Алтарь Отечества. Альманах. Том 4
– Это пятидесятый сбитый вражеский самолёт в воздухе, – сказал он командиру.
– Значит, круглая дата, её надо чем-то отметить, – сказал Виктор Александрович, – как вы думаете, комиссар?
– Надо провести торжественный митинг, – сказал батальонный комиссар Павел Васильевич Крутов, – в качестве поощрения предлагаю сфотографировать Бориса Копьёва у развёрнутого знамени 12-й КОИАЭ.
– Значит, так и будет, как сказал комиссар, – заключил Виктор Александрович.
Дежурный по линейке объявил сборы на митинг. Они были недолгими, весь личный состав находился около самолётов. Бориса сфотографировали у боевого знамени 12-й КОИАЭ. Потом фотокарточку увеличили, и она долго красовалась на виду у всех.
Митинг открыл комиссар 12-й КОИАЭ П.В.Крутов:
– Проведённый воздушный бой сегодня показал бесстрашие и выдержку лётчика-истребителя Бориса Сергеевича Копьёва. Он не дрогнул, когда оказался в прицеле врага, нашёл силы привести свой неисправный самолёт на свой аэродром. Обстановка потребовала от него выдержки и хладнокровия, он справился, этот пример достоин подражания.
Слово берёт парашютист-укладчик, комсомолец, мастер парашютного спорта товарищ Писклов:
– Сбить вражеский самолёт, значит сохранить жизнь многим нашим защитникам. Комсомолец Копьёв сбивает врага меньшими потерями, свой самолёт он не бросает, это тоже героический поступок. Ты всем нам, Боря, доставил радость, спасибо тебе!
– Слово берёт старшина сверхсрочник, комсомолец Николай Балашов.
– Много погибло наших прекрасных лётчиков в неравном бою. Им на смену пришли новые, продолжатели славных традиций. Так будем ещё сильнее бить врага.
– Слово имеет товарищ Копьёв, наш именинник.
– Успех воздушного боя зависит не только от опытности лётчика, но и от исправности материальной части. Последний бой является наглядным примером этому. Я не боялся, что в нужный момент откажут пулемёты или сложная техника. Значит, победа куётся всеми членами нашей семьи – 12-й КОИАЭ.
Начальник штаба М.А.Аниканов зачитал приказ командира 12-й КОИАЭ.
В нём было сказано:
«14-го сентября 1942 года младший лейтенант Б.С.Копьёв в воздушном бою одиночно уничтожил ещё один фашистский самолёт Ю-88, тем самым увеличил боевой счёт до пятидесяти сбитых вражеских самолётов. Товарищ Копьёв не только мастерски и самоотверженно провёл этот бой с превосходящими силами противника, но сумел довести свой самолёт до аэродрома, сбил пламя на плоскости и совершил безукоризненную посадку. За героизм, проявленный в боях с фашистской авиацией товарища Копьёва, как продолжателя славных боевых традиций нашей 12-й Краснознамённой, сфотографировать у развёрнутого знамени части, его экипаж назвать именем Ленинского комсомола. Командир 12-й КОИАЭ майор Рождественский, батальонный комиссар Крутов».
Комсомольцы
Шло комсомольское собрание. С докладом о взятии социалистических обязательств выступил командир 12-й КОИАЭ гвардии майор В.А.Рождественский. Все комсомольцы слушали доклад очень внимательно. Слова докладчика были от чистого сердца. Этот лысоватый человек, с доверчивым взглядом голубых глаз, пользовался у всех неограниченной любовью. Да и сам доклад был содержателен, приводилось много примеров патриотизма нашего народа в тылу и на фронте. В президиуме сидели комсомольцы-механики и мотористы, а поодаль от стола сидел комиссар П.В.Крутов. Своим энергичным взглядом он внимательно оглядывал присутствующих. Его взгляд остановился на мотористе Михееве. Может быть, он подумал в этот момент: «Сдавать стал Михеев, бледный, исхудалый, надо помочь».
Так писались письма родным, так готовились решения комсомольских собраний. Секретарь комсомольской организации 12-й КОИАЭ Яков Вьюгин
Первым в прениях выступил моторист Фёдор Седов.
– Я считаю, – сказал он, – этот вопрос срочный. Иногда мы заканчиваем работу и идём отдыхать, а в это время в соседней рейфуге идут тяжёлые работы по восстановлению самолёта после обстрела. Они будут работать долго, до утра. А ежели им подмогнуть, им не пришлось бы так мучиться. Трудную работу надо делать сообща, есть время – помоги.
