так хотел выиграть, чтобы купить тебе ту побрякушку, которой ты недавно восхищалась в ювелирке. Помнишь, та хреновина с красным камнем?
Она помнила. Это так мило с его стороны придумать эту историю, чтобы оправдать собственную глупость.
– Видишь ли, – начала она, но он не дал ей закончить.
– Я идиот, Ната. Самый законченный придурок и дебил! Я не знаю, что теперь с этим делать, – его гнев на себя был так силён, что у неё автоматически возникло желание защитить его от себя самого.
– Не надо, Миша. Может, мне поговорить кое с кем о работе для тебя? – Она не очень хорошо представляла, как будет просить Борю взять своего любовника на работу.
Его глаза снова наполнились слезами, а голова уткнулась ей в колени. Рыдания сотрясали его красивое тело, и Наташа невольно подумала, что есть что-то очень жалкое в мужских слезах. Не в тех красивых и скупых, как в фильмах, а вот в этих – льющихся без остановки.
– У меня нет на это времени, понимаешь? – приглушённый голос переполняло отчаяние. – Я написал расписку страшным людям. Если в течение недели не верну долг, то я не знаю, что они со мной сделают. Я конченый неудачник.
Наташа подумала, что доля правды в его словах есть. Интересно, когда она успела стать таким циником?
– Не говори так, всё будет хорошо. Я достану деньги, но ты должен пообещать, что этого больше не повторится.
– Наташенька, клянусь, больше никогда. Ты такая, – Миша не мог найти нужных слов и снова огорошил её. – Я так люблю тебя.
Жаркими поцелуями он начал покрывать её ноги, увлажняя её кожу слюной, смешанной со слезами. Каждый раз, когда он снимал одежду, она невольно замирала от восхищения перед его молодостью и красотой. Она отогнала мысли о том что, только что согласилась заплатить за то, чтобы продолжить отношения с этим Аполлоном. Его джинсы полетели в сторону и она очередной раз убедилась в том, что он стоил таких денег. Она не была дурой и понимала, что долго удерживать его возле себя не сможет. Она надеялась на то, что он не будет жадничать и они ещё некоторое время смогут насладиться друг другом. Слова о любви будут приятным дополнением к хорошему сексу.
Он занимался им так, будто от этого зависит его жизнь. Жёстко и мощно вторгаясь в неё, он с точностью знал куда нажать, где погладить, а то и укусить, чтобы секс стал по-настоящему прекрасным. Она была слегка рассеянной и, невзирая на его старания, не смогла полностью расслабиться, потому что думала об их игре в отношения. Наташа давно поняла, что люди не могут не врать, маскируя свою ложь и заворачивая её в красивый фантик. Гораздо надёжней и проще было бы заключать договора, где чётко были бы прописаны обязанности сторон: «Михаил обязуется удовлетворять Наталью два раза в неделю. Стоимость работ составляет…» и так далее. Она не собиралась оставаться без оргазма, поэтому сосредоточилась на процессе. Он не заставил себя ждать, и она счастливо прикрыла глаза.
Принимая душ, Наташа напряжённо думала. Хоть сумма и была значительная для неё, но для Бориса – нет. Он, конечно, даст эти деньги, но спросит, зачем ей столько. Сказать, что подруга заболела и нужна операция? Не было у неё таких подруг, ради которых она бы так напрягалась. Сказать, что в её салон нужно сделать очередное вливание? Он давно требовал, чтобы она прикрыла эту «богадельню на два кресла», но, тем не менее, всегда помогал. Нужно немного увеличить сумму и добавить, что Аришу не мешало бы порадовать обновками. Катя-то не попросит, хотя сама работает за гроши.
После того дикого обвинения, она наотрез отказывалась общаться с братом. Он переживал и часто передавал через мать деньги для своей менее удачливой и упрямой сестры. Часть этих немаленьких сумм она оставляла себе на «чёрный день». Страсть к накопительству позволила ей не только собрать кругленькую сумму, но и самостоятельно открыть свой салон «У Натальи». Её спокойная старость лежала на счетах банка в разных валютах и то, что об этом не знала ни одна душа – полностью устраивало Наташу. Тратить свои накопления она пока не собиралась. Даже на это сексапильное очарование.
