– Он останется сидеть здесь? – спросил Эрик.
Черт!
Я перевела взгляд на парня и заглянула ему в глаза.
Зеркал нет, а значит, я должна говорить правду. Правду.
Я бы соврала, с огромным бы удовольствием, я бы придумала то, что никогда не станет правдой, и спокойно бы ему это сказала, но только теперь, стоит мне сказать ложь, как каждая клеточка его организма пожаром на это отреагирует, ловя меня на неискренности.
Глубоко вздохнув, я ответила:
– Нет.
– А что тогда? – Эрик смотрел мне в глаза.
Идиот!
Он же знает, я не могу врать.
Не ответив, я схватила конфету и засунула ее в рот, усердно пережевывая.
– Что ты будешь делать с медведем? – переспросил Эрик, когда я запила конфету чаем.
Черт, совсем забыла про сахар.
Какая гадость!
В этот момент я заметила, что к своему чаю Эрик так и не прикоснулся.
– Я унесу его к себе, – ответила я, и это было правдой.
Что делать игрушке на кухне!?
– А потом? – я не понимала, что хочет услышать Эрик, а его допросы начали меня раздражать.
– Выкину в окно! Такой ответ устраивает!? – не выдержала я, агрессия сотрясла меня.
Ох, это чертово окно!
Я все в него выбрасываю!
И этот чертов Эрик!
Свалился тут на мою голову, с цветами, конфетами и медведем!
Почему-то мне захотелось смеяться, я не удержалась, заливаясь в хохоте. Эрик молча смотрел на меня и все же решил попробовать свой чай.
Вскоре смех отпустил меня, и я смогла перевести дыхание.
Парень напротив меня сидел с потрясенно расстроенным видом. И я не могла понять, что из всего моего поведения произвело на него такое впечатление.
– Ты чего? – спросила я, но парень лишь поднял на меня взгляд и, пытаясь навести на себя вид, мол "всё хорошо, а что?", приподнял одну бровь.
Неужели в его теле мои слова не определились ложью?
– Я не стану его выбрасывать, правда, – я почувствовала что-то странное внутри, – он будет сидеть у меня на кровати.
Это чувство мне не нравилось и казалось столь неприятным. Оно выжигало в груди… сожаление. Я сожалела, что в сердцах сказала что-то, что могло задеть Эрика.
– Биа, перестань, все хорошо, – парень улыбнулся, а я надеялась, что он понял, что это правда, – как конфеты? – он бросил взгляд на коробку.
– Вкусные, – ответила я, пусть и не помнила, какие они на вкус.
– Я рад, – парень улыбнулся шире, а потом чуть померк, – Биа, я зачем приехал…
– Зачем?
Чай был готов застрять у меня в горле или вернуться обратно, так как горло, казалось, сжалось.
Серьезный разговор.
Никогда не любила это дело.
– Я никогда не говорил тебе этого, – Эрик уперся взглядом в стол, и его обычно белые щеки, не тронутые ни румянцем, ни загаром, слегка покраснели, – и.…, – он поднял на меня взгляд, – я уверен, ты не сможешь найти слов сейчас, но… Я люблю тебя.
– Ты приехал специально для этого? – я смотрела парню прямо в глаза.
Казалось, словно реальность стерлась вокруг нас, настолько сильно я была поражена услышанным.
Он… я знала про симпатию, но что все настолько серьезно.
– Да.
Его голос был сух.
Щеки оставались розовыми.
– Можно было сказать в лицее.
– Ты не стала бы меня слушать, – слегка обиженно проговорил он.
– С чего такая уверенность? – я снова ощутила прилившую агрессию.
– Потому что сказал бы это Джэй, ты бы услышала, а я – нет.
– Да что ж ты прицепился к этому парню!? – устало выдохнула я, подпирая голову руками.
– А хочешь сказать у тебя к нему чувств нет? – вдруг поднял голос Эрик, я в ужасе подняла на него взгляд, и увидела его гневное лицо.