Разбитое стекло

– Вот и я своего, кажется, проморгала. Не пойму, то ли он ворует деньги из общего предприятия, то ли отца обманывает, то ли меня. То ли всех разом. И главное – зачем? Разве что другая женщина появилась, тогда было бы понятно.

Таким незатейливым образом разговор свернул на текущие Юлины проблемы, и Люба вдруг сказала:

– А ты найми специалиста, который проведет негласную проверку ваших финансов. У меня есть подруга, она финансовый аналитик и как раз специализируется на банкротствах. Да и вообще она очень умная и толковая девушка.

– Дашь телефон? – обрадовалась Юля.

Юля злилась сама на себя и уже обдумывала, как предотвратить возможный отказ Анны участвовать в аудите «Апекса». Она, конечно, не могла знать, что еще совсем недавно вместе с Любой Полетаевой Анна сама вплотную подошла к целой череде загадочных убийств и волей судьбы даже участвовала в их расследовании. Не знала Юля и того, что умненькая, но хрупкая финансистка Аня лично принимала участие в задержании профессионального убийцы[1 - От редакции – этой истории посвящен роман «Женщина перемен».]. И Юлин намек на намерения мужа не испугал Аню, а всколыхнул в ее душе недавние и все еще острые воспоминания и ощущения. Она даже испытала нечто вроде азарта и уже открыла рот, чтобы задать интересующий ее вопрос, но вовремя спохватилась. Она не детектив, и пригласили ее не для расследования.

Между тем у Юли были все основания торопить события: у ее мужа появилась другая женщина, в этом она уже почти не сомневалась, ей только важно было понять, как это связано с изменениями в финансовой политике Влада как директора предприятия. До сих пор он был безупречен, и отец не беспокоился за вверенный их семейной паре объект. Но настанет момент, когда и Альберт Валентинович узнает о том, что сын запускает руку в бюджет «Апекса». Он, конечно, не проверяет за ним каждую копейку, оснований сомневаться в порядочности сына у него до сих пор не было. Юля – другое дело, она варится с Владом в одном котле и видит многое из того, о чем не догадывается Альберт Валентинович. Для Безбородова-старшего Влад, конечно, создаст необходимый фон, можно не сомневаться, что папашины интересы никак не пострадают. А чьи тогда? Ее, Юлины. Третьего не дано. Обманывать отца Влад боится, а жену, стало быть, нет. В связи с этим возникал важный вопрос: что, собственно, Влад затеял. То ли он просто ублажает свою молодую подружку и для этого ему требуются дополнительные деньги, то ли замышляет нечто более серьезное. Побег. Развод. Или как раз то самое, что так испугало финансистку Аню?

Насколько Юля знала своего мужа, Влад никогда не был свободен в своих поступках. Разве что в те два-три года, когда он сбежал из дома и жил самостоятельно в соседнем городе. Он рассказывал об этом времени без подробностей, потому что их почти не было. Там царила пустота, которую Влад заполнял пьянками и ненужными женщинами. Беспросветное безденежье, дрянные продукты, дешевая одежда. А еще одиночество в чужом, пыльном городе, в безликом съемном жилье. В это время Влад не общался с отцом и никак не ощущал его присутствие в своей жизни. И это совершенно очевидно были плохие годы. Не потому что в них не было отца. Но подсознание сделало свое дело – стерло прочие подробности и оставило только взаимосвязанность этих обстоятельств. Плохая жизнь – это когда без отца. Немