У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №2(2) 2017 г.

Три столицы

Алесь Кожедуб – член Союза писателей России и Беларуси. Автор многих книг прозы. Лауреат Шолоховской и Бунинской литературных премий.

К вечеру разыгралась метель, но Алексей своих планов менять не стал. Раз уж решил вырваться в Минск, никто его не остановит, даже директор школы Станкевич.

А тот, подобно матерому сторожевому псу, уже подходил, позвякивая цепью.

– Не забыли, Алексей Константинович?

– О чем?

– Родителей Кабака навестить. Вы ведь и к Курачу еще не сходили?

Алексей почесал затылок. К родителям двоечников Кабака и Курача он действительно не ходил. Вернее, попытка была. В минувшее воскресенье съездил на велосипеде в Первомайское, которое когда-то называлось Кобылье.

– Куда идешь?

– В Кобылье.

– Зачем?

– За кобылой.

Уже лет двадцать, как поменяли название, а каждый первоклассник в школе знает, что Кабак из Кобылья.

Между прочим, баба Зося, у которой квартировал Алексей, считала, что девки из Кобылья отнюдь не худшие.

– Про них так и говорят: пилоткой стукнешь, не повалится – можно брать, – сказала она. – У меня там племянница живет.

Алексей Константинович пожал плечами. Ему нравился солдатский юмор бабы Зоей, но жениться он не собирался ни на кобыльских, ни на крайских девицах.

Алексей въехал в деревню – и увидел мужика, стоявшего посреди улицы. На шее у него висел баян. Время от времени мужик широко разводил меха, но нащупать при этом пальцами нужные кнопки не мог. Баян всхлипывал и умолкал.

– Это кто? – спросил Алексей тетку, выглянувшую из-за забора.

– Кабак.

– А почему пьяный?

– Получка сегодня.

Алексей понял, что поговорить с отцом своего двоечника ему не удастся. Он развернулся и поехал назад.

– Говорят, вы вчера у нас были? – подошел к нему на следующий день Коля Кабак.

– Был.

– А почему в хату не зашли?

– Твой батька был пьяный.

– Он каждый день пьяный, – пожал плечами Коля. – Мати дома была.

– Ты тоже сидел дома?

– Я вместо батьки на тракторе в поле пахал.

Алексей Константинович хмыкнул. Коля Кабак, конечно, двоечник, но вот ведь пашет. Невзирая на тридцать ошибок во вчерашнем диктанте, надо в четверти вывести тройку. И из восьмого класса выпустить. Все равно ему дальше пахать, а не в институте учиться.

Но Станкевича подобные тонкости не волновали. Для него важно, чтобы классный руководитель провел беседу с родителями двоечника.

И, тем не менее, Алексей Константинович вместо Кобылья отправился в Минск.

На автобусной остановке он увидел тетку, обвязанную пуховым платком до самых глаз, на ногах сапоги, похожие на бахилы.

При ближайшем рассмотрении тетка оказалась школьной библиотекаршей Галиной Петровной.

– И вы в Минск? – изумился учитель.

Галина Петровна в его представлении была глубокой старухой, которой уже нет смысла куда-либо ездить. Ей было лет тридцать, не меньше. При этом она была незамужней.

– Бу-бу-бу, – сказала из-под платка Петровна.

– Автобус отменили? – снова удивился Алексей. – Не может быть. Его еще ни разу не отменяли.

И действительно, в снеговой кутерьме показались два желтых глаза.

– Вот! – показал на глаза Алексей. – А вы говорите – метель.

Он помог Петровне взобраться на ступеньки, подал сумку и вскочил в автобус. В салоне народу было немного. В такую погоду только на печи сидеть, а не мчаться на свидание с однокурсницей.

Алексей устроился у окна. Петровна впереди него раскутала платок и оказалась вполне миловидной особой.

«Это потому, что освещение слабое, – подумал Алексей. – При дневном свете морщинки у глаз видны».

Он стал размышлять о жизни. Место на кафедре русской литературы, к которой был прикреплен, ему не светило. «Вы, жадною толпой стоящие у трона…» Его даже и в толпе нет. Прозябать в Крайске за сто километров от Минска? «На свете есть три столицы: Минск, Логойск и Плещеницы». Этот стишок в Крайске знали все, от первоклассника до выпускника.

Он тяжело вздохнул. Изящная шея Петровны, в которую упирался его взгляд, мешала сосредоточиться. Откуда у них берутся такие шеи?

Петровна пошевелилась, и Алексей понял, что и ей неуютно.

«Интересно, куда она намылилась? – подумал он. – Уж ей точно на печке надо сидеть».

– К девушке? – повернула голову Петровна.

Профиль у нее тоже выточен не хуже шеи. На щеке румянец.

– Куда хочу, туда и еду, – буркнул Алексей.