За каменной стеной

– Нет, – выдохнула я, беспомощно отрицая.

– Так и отвечай в полиции.

– С какой стати?

– Они докопаются, малыш. Ты же знаешь местных копов. Им хорошо платят. Они хорошо работают. Это Силиконовая долина. Тут даже менты гениальные.

– Нет. Никто не поймет.

– Комбинезон в машинке.

– И что с того?

– Он до сих пор пахнет краской. Уверена, что не оставила следов, которые можно найти?

Я хотела побиться об заклад, но даже через свою самоуверенность была обязана признать, что улики возможны

– Нет. Я не уверена.

– Да ладно? – Марк приподнял бровь. – Твой пропуск на территорию действует. Они точно привлекут тебя для свидетельства. Чуть позже начнется суд. Что все это принесет тебе, Алекс?

– Не будет суда, Марк, – застонала я, обманывая и себя, и его.

– Ты знаешь, что это неизбежно. Дело времени. Еще есть возможность отойти в сторону.

– Нет у меня такой возможности. Особенно после… Ты понимаешь.

– Понимаю, родная. Не понимаю только, почему ты должна платить за чужие махинация космических масштабов. Она подставила тебя, котенок.

– Все не так однозначно.

– Ты однозначно сядешь с ней вместе. Лет на десять.

– Папа, пожалуйста…

– Алекс, ты слишком веришь в американское правосудие. Но им будет все равно, понимаешь? Ты участвовала в разработках. Ты прикрывала ее.

Слезы навернулись на глаза. Я хлопнула по кнопке на кофеварке и взглянула на Марка.

– Я не знала. Я верила ей. Я действительно верила, что у нее получится. Это было одно из чудес долины. И все они тоже верили, пап. Ладно я, но остальные инвесторы. Все эти миллиардеры… Они ведь не тупые.

– Даже их можно обмануть, – выдал Марк и привлек меня к себе.

Я уткнулась носом в его майку, желая спрятаться от всего зла в этом мире. Марк был столпом справедливости и уверенности. Если кто-то и мог меня спасти, то только он. Или Алан. Или оба.

– Детка, послушай меня, пожалуйста.

– Угу, -буркнула я, зная, что вряд ли мне понравятся его речи, но, скорее всего, они будут разумными.

– Ты должна вернуться в Россию. Громов сможет тебя защитить.

– Смеешься? Громов дуется на всех нас с тех пор, как Клим и Эрик свалили вслед за Лерой.

– Его можно понять. Он создал все условия для инноваций, а мозги все равно потекли на Запад. Ты можешь его задобрить своим возвращением. Он много раз предлагал тебе работу.

– Где? В его министерстве магии? Звучит бредово.

– Возможно, но бред намного привлекательнее тюрьмы. Не согласна?

– Согласна.

– Я очень прошу тебя уехать. Хотя бы на время. Пока еще не посадили дома под арест или подписку. Тогда никто не сможет тебе помочь.

Я отстранилась и закрыла лицо руками. Как в детстве. Как будто я – весь мир. Если я никого не вижу, значит, никого нет.

Но руки пришлось убрать, глаза открыть. Мир был. И я была. А между нами было много конфликтов.

– Как я брошу ее, пап? – спросила я у Марка, заранее зная, что он ответит.

Отец не разочаровал.

– Она подставила тебя, Алекс. Обманула и подставила. Лучшее, что ты можешь сделать сейчас – защититься. Уехать. Мама просит тебя. Я прошу. Ты наш ребенок. У нас нет сил просто наблюдать, как тебе копают яму и хоронят.

– А Алан? – встрепенулась я. – Алан не просил?

– Ты же знаешь его, Лешк. Он не просит, а действует. Ал ждет нас в Лос-Анджелесе. Его трудами тебе организован безопасный выезд домой.

***

Марк вел машину по серпантину вдоль побережья Тихого океана. Я обычно предпочитала более ровную, менее живописную трассу. Но мой папочка не признавал полумер и любил выпендриваться во всем. Он хорошо водил, знал дорогу, и я не переживала. О дороге. Других переживаний хватало.

Я была не в восторге от перспективы вернуться домой, в Россию. Учитывая, что большую часть своей жизни я провела, кочуя с родителями по миру, дома в виде страны у меня не было. Можно сказать, моим домом была моя семья, а они были русскими. Поэтому я тоже чувствовала себя именно такой. Но прежде всего я себя идентифицировала не русской, а Стерн. Меня научили, что эта фамилия – большие возможности, большая удача и большая ответственность. Сама я добавила к этому списку еще и большую гордость.

Поэтому меня убивала потребность просить что-то у Громова. Пусть он хоть сто тысяч раз президент. Я-то Стерн. Почти королева.

Андрей Михалыч, конечно, мужик умный и сильный. Он сам все предложит и сам все даст. Однако до него все равно придется достучаться. Прямого доступа к президенту у меня не было. А вот Марк с ним, можно сказать, дружил. Я искренне полагала, что мои папочки наладили мосты.

– Что Андрей от меня хочет? – спросила я Марка, любуясь океаном.

– Громов? – уточнил отец.

– А какой еще?

– Боюсь, он хочет навсегда забыть, как мои дети его кинули.

В голосе Марка не звучала издевка, чтобы принять переживания за шутку. Я повернулась к нему.

– В каком смысле?