Началось это ещё при Руслане Раисовиче, который баловал её дорогими украшениями, а она с благодарностью их принимала. Наташа думала, что положение любовницы не так уж и плохо, если подходить к этому вопросу с умом. Кто знает, как бы всё сложилось, стань она женой и мамой в третий раз. Худшим кошмаром Наташа считала нищету. Её бросало в дрожь при мысли, что она могла бы влачить жалкое существование обычной пенсионерки. Даже под тёплыми струями, её кожа покрылась мурашками.
Мишеньке нужно помочь, потому что этот мальчик из недр интернета был чертовски хорош в постели и полностью удовлетворял её потребности. Терять такое сокровище она не собиралась. Она надеялась, что он хорошо понимает, что она для него делает и не будет её больше расстраивать.
Наташе стоило поторопиться. Она не будет откладывать этот вопрос в долгий ящик и сразу же после душа позвонит Борису. Миша, конечно, ожидал, что она немедленно утрясёт этот вопрос и уходил от неё с недовольным лицом, но должен же он понести хоть какое-то наказание, поэтому пусть ждёт. Хорошо, что его нервы не влияют на качество секса. Гель для душа заполнил ладонь и его аромат напомнил, что именно Катя подарила ей этот дорогущий набор косметики для тела. Она работала на разных работах, подолгу нигде не задерживаясь, но умудрилась порадовать мать подарком на день рождения. Какая же она невезучая девочка. Вроде и умница, и красавица, но часть своей жизни просто профукала. Сашкина наследственность, судя по всему. Какой-то ген невезения, переданный им по наследству своей единственной дочери. После развода в её окружении мужчин не наблюдалось, но это и не удивительно: одевается в «Second Hand» и косметикой едва пользуется. Хоть бы Арину не зацепила эта наследственность. Надо девочку приодеть на весну. Катя хоть и старалась, но денег вечно не хватало. От помощи Бориса она упрямо отказывалась, но ничего, бабушка позаботится о внучке. Она приучила Арину обращаться к ней по имени, а не этим ужасным словом «бабушка». Это являлось вечной темой для шуточек дочери, но Наташа была непреклонна – она не бабушка и всё тут.
Спустя пару часов боевой окрас был нанесён, причёска сделана, а значит, она готова к выходу в мир. Осталось только предупредить о своём визите и в путь.
– Алло, Боренька? Это мама.
Глава 13
2012 год Борис
Для Бориса это был фатально неудачный год. Вокруг него бестолковый народец галдел о возможном конце света, поднимая ажиотаж, связанный с календарём давно покойных туземцев. Весь мир переполошился, переживая, что именно в этом году будет гореть в аду. Стадо баранов. Вот для него конец света почти наступил, потому что весь его бизнес лопнул, как мыльный пузырь. Тюрьма грозным призраком маячила впереди. Афёры с недвижимостью, закупка некачественных и дешёвых материалов по баснословным ценам, невыполнение договорных обязательств и даже контрабанда. Его обложили со всех сторон, но это ничего, он ещё повоюет и обязательно выкрутится. Даже если сядет в тюрьму, то очень ненадолго и при всех раскладах останется обеспеченным человеком. Не таким как раньше, но бедствовать не будет. Пора избавляться от пиявок и отправлять их в самостоятельное плавание. Его взгляд скользнул по лицу матери. Она явно постарела, видимо, все эти женские штучки больше не действовали на неё, хотя деньги она упорно продолжала просить. Куда она их девает? Её парикмахерская приносила стабильный доход, пусть и небольшой. Вечно ей нужно было больше. Борис мог бы выяснить что происходит, но он тонул в собственных проблемах и не хотел нагружать себя чужими. Когда мать поняла, что кормушка больше не работает, выражение её лица стало таким жалким и растерянным, что он посчитал нужным объяснить причину отказа в очередном транше.
– Что же теперь делать? – Вопрос повис в воздухе и непонятно кому он был адресован, ему или самой себе.