– Взять набивку патронов, – начал своё выступление механик Василий Клемешев, – шутка ли, набить не одну, а несколько патронных лент, и всё давай, давай! Оружейники почти не спят, сутками у них есть работа. Надо всем научиться набивать патронные ленты и чистить пулемёты. Всем надо помогать оружейникам, выделять свободных специалистов на помощь.
Это выступление очень понравилось оружейнику Ивану Бефтину, по национальности эрзя (мордвин). Ему трудно было выступать на русском языке, свою решимость одолеть все трудности он выражал жестами и взглядом.
– Мне кажется, что нам надо отработать взаимозаменяемость. Взять, к примеру, артиллеристов. Если погиб наводчик, его заменит другой, если надо заменить заряжающего, он всегда на «товсь», – это выступал механик Николай Балашов. Энергии у него было на пятерых, всегда в настроении, аккуратен. Когда в гарнизоне Липово не было начальника клуба, Балашов заменял всех, киномеханика, кассира и даже конферансье.
– Дорогие товарищи, начал выступление заместитель секретаря комсомольской организации лётчик Иван Гореликов, – мне было очень отрадно слушать выступления наших неутомимых тружеников. Хочу от имени всех лётчиков поблагодарить всех за труд, который вы вкладываете в ремонт самолёта. Находясь в бою с немецкими лётчиками, мы не думаем, что нас подведёт материальная часть. Это исключено. Если самолёт неисправный, техник и механик не смогут спокойно заснуть, пока не отремонтируют самолёт и не приведут его в полную готовность. Так будем сообща уничтожать ненавистных фашистов.
Говорили о боевых листках, о выпуске фотогазеты, о работе, но никто не обмолвился о скудном питании. Каждый знал, что надо приложить все силы на разгром врага. В заключение комсомольцы голосовали за принятие решения, которое было составлено во время выступлений.
Прошли месяцы после этого собрания. На аэродром приехали представители Политуправления КБФ. Они не раз сюда приезжали, были знакомы с партийной и комсомольской работой. На этот раз они привезли «Почётные грамоты ЦК ВЛКСМ» и торжественно вручили их секретарю комсомольской организации Егору Буранову и заместителю секретаря Ивану Гореликову. В грамотах значилось: «Награждается за успешную мобилизацию комсомольцев на выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками».
Подписал секретарь ЦК ВЛКСМ Н.Михайлов.
Оперсводка № 52
Штабу ВВС КБФ
12-я КОИАЭ. м. Выстав
16 сентября 1942 года в 10 часов 17 минут – 11 часов 05 минут
Командир 12-й КОИАЭ майор В.А.Рождественский в паре со своим ведомым лётчиком Г.Г.Бегуном вылетели на самолётах МиГ-3 на облёт после ремонта. Полёт проходил нормально.
В 10 часов 50 минут в районе станции Жихарево они заметили один самолёт Ю-88 на высоте 2500 метров.
С высоты 5000 метров пара МиГ-3 пикированием пошли на сближение.
В это время со стороны солнца их атаковали два Ме-109.
Самолёт майора Рождественского загорелся и упал южнее деревни Александровки. Судьба лётчика неизвестна.
Фотогазета 12-й КОИАЭ.В левом верхнем углу командир 12-й КОИАЭ майор Рождественский Виктор Александрович; справа – комиссар 12-й КОИАЭ, майор Крутов Павел Васильевич
Лётчик Бегун возвратился на свой аэродром с повреждённым самолётом.
Начальник штаба 12-й КОИАЭ капитан Аниканов.
В отчёте о работе 12-й КОИАЭ с 22 августа по 22 сентября 1942 года указывалось:
«Самолёт Рождественского найден. Лётчик не обнаружен».
Весть о гибели командира быстро облетела все подразделения.
Это было подобно выстрелу, после которого остаётся кровоточащая рана.
Трудно найти такого командира, которого бы так любил и уважал весь личный состав. В майоре Рождественском удачно сочетались предельная простота, доступность, требовательность. Получая задание из уст командира, подчинённый уходил с теплотой в сердце, с готовностью всё отлично выполнить, чтобы сделать приятное обожаемому человеку. Подкупала в нём скромная, немного застенчивая улыбка, ровный, спокойный голос, облик простого, душевного человека. Давно ли он выступал с докладом на комсомольском собрании, у всех ещё были в памяти его открытое лицо с голубыми глазами, аккуратно причёсанные волосы, высокий лоб. С ним легко было говорить, и в разговоре дойти до самой истины.
