В пути

– Угу. – Ответил Касиан, провожая взглядом смазливую селянку. – Ничего интересного.

– Ты прав, мальчик. – Легко согласился норн. – Интересного там действительно мало. Гораздо веселее стучать молотом по голове врага, чем по наковальне, но я сейчас не об этом. Железо становится твердым лишь побывав в печи, а после в холодной воде. Так же и человек. Чем хуже ему приходилось – тем сложнее сломать.

– Так себе теория. – Усомнился парень. – у безногих жизнь не сахар, а воины из них не получаются.

– Кому-то боги дают силу поднять над головой топор, а тебе, похоже, даровали только талант чесать языком. – Хмыкнул северянин, почесывая рукой ниже спины. – Не умничай, щенок.

– Я вообще-то сын графа! – Повысил голос Касиан. Публичная выволочку от какого-то оборванца могла подорвать не только его статус, но и репутацию семьи в глазах черни. Ни один Валадэр не позволил бы такого.

Расхохотавшись, Эгиль картинно хлопнул себя ладонями по пузу, невольно приковывая внимание прохожих и патрулирующих улицу стражников.

– Ты сам граф? – Поинтересовался он успокоившись.

– Нет.

– В таком случае какая разница, кто твой отец? Рагнар Кровавая Длань родился в семье охотника, а чтобы стать воином отрезал ухо старосте, не желавшему признавать его таланты из-за старой вражды семей. Ходят слухи, сам Ург встретил его в чертогах, удостоив великий конунг великий честь!

– Ты знал Рагнара? – Ухватился за сменившуюся тему Касиан. Аргумент великана казался столь же абсурдным, сколь неопровержимым, и юноша не рискнул продолжать спор.

– Все норны знают его. – Оскалился в жуткой ухмылке старик. – Впрочем, я знаю лучше прочих. Рагнара, его кровных братьев, его детей… Наши судьбы связаны.

– Так ты… вы лорд северян? – Замер пораженный подобным откровением Касиан, вызвав у Эгиля еще один приступ хохота, гораздо громче предыдущего.

– Меня назвали разными словами, но так – ни разу. – Загоготал наемник, задрав голову к небу.

– Малыш, запомни, – пояснил он сквозь смех, – у нас нет никаких лордов, только ярлы и жрецы.

– И чем же ярл не лорд? – Насупился парень, искренне не понимая разницу.

– Сын ярла не станет ярлом. – Пояснил северянин, смахивая с уголка глаза слезу. – Может стать, но только если докажет силу.

– А конунг?

– Выбирается из числа ярлов.

– Простым голосованием?

– Именно. – Кивнул старый норн. – В процессе обычно умирает несколько человек, но решение зависит исключительно от голосов. Когда выбирали Рагнара мы зарубили только повелителя западного Андотта и трех его сыновей. Четверый оказался настолько труслив, что сложил оружие.

– И что вы с ним сделали? Убили? – Спросил юноша, заранее догадываясь, каким будет ответ.

– Нет конечно. – Удивился Эгиль. – Отвезли на необитаемый остров и бросили среди троллей и волков. Кто станет мараться о слизняк? Слизняка…

Тихонько хмыкнув, парень с трудом сдержал желание высказаться о существовании всякой небывальщины. Тролли, живущие в непролазных дебрях, грозный владыка-лич айбилов, сумевший освоить магию несовместимых жизни и смерти, синекожие мудрецы с парящих островов… Каждый по отдельности и все скопом они являлись ни чем иным как бреднями дураков, к коим относился и его верящий в сказки спутник. Увы, не каждый могучий воин мог похвастаться острым умом и беспощадной логикой.

– Расскажи про Бертбург. – Попросил Касиан, уводя нить разговора прочь от пустых суеверий.

– Так себе городишко.

– Я имею в виду осаду. – Уточнил юноша, полдня терзаемый любопытством. Забежав вперед неспешно шествующего Эгиля, он принялся тараторить:

– Ну ту, когда вы разграбили город. И сожгли имперский флот. И убили всех солдат. Как вы смогли на таких маленьких лодках победить в бою?

– Размер не всегда дает преимущество. – Произнес старик тоном университетского наставника. – Очень часто, но не всегда. У драккаров низкая посадка, их можно протащить волоком там, где ваши суда сядут на мель.

– Да это не то. – Перебил парень, не желая выслушивать лекцию о корабельном деле. – Почему вас не заметили?

– Держи рот на замке, пока старшие говорят, и поймешь. – Рявкнул норн, жестом веля спутнику не преграждать дорогу. – Тактика строится не на дурацких правилах и кодексах. Нужно понимать, что у тебя уже есть, что может появиться, и строить планы исходя из этого.

– То есть?