Как бы там ни было, он был хорошим сыном и помогал ей, пока мог. Она взрослая девочка и должна была понимать, что рано или поздно это закончится. Разве мать заботило, насколько честно зарабатываются такие большие деньги? Она никогда не хотела глубоко вникать во что бы то ни было. Такая себе смесь моллюска с пиявкой. На протяжении своей жизни то к одному, то к другому хозяину присосётся и едет, закрывшись от мира толстым панцирем. Другое дело Катька. Несмотря ни на что, её позиция была достойна уважения. В этом году Арина идёт в школу, а в её положении собрать ребёнка в школу непросто. Это касалось не только сестры, потому что призывы взять кредит на одно из самых грандиозных событий в жизни любой семьи – пестрели на билбордах по всему городу. Для многих это была реальная жизнь во всей своей красе.
Россыпь жёлтых точек в траве городского парка радовала глаз и Арина, судя по всему, поставила себе задачу не просто сократить их количество, а полностью истребить. Венок из одуванчиков украшал её головку, а желтые браслеты из них обвивали детские руки, превращаясь в цветочные рукава. С момента их последней встречи племянница заметно вытянулась вверх. Каждый раз, когда она наклонялась за очередным сорняком, ткань её лёгких штанишек обтягивала аппетитную детскую попку. Девочка – вылитая мать, только длинные почти белые волосы не давали Борису поверить, что перед ним кружится маленькая Катя. Такая, какой он её помнил. Детский смех и охапка бурьянов на его коленях в кои-то веки обтянутых джинсовой тканью, вырвали его из воспоминаний.
– Ты спишь с открытыми глазами, что ли? Это тебе.
К дяде Арина относилась, как к Деду Морозу. Без преувеличения можно было сказать, что он им и являлся. Каждая редкая встреча означала поход в забегаловку, где покупалось всё, на что показывал её маленький пальчик. В магазине игрушек они были желанными гостями, потому что история повторялась и из магазина их троица всегда выходила с кучей пакетов и коробок. Тормозом этой вакханалии всегда выступала мать. Борис уже давно понял, что Катя терпит его присутствие в жизни дочери только ради этих подарков и блестящих глаз своей дочери. Она не могла позволить себе слишком многого, а лишать дочь таких радостей просто не решалась. Возможно, она считала, что так он искупит свою вину, которой Борис просто не чувствовал. Он никогда не оставался наедине с Аришей и подозревал, что без Кати тут не обошлось. Когда мать была с внучкой, то они всегда встречались в публичных местах: на детских площадках, в городском парке или в детских комнатах торговых центров.
Телефон матери бесконечно выдавал звуки сообщений, которые заставляли её вздрагивать и хмуриться.
– Может, ответишь, наконец? – спросил он раздражённо.
– Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Раз ты не можешь помочь, мне нужно срочно отлучиться. Буквально на пару часов, – жалобно сказала мать, отключая звук в телефоне.
Борис замер, радуясь тому, что солнцезащитные очки прикрывают его глаза. Что может быть настолько важным, чтобы заставить мать забыть о данном обещании не оставлять его наедине с Аришей? В том, что оно имело место, он не сомневался, и до этого дня мать неукоснительно выполняла его. Словно для того, чтобы заглушить собственные сомнения, мать произнесла:
– Мне очень надо уйти. Ты же знаешь Екатерину, она вырвала у меня обещание, что я не оставлю Аришу ни на кого постороннего.
«И тем более на тебя», – так она должна была закончить свой монолог, но промолчала.
– Я понимаю, – кивнул Борис.
– Ну какой же ты посторонний? Глупая, упрямая девочка, – печально добавила мать. И тут же с излишней горячностью добавила: – Да, у вас были какие-то конфликты в детстве, но нельзя же быть такой злопамятной. Все дети через это проходят. Я абсолютно её не понимаю.
Оставаясь внешне невозмутимым, он с издёвкой подумал о том, что иногда очень удобно не понимать. Ведь после понимания чего-либо, оставаться вне игры уже не получится и придётся играть на чьей-то стороне, потому что соблюсти нейтралитет не удастся.