К месту падения самолёта выехали на автомашине комиссар эскадрильи П.В.Крутов, комсорг Егор Буранов и несколько мотористов. Нашли свидетелей, из числа живущих в деревне Александровке, которые видели падение сбитого самолёта, показали место падения. В болотной жиже образовалась огромная яма, подойти к ней было невозможно, трясина засасывала ноги и всё тело. Вызвали водолазов, но дна не достали, так глубоко залегала трясина. Попыток было много, даже после войны они были безрезультатны.
Боевые действия продолжались, командиром 12-й КОИАЭ назначили Героя Советского Союза гвардии капитана Г.Д.Костылева.
На острове Сухо
Лётчик 12 КОИАЭ
Григорий Григорьевич Бегун. 1943 г.
22 октября на аэродроме Новая Ладога было ещё темно, а самолёты уже были готовы к боевым вылетам. Густой туман ложился на крылья истребителей МиГ-3, превращаясь в изморозь. Зябко ёжились от холода стартовые дежурные, в кабинах самолётов сидели дежурные лётчики, капитан Григорий Бегун и его ведомый старшина Виталий Корнилов.
Погода была крайне нелётная, лётчикам в кабинах хотелось дремать.
К удивлению, с командного пункта взвилась красная ракета, означающая вылет дежурной паре. Одновременно по телефону передали на стоянку, что задание Бегун получит по рации в воздухе.
Заревели моторы, самолёты порулили на стартовую дорожку. Взлетели нормально. Сделали круг над аэродромом, задание не поступало. Бегун взял курс на Осиновец-Кобону к месту вероятной встречи с противником. Но и там вражеских самолётов не оказалось, немцы не летали в плохую погоду. Рация Корнилова была настроена на разговор с ведущим, Виталий пытался связаться с Бегуном, но разговора не получилось.
– Неисправная рация у капитана Бегуна! – подумал Виталий. Он повернул ручку настройки рации и услышал голос:
– Всем кораблям! Всем кораблям! На острове Сухо фашисты предпринимают высадку десанта! Немедленно всем идти на помощь!
Виталий ещё раз посмотрел на Бегуна, тот спокойно шёл по прямой. Теперь он окончательно убедился в неисправности рации Бегуна. Тогда он решает принять руководство на себя. Он опередил Бегуна, покачиванием крыльев дал сигнал следовать за ним. Взял курс на остров Сухо.
Маленький островок Сухо находился в тридцати шести километрах севернее Новой Ладоги. Он прикрывал вход в Волховскую губу. Близь него проходила большая трасса водно-ледовой «дороги жизни». Лётчики знали, что этот остров возник в восемнадцатом веке при царствовании Петра Первого благодаря человеческим усилиям. На этом месте была отмель, и корабли терпели большие бедствия, наткнувшись на отмель. Сюда завезли большие куски гранита, остров приобрёл размер 90 х 60 метров. В 1895 году на острове построили маяк и здание для команды обслуживания.
В начале Великой Отечественной войны моряки построили три землянки для поста наблюдения и связи, установили батарею из трёх орудий. Всего на острове оказалось личного состава немного меньше ста человек. Корнилов и Бегун прилетели на остров и прежде всего увидели летающий фашистский самолёт ДО-215. Быстро атаковав его, несколькими очередями сразили экипаж. Он упал северо-западнее маяка Сухо. Всматриваясь в дымку возле построек острова, лётчики обнаружили большое скопление кораблей, которых никогда здесь не было.
– Чьи они? – думали Григорий и Виталий.
Огненные трассы снарядов опоясали воздух, фашисты не заставили долго ждать, открыли огонь по советским истребителям.
– Вот вы кто! Теперь понятно, – сказали оба лётчика.
Кораблей было много, считать было некогда, их подсчитали потом. Оказалось 14 десантных катера и 24 самоходные баржи. С ними вели дуэль наши корабли ТЩ-100 и МО-171.
Маленький остров содрогался от артиллерийских снарядов, не было места, куда бы ни попал снаряд. От фашистских попаданий горело здание маяка, выведена из строя радиостанция. Вот почему не знали в штабе 12-й КОИАЭ о нападении на остров Сухо! Сигналы помощи передавали в эфир с тральщика и морского охотника. Фашистские корабли пришли без прикрытия истребителей, надеясь, что русские не полетят в такую погоду. Обрушив свой боевой запас на врагов, Григорий и Виталий поспешили сообщить о случившемся.
