Женская целостность. Метафора пути к себе

А пока я с тобой прощаюсь, следуя за той о ком пишу.

Глава 2

«Гулкое эхо»

Плутая в лабиринтах, измученная поиском выхода, вот она и добралась до самой темной ночи, когда свет фонаря затух, и ей ничего не осталось больше, как уснуть в темной сырой пещере, надеясь на утро нового дня.

Ты скажешь, что в пещеру не проникает свет и будешь прав. На что же она тогда понадеялась?…

Это так типично для женщины, которая выбилась из сил.

Когда сил совсем не остается и вся надежда покидает тело вместе с энергией, лишь малая ее доля (надежды) словно говорит «Утро вечера мудренее!» и ты принимаешь лучшее решение – отложить его (решение) до завтрашнего утра.

Таково оно, – женское доверие.

Когда руки так натружены, что не удерживают инструмент будь то весло, лопата или чернильное перо, когда ноги истоптаны в кровь, когда ты понимаешь, что прошагала километров сто по темной пещере, забыв свет солнца и почти забыв человеческую речь, ты начинаешь себя чувствовать не той женщиной в белом, что проложила этот путь, ведомая рукой Судьбы, а бледной тенью, что дрожит на стене в тусклом, еле живом свете фонаря.

И вот, теперь-то, милая, не опусти рук, не бросай начатое. Просто дай себе передохнуть.

Приляг до утра, даже если почти не веришь, что увидишь свет.

Уставшее тело требует сна, но душа твоя сильна!

Так она и уснула, устроившись прямо на сырых камнях.

Если бы луч света пронзил тьму, то она бы обнаружила, что ее платье давно потемнело и износившиеся края подола его стали неровными до неприличия.

Да какие тут приличия!? В сырости, темноте с голодным желудком и ноющими руками и ногами…

В такие минуты спасает только сон.

С тех пор как Дюма-отец писал об этом, мало что изменилось.

Сон и по сей день не утратил своего значения. Как и сновидения.

Так она и уснула. На сырых камнях.

Душа, даже если дремлет, тихо делает свою работу.

… Ей снились тени. Те самые со стены.

Они двигались и менялись.

То огромные, угрожающие, подползающие так близко, почти ее касаясь, то уменьшающиеся, еле заметные, скользящие по самому нижнему краю стен.

Она, поджимая ноги во сне и, долго наблюдала этот танец теней до тех пор, пока одна, самая ужасная не подобралась к ней совсем близко.

Она буквально дышала ей в лицо.

Это было темное лицо старухи.

Тень придвинулась так близко, что стала почти осязаемой.

Женщине в белом даже во сне казалось, что она чувствует ее дыхание.

– Вот мы и пришли, дорогая – шепеляво прошипела старуха.

– Вот мы и пришли – снова повторила она.

Женщина застонала и издала истошный вопль, словно пытаясь от чего-то отстраниться, она дернулась всем телом, еще глубже втиснувшись в холодный камень.

Так, испытывая ужас, человек пытается слиться с пространством, в надежде затеряться и стать незаметным.

Он превращается в фигуру, желающую раствориться в фоне.

И если смелость выделяет, то страх поглощает нас, так, что мы исчезаем, утрачивая всякие черты индивидуальности.

Старуха надвигалась все ближе, и ближе и когда расстояние между их лицами сократилось до предела, беззубый рот впился в нее со всей силой.

Рука упала навзничь, как бывает у чувствительных женщин от крепкого мужского поцелуя.

В голове все спуталось и, она куда-то полетела, не отдавая себе отчета в том, что только что была поцелована тенью.