Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 4

Седой большевик, новобранец и Сталин
В твоей незабвенной судьбе!

Матёрый фашист был в боях обесславлен —
Лишён легендарных знамён!
Бессмертьем объяты на славном кургане
Участники смертных боёв!

III. Курское сражение. Курская дуга

Провожала сына плачущая мать…
Трепетно просила письма ей писать:
«Мой сынок, любимый, береги себя!
Ты один, родимый, Ваня, у меня!
Будь он трижды проклят – варварский фашизм!
Ты, мой ясный сокол, кровь моя и жизнь!..»

В городке военном рос шальным мальцом,
С ранних лет гордился лётчиком-отцом!
Бегал на рыбалку с местной пацанвой,
У костра резвился, не спеша домой…

Жить в стране советской, строя коммунизм,
Юных пионеров вдохновляла жизнь —
Книги о героях, фильмы про Октябрь;
Командарм, который предан делу, храбр!
Далее – заветный, славный комсомол,
Взрослые запреты, верность слову, долг!..

Об отце погибшем он не забывал:
Как в испанской выси тот врагов сбивал,
Как, в штурвал вцепившись, бился до конца
За Мадрид, Россию, за него – юнца!

Он не жил любовью чувственной, большой:
С девушкой знаком был скромненькой, простой;
В школе с ней учился, в клубе танцевал…
Лишь на школьный выпуск раз поцеловал…

Так промчалось детство, отрочества срок,
Наступил заветный взрослости урок:
Армейская учебка – на фронт, ведь шла война!
На Курское сраженье звала его страна!..

Под Прохоровкой грохот (там шёл кровавый бой),
Земля взывала к Богу от тряски от такой.
В дыму горели танки, и плавилась броня,
Истлели в прах останки!.. Жаль, не было меня!

Геройские ребята страны моей родной —
Советские солдаты крушили вражий строй:
«Пантеры», «тигры» выли – их русский рвал «медведь»!
Он дрался за Россию, за наш Союз на смерть!

Он с «Т-тридцатьчетвёркой» срастался на ходу —
Таких машин в манёвре не знал нацист в бреду!
План Жукова сумели геройски воплотить —
Фашистской «цитадели» не дали шансов жить!..

Он выбрался из танка, контуженный, в огне…
Казалось, санитарка явилась как во сне —
Гасила его ноги, горевшие живьём,
Просила: «Друг, немного осталось, ну ж, ползём!..»

Она казалась взрослой, но в ней он смог узнать
Ту скромненькую Олю, что не далась обнять…
Ту самую школярку (с природной красотой!),
Наивную смуглянку с возвышенной душой!..
Она его тащила под грохот канонад,
Потом он отключился – рванул вблизи снаряд!..

Очнулся среди коек, у светлого окна,
Над ним склонилась Оля, надеждою полна;
Пощупав пульс, всплакнула, платочек теребя,
Рукою лба коснулась, на шёпот перейдя:
«Ты, друг мой, не волнуйся, мы вы?ходим тебя…»

Он чувствовал тревогу подруги боевой,
Уставшей понемногу от жизни фронтовой.
Она в нём пробудила и жалость, и любовь:
И сердце вновь забилось, и взволновалась кровь!
Душа его прозрела: он вспомнил край свой, мать;
Ему вдруг захотелось об Оле ей писать.

Так дни сменяли ночи… Он рвался воевать
За дом родимый, отчий, за Сталина, за мать!
И вновь «тридцатьчетвёрка» на боевом ходу,
И в ней танкист матёрый, фашистам на беду!

Он снова слился с танком – с солярой и бронёй,
Сроднился с экипажем на бойне фронтовой.
Давили, жгли, взрывали нацистский клятый строй;
Танкистов не смущали «пантер» рычанье, вой!..

Терялись вопли, стоны средь взрывов, канонад —
И тыщи душ-фантомов взмывали в рай и в ад!..
Так вместе шли с боями на дьявольский Рейхстаг…
В итоге над врагами взорлил Победный стяг!!!

Подруга ж фронтовая, врачуя дотемна,