В 8 часов 10 минут фашистам удалось высадиться на остров. Они были вооружены пулемётами, автоматами, гранатами. Но это их не спасало, защитники оказывали яростное сопротивление. Убитых и раненых фашисты грузили на катера и сразу же отправляли в тыл.
Защитники пошли в контратаку и отбросили фашистов на западный берег. От налёта Бегуна и Корнилова, от снарядов островной артиллерии была потоплена десантная баржа и катер. Корабли ТЩ-100 и МО-171 вели бой с вражескими судами, потопили катер, два попадания угодили в баржу. На помощь пришёл советский тральщик ТЩ-126. Первая попытка овладеть островом у фашистов провалилась.
К девяти часам появились краснозвёздные самолёты. Истребители И-15 бис были загружены до предела авиабомбами и реактивными снарядами. Тихоходные, но как носители PC, они представляли грозную силу. Их сопровождали истребители 12-й КОИАЭ: Крайнов, Трошин, Хромов, Горюнов, Корнилов и Бегун, которых успели подзарядить, и они вылетели вместе со всеми.
Фашистские корабли открыли по самолётам ураганный огонь, им было не до высадки десанта, в воду летели обрывки палуб, борта катеров и барж, слышались стоны недобитых десантников. Часть кораблей старалась удрать, часть из них медленно погружалась в воду. Самолёты ушли на заправку, затем быстро снова прилетели. Фашистских кораблей оставалось двадцать единиц.
Капитан Трошин атаковал вражеский самолёт Ю-88, который стал уходить вправо, но налетел на Бегуна и Корнилова. Объятый пламенем, он упал в Ладожское озеро. Атаки непрерывно повторялись, самолёты уходили пустыми и снова возвращались с боевым грузом. Крайнов и Хромов в поединках с истребителями сбили по одному Ме-109, прибавив счёт сбитых до четырёх. Вслед за авиацией флота прибыли штурмовики Ленфронта, ведомые морским лётчиком подполковником Ф.А.Морозовым. Они сбили четыре вражеских самолёта и сожгли две десантные баржи. Массовое появление авиации вызвало у фашистов страх и растерянность. Они стали поспешно уходить, бросая убитых и раненых.
В этой операции было уничтожено 16 десантных судов и одно судно взято в плен. В воздушных боях сбито 15 самолётов противника. Наши корабли и самолёты потерь не имели. За образцовое выполнение задания многие были награждены правительственными наградами, старшина В. Корнилов был награждён орденом Красного Знамени, капитан Г.Бегун – орденом Красной Звезды. Всем командирам и бойцам, принимавшим участие по защите острова Сухо, от имени Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность с записью в личные дела.
После этого урока фашисты не пытались расширить плацдарм на Ладожском озере.
В 25-ю годовщину Великого октября
Заместитель командира 12-й КОИАЭ капитан Григорий Васильевич Крайнов
В столовой лётно-технического состава 12-й КОИАЭ было празднично. Официантки надели свои лучшие платья, при входе в столовую висело красное полотнище с большими белыми буквами: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ 25-я ГОДОВЩИНА ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ!»
Завтрак подавался с добавкой – лишней котлетой.
Во все подразделения передали команду собраться на митинг. У самолётов остались только дежурные звенья.
Митинг открыл комиссар 12-й КОИАЭ майор Павел Васильевич Крутов:
– Наш Советский Союз, как утёс среди бушующего океана капиталистических государств, в единственном числе защищается и живёт, – говорил комиссар, – нет такой силы, чтобы поставить нас на колени.
Далее он предоставил слово заместителю командира 12-й КОИАЭ капитану Григорию Васильевичу Крайнову.
– Для нас нет ничего дороже, чем наша Родина, наши просторы, леса, поля. Они вечно принадлежали нашим дедам и прадедам, и мы всё сделаем, чтобы они вечно принадлежали нашим детям и внукам, не пожалеем для этого жизни. Мы не посрамим знамя, под которым живём. Мы победим.
Все выступающие клялись быть достойными сыновьями своей Великой Родины.
