Я тебя забираю

– Тяжело ему в жизни пришлось, наверное.

– Он в Австрии жил в тысячу восемьсот каком-то году, так что конкретно фамилия была меньшей из его проблем, – Лиза отвлеклась на алкогольный бар, загремели бутылки. – Нашла, – в ее руке появилась пузатая бутылка коньяка, – из-за этого торта даже судились.

– Может, лучше вино? От конька будет болеть голова.

С другой стороны, возможно под хорошими грузинскими каплями Лизонька будет намного более разговорчивой и поведает мне о компромате, который на нее бывший жених накопал.

– Это в торт. Пятьдесят грамм на пропитку надо, – но вместо маленькой рюмки в ее руках оказался гранёный стакан на двести. – Всегда хотела попробовать добавить побольше. У коньяка букет шикарный.

– Согласен.

– Торт совсем непростой, как может показаться сначала. Очень много тонкостей, – тонкий пальчик взмыл к потолку. Румянец на щечках подтвердил, что повар-кондитер слегка нетрезв.

– Вот, скушай, – передаю Лизе небольшой бутерброд из черного хлеба с краковской колбаской и огурчиком. Вино нужно дополнять едой, иначе торт рискует до конца не приготовиться.

– Спасибо, – она элегантно прихватила закуску и откусила.

– Так в чем сложности, Лиза? Я никогда не пек, но вдруг понадобится.

Нагло плюхаюсь задницей на столешницу рядом с ней, на коленях тарелка с закусками.

– Яйца, – она осматривает меня, задерживаясь на пахе, – должны быть комнатной температуры.

– Так и есть, Лиза. Тут все в порядке.

Забираю открытую бутылку коньяка, наливаю себе стопочку. Пальцы подрагивают, напоминая, что не только Лиза словила сегодня стресс.

– Пошляк.

Покрасневшая малышка сдула длинную светлую прядь волос и заправила ее за ухо. Осторожно вынула шесть яиц из миски с водой и положила на тарелку.

– Я их немного подогрела.

– А ты шаришь, – чокаюсь с ее бокалом на столе, – давай за нас, Лиза. Ты все рассказывай, вообще все, – проникновенно смотрю в ее светлые карие глаза, цвета топленого шоколада.

– Все значит, – она откашливается, – белки нужно ооочень аккуратно отделить от желтков, взбить до упругих пиков и только потом добавить сахар, чтобы взбить уже до очень упругих острых пиков.

Растягиваюсь в пошлой ухмылке, готовка, оказывается, очень эротичное занятие.

– А вот с желтками совсем другое дело, – она двигается ближе ко мне и почти шепчет, – сначала нужно взбить сливочное масло до пышности, потом сахарную пудру добавить и когда масса станет на вид как глянец, только тогда добавляем желтки по одному.

– Никому не расскажу. Это же секрет?

– Да, – Лиза кивает, указательный палец прислоняется к розовым губкам бантиком.

– Под пытками не выдам.

– Но это еще не все. Топленый шоколад вводим после. И не шоколад в желтки, а наоборот. Иначе будет катастрофа!

Она переключает свое внимание на торт, оставляя мне возможность следить за собой. В руках у Лизы все спорится. Кажется, готовить торт легче легкого. Там помешала, тут взбила, просеяла муку, снова смешала. Выпила глоток вина, потом торт в духовку поставила. Уже не возражает, когда я подкармливаю ее своими бутербродиками.

Из духовки потянуло манящим ароматом выпечки.

Лиза, как ответственная хозяюшка, за время выпекания привела кухню в порядок. Вымыла посуду, проигнорировав посудомойку, расставила все по местам.

Я тоже люблю на работе, когда все четко.

– Почему торты?

– Мы с мамой жили не очень хорошо. Она работала кассиром в продуктовом, был большой кредит на квартиру, тортики только на праздники. А мне хотелось, чтобы вся жизнь была праздником. Я мечтала в детстве, что научусь их печь и буду есть каждый день. Очень сладкое любила, – Лиза села на стул напротив меня.

– Твоя мечта сбылась.

– О да, к концу школы я поправилась на пятнадцать кило.

– Ох, – поднимаю бровь, пытаясь представить Лизу пышкой. Бедра, грудь, мягкий животик.

– Я как раз научилась печь. Пекла из тех продуктов, что приносили, и соседям, и подружкам на всякие вечеринки. Стала вести свой блог с фото. Много времени дома, мало движения. Мальчики совсем не обращали на меня внимания.

– Просто они еще не разбирались.

– Согласна.

– А похудела тогда почему?

– Мама умерла.

– Сочувствую, – спрыгиваю со столешницы и открываю для Лизы свои объятья. – Иди сюда, пожалею.

– Тебе хотя бы кто-то может сопротивляться?

– Нет.

Она поднимается и обнимает меня за талию. От Лизы вкусно пахнет выпечкой и уютом.

Внезапно повзрослевшая с потерей близкого человека девочка. По паспорту ей всего девятнадцать. Лиза неплохо справлялась в этом мире, пока на ее пути не встретился Молохов.

Чего она так боится? Какую тайну скрывает?

– Утром пропитаю абрикосовым джемом и коньяком, оболью глазурью, будет вкусный завтрак.

– Лиза, расскажи мне, – поднимаю ее за подбородок.

– Нет, – ладони упираются в мою грудь и тихонько отталкивают. Ничего, значит сделаю еще одну попытку узнать позже....

– Еще бутербродик?

– Давай.