Творчество и потенциал. Выпуск 4. 2023

Знаешь, мой милый, а мы так не схожи.
Счастлива я. Ты ж решил, что врала.

С кем-то воюешь – подальше, пошире,
В дружбу мужскую вложившись сполна.
Я жарю хворост в распаленном жире,
Сказки качая, как ведьма-волна.

Я невзначай твою суть прочитала,
Чтоб улыбнуться и дальше пойти.
Бедным Икаром тебя я признала,
Чтобы несчастья твои не нести.

Не люблю сокращать слова…

Не люблю сокращать слова,
Ни к чему мне плодить уродцев!
Пусть растут, как весной трава,
У коленей дворов-колодцев.

Не считаю возможным рвать
Имена островов старинных.
Город вправе на них звучать —
Всей октавой, протяжно, длинно.

Кто-то скажет: «Минут – в обрез!
Столько дел! А слова мешают…
Крутит лишними гласными бес,
Оттого человеки страдают».

Я ж иду по проспектам, любя
Петербург с его гордостью хлёсткой,
Диафрагмой морской трубя,
Чтоб вода не казалась плоской.

Я ж иду в поднебесьях крыш
И мурлычу трёхцветной кошкой:
«Не бежит по канату мышь,
Значит, жизнь не с пустою плошкой».

Я ж плету ворожбой стихи,
Чтоб творить из страстей романы —
Буйно-ветрены и лихи,
Да никем до слогов не рваны.

Васильковый венок

Василёк – к васильку. Заплетаю их в лето,
Чтобы синий стозвон не распался навек.
Посмотри, милый мой, сколько в цветиках света!
Да послушай, родной, сколько в них добрых рек!

Мы наденем с тобой два венка. Как пригожи
В их беспечной красе и счастливой любви!
Луч, волнуясь, скользит по губам и по коже.
Луг закатный шуршит: «Ощущай и живи…»

И идём мы вдвоём сквозь разлуки и время,
Отпуская и вновь за свиданья держась.
Васильковый венок – не увядший – на темя,
Чтоб готовить из сока для странников мазь.

И слушали мы не друг друга, а бурю…

Не зря мы с тобою пришли оба к морю,
Не зря повстречались на тонкой черте.
Оставили в прошлом и радость, и горе,
А значит, и судьбы у нас уж не те.

Дубасили волны о берег без гнева,
Чтоб просто расслабить извечный зажим.
Я к ним прибежала от пресности Нево,
Ты к ним поспешил из потока машин.

И слушали мы не друг друга, а бурю,
Ведь поняли – в ней наше сердце стучит.
Стучит и грохочет, в любви не халтуря,
Избавив от стел и ухоженных плит.

И гладили мы в сизой мороси лица,
И падали рядом на светлый песок…
Смогли всего за день воскреснуть-родиться,
Отдав белой пене лишь крови глоток.

За женщину-Осень он пил без остатка…

За женщину-Осень он пил без остатка,
Бросая в камин огранённый стакан,
Пытаясь понять, что ей горько, что сладко,
Что может ей дать рифмоплёт-хулиган.

Она же, смеясь, колдовала глазами,
Взбивая простыни в лебяжий туман:
«И горечь, и сладость лежат меж губами.
Почувствуй их сам, рифмоплёт-хулиган!»

И дверь открывала пустынного шкафа,
Чтоб взять пару туфель и весь божий план:
«Не стоит гоняться за титулом графа.
Любовь не салонна, поэт-хулиган!»