После митинга был вылет на защиту «Дороги жизни Кабона – Лаврово». Вылетели шесть лётчиков: Г.Г.Бегун, Н.К.Малеев, Н.П.Хромов, В.Г.Рябошапка,
A. А.Бреславский, ведущим этой группы был Г.В.Крайнов. В небе Балтики он встретили 12 «мессершмиттов», которые штурмовали суда, доставлявшие продукты голодным блокадникам Ленинграда. Бой длился двадцать минут. Два «мессершмитта» были уничтожены, третий подбит. Одного из них уничтожил Г.Крайнов, но и сам был тяжело ранен.
Самолёт его стал неуправляем от прямого попадания, Григорию хватило сил выпрыгнуть и раскрыть парашют. Он приводнился в холодных водах Ладожского озера, спасательный жилет «капка» сработал, и некоторое время он был жив. Его ведомые разогнали в воздухе фашистскую нечисть, видели оранжевую «капку» на воде. Григорий Бегун наводил катера, указывая им путь условными движениями своего самолёта, радиосвязи с моряками не было.
Катера подошли, но Григория уже не было на поверхности. Холодные волны озера укрыли смертельно раненого Григория Васильевича. Корабли Ладожской военной флотилии по приказу командующего капитана 1-го ранга
B. С.Черокова долго вели поиск отважного лётчика. Найти не удалось.
В этот же день был траурный митинг по случаю гибели Г.В.Крайнова. С болью в сердцах выступали его единомышленники и боевые товарищи. Инженер по вооружению Г.И.Бенусов сказал:
– Григорий Васильевич был грамотным лётчиком, он хорошо знал вооружение и тактику его применения. Был одним из самых активных коммунистов. Дважды его выбирали в партийное бюро. Он показывал пример бесстрашия в бою.
Последним выступил командир 12-й КОИАЭ Григорий Костылёв. Он предложил открыть боевой счёт мести за Григория Крайнова.
Лётчики подхватили этот вызов. На следующий день был сбит МЕ-109. На протяжении нескольких боевых дней было уничтожено шестнадцать вражеских истребителей и бомбардировщиков.
Ленинграду поставляли хлеб и боеприпасы, вывозили детей и раненых. Всё шло как надо, но лётчики не могли смириться с тем, что среди них нет и не будет больше Григория Крайнова. Это было немыслимо. Он всегда, во всех мероприятиях находился с ними. Его тонкие шутки, дружеские подначки были всегда доброжелательны. Его подкупающая кротость, мягкий голос, спокойное достоинство остались в памяти всех, кто его знал.
Иван Гореликов рассказал такой случай.
Перед войной надо было перелететь группе лётчиков из Липово на Угловую. Штурманом эскадрильи был Григорий Крайнов. В классе разработал план перелёта, довёл до каждого лётчика, подчеркнув важность и особенности при перелёте, знание маршрута. Всё было ясно и понятно. Но вот при перелёте ведущий сбился с маршрута, сели не на тот аэродром. Крайнову пришлось разбирать, кто виноват. Он не распекал, не повышал голос, но всем было не по себе. Виновный сидел, опустив голову. Крайнов посмотрел на него и вдруг сказал:
Не понимаю, как это случилось…
И ребята хороши, и машины хороши.
Полетели в Угловую, прилетели в Унаши.
Прошло много лет, но это осталось в памяти навсегда. Иван Гореликов вспомнил эти слова через прошедшие сорок пять лет.
Комсомольское поручение
На опушке зимнего леса, где стояли замаскированные самолёты, кипела напряжённая и ответственная работа. Техники готовили самолёты к боевым вылетам.
У самолёта Егора мотор требовал замену, а на складе их не было. Пользуясь свободным временем, он решил заняться комсомольскими делами, собрать взносы, подготовить собрание.
Лётчики 12-й КОИАЭ (слева направо): Борис Сергеевич Копьёв и Иван Фролович Гореликов 1942 г.
Вчера прилетали фашистские бомбардировщики бомбить опушку леса, где стояли самолёты. От разрывов авиабомб остались огромные воронки, но щедрый снегопад за одну ночь прикрыл эти зияющие раны, словно забинтовал стерильными бинтами израненную землю.
Егор шёл по стоянке с ведомостью в руках. Подошёл к самолёту Григория Горюнова. Механик Адам Баран делал запись в бортжурнале, а моторист Александр Андреев прихорашивал самолёт, вытирая носовым платком фонарь кабины.
– Не помешаю? – спросил Егор.
– Нет, – ответил Адам Иванович, – присаживайся.
– Членские взносы собираю.
– Сейчас достанем билеты.