– То есть конст… конструкция драккара – один из таких моментов. – Пояснил наемник. – Рагнар думал, у император людей больше раз в десять. Он решил уравнять шансы. Напасть неожиданно.

– Но ведь оттонорцы должны были выставить дозорных!

– Они и выставили, – пожал плечами старик, – но Рагнар оказался хитрее. Ваши рыцари они не… Крэйкова чешуя, слово забыл… Слишком прямые.

– Не достаточно гибкие? – Догадался Касиан, и северянин согласно кивнул:

– Именно. Не гибкие. Исходят исключительно из того, на что способны сами. Они начали стягиваться к городу еще зимой. Думали собирать силы до середины лета, а затем нанести удар. Но зачем откладывать хороший бой? Мы напали в конце марта.

– Но ведь лед…

– Вот и они так считали. – Усмехнулся Эгиль. – Но у драккаров низкая посадка. Мы шли под парусом, а когда боги противились – волоком. Перед атакой морские ведьмы сотворили туман, мы сняли мачты и, дождавшись ночи, налегли на весла.

– Двуликий, помилуй… – Охнул юноша, не ожидавший подобной хитрости от грубых островитян. Хроники описывали успех северян у Бертбурга досадным стечением обстоятельств: глупостью императора, пьянством постовых и еще десятком больших и малых просчетов оттонорцев. Но слова спутника открывали прямолинейных безжалостных воинов с совсем другой стороны. Не кровожадными полулюдьми вроде вудвосов, но достойными соперниками. Может быть даже примером для подражания…

– Двуликий был не на вашей стороне. – Произнес здоровяк, почесывая бороду. – Будь вы полностью вооружены и готовы к бою, то имели бы шанс на победу. Небольшой, но все-таки… А так мы вырезали всех встреченных в порту, подожгли корабли и бараки, а когда выстроились в боевые порядки, поняли, что врагов не осталось… Величайший позор конунга.

– Позор? – Переспросил Касиан. – Но ведь он добился цели.

– Лишь по вашим мерка… меркам. – Тяжело вздохнул старик, похлопав парня по плечу. – Но в руках Урга не просто так четыре обоюдоострых топора. Рагнар бежал в изгнание, и ни один человек больше не видел его…

Пнув ногой вставшего поперек дороги хряка, норн продолжил неспешное шествие в абсолютной тишине, а сын графа замер, задумчивым взглядом провожая северянина. Все еще могучего воина, сражавшегося бок о бок с великим вождем, но подобно ему навсегда покинувшим родные земли. Не из-за горького поражения, наоборот после сокрушительной победы над врагом. Просто из-за отсутствия у последнего шансов. Но неужели правильнее давать недругам возможность навредить кому-то? Кодекс благородного братства требовал если не реализовывать все подворачивающиеся возможности, то хотя бы вовремя замечать их и стремиться к успеху…

Как простой смертный мог найти правильный путь? Существовал ли он вообще, или истина извивалась точно змея? Может решение заключалось в отсутствии врагов? Но кто даст гарантию, что соседи не примут доброту за слабость? А они примут. Любой успех оставит позади тех, кто не смог, вызовет в сердцах случайных зрителей зависть, превратит близких в тайных недругов. Даже святые отцы, служащие образцами добродетели, регулярно попадаются на казнокрадстве, интригах, заговорах… Есть ли третий путь: не неудачника, не силы? Нечто иное? И не обнаружат ли идущие им, что всю жизнь занимались самообманом? Столь много вопросов и столь мало ответов… Видимо, посмеивающийся дядя Морган называл именно это проблемами отрочества. А может человек обречен терзаться муками выбора до конца дней?

Истина, если и существовала, пряталась где-то за гранью жизни.

Резкий свист прервал мысли, возвращая юношу к реальности.

– Сожги тебя Геллир, мальчишка, если не начнешь шевелить ногами! – Заорал Эгиль, успевший удалиться на полсотни шагов. – Если не хочешь идти, так и скажи. Мне куда веселее выпить и поспать, чем попусту шляться туда-сюда.

Ойкнув от неожиданности, Касиан ускорил шаг и нагнал великана у самой границы поселка. В отличии от замка, окруженного настоящими каменными стенами, деревню огораживал бесхитростный частокол торчащих из земли метра на три заостренных бревен. Замечательная защита от пытающихся стянуть курицу диких зверей или вудвосов. Ничто пред лицом вражеской армии.

Дежуривший у настежь распахнутых дубовых ворот плешивый старичок изучил путников въедливым взглядом и, пробурчав что-то неразборчивое, указал сухой рукой в сторону опускающегося солнца.

– Селение закрывают после заката? – Поинтересовался сын графа, следуя за северянином по узкой тропинке местами поросшей молодой травой.