– Вопрос можно? – спросил Александр, подавая билет, – хочу пожаловаться на своего лётчика. Другие прилетают, рассказывают о боях, и у механика с мотористом хорошее настроение, будто сами слетали. А наш лётчик прилетит и молча уйдёт на КП, слова не скажет.
– А мне нравится наш лётчик, – сказал Адам Иванович, – немногословен, а воюет не хуже других. Может он считает, что не сбив вражеский самолёт, хвалиться нечем, а сбив – незачем.
– Что ж, учтём ваше пожелание, – сказал Егор Александру Андрееву, – придумаем что-нибудь.
Егор подошёл к следующему самолёту и встретился с Борисом Копьёвым.
– Борис, – сказал Егор, – есть для тебя комсомольское поручение.
– Какое?
– Побеседовать с комсомольцами на тему – как мы воюем.
– Такого ещё не было, а когда?
– В первый нелётный день, – ответил Егор.
– Постараюсь, – пообещал Борис.
И вот этот нелётный день наступил. В просторную брезентовую палатку собрались младшие авиаспециалисты, мотористы, оружейники, электрики, прибористы и укладчик парашютов комсомолец Писклов. Пришли свободные от дежурства техники и лётчики. Пришёл комиссар Павел Васильевич Крутов.
Копьёв посмотрел на присутствующих комсомольцев. Они сидели молча, согнувшись по-стариковски, в спецкуртках, пропитанных бензином и маслом. Лица истощённые, бледные от бессонных ночей и недоедания, носы заострённые, глаза озадаченные.
– Что им сказать, – думал Борис, – как поднять настроение, как приободрить, чтобы улыбнулись?
– Что ж, начнём, пожалуй, – сказал Борис скороговоркой, присущей только ему. – Есть у меня прекрасный фронтовой друг, который успел побывать у чёрта в лапах. Вы его знаете, это Иван Гореликов. Тихий такой, застенчивый, никому плохого не сделает. Вечно в хорошем настроении, точно наследство богатое получил. Часто мы летаем вместе, и вот тут-то от его тихого характера ничего не остаётся. Становится Иван, словно лев рыкающий. Расскажу вам такой случай.
Наш аэродром находится поблизости от немцев, всякий переполох на линии фронта нам известен. Сидим мы с Иваном в самолётах и ожидаем вылета. Солнышко пригревает, облачка по небу плавают, ветерок приятные мысли навевает. Хорошо в тишине посидеть, помечтать. Всё бы хорошо, только вот фашистские разведчики покоя не дают, мешают помечтать, подремать. Иногда гул мотора маслозаправщика примешь за гудение в воздухе «юнкерса». Откроешь один глаз и прислушаешься, где же этот фашист, сукин сын, топает? Увидишь маслозаправщик, успокоишься. Стараешься подремать, но не получается. Очень надоел всем разведчик. Решили мы с Иваном намять ему бока, чтобы он гнусным шумом своим не беспокоил окружающих. И вот, когда сам Господь радовался хорошей погоде, нам с Иваном дали вылет, чтобы догнать и уничтожить этого нахала. Взлетели, пристроились друг к другу. Ходим, ходим, нет фрица. Мы туда, мы сюда – не можем найти.
Не зря же нас подняли в воздух, – думали мы с Иваном. Опять ходим, опять ищем. Нет фрица. Если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе. Пошли мы с Иваном ближе к фронту посмотреть, что там делается. Только мы развернулись, как увидели долгожданного, он пылил вдоль берега чуть ниже нас и горя не знал. Мечтал, наверно, заработать шнапсу и хоть на время забыть свою собачью жизнь.
Мы оба увидели «гостя», Ваня качнул мне крыльями, дескать, приготовься. Я посмотрел на светило, потом на фрица, и зашёл к нему в хвост. Он не смотрел по сторонам, наверно, был гордый. После моей «порции» он опомнился, стал драпать домой. Задний стрелок замолк, от моих пуль, наверно, взгрустнул. Я бил фрица в хвост, а Ваня наседал сверху. Тогда и лётчик взгрустнул, забыл и думать о шнапсе, прибавил газ, нажал на все железки, спешил укрыться возле своих зениток, но поздно. Я был у него в хвосте в 50-ти метрах, Иван бил сверху по мотору. Фашист выпустил какой-то ядовитый дым.[3] Я обошёл этот дым и снова к хвосту. Иван, не унимаясь, бил по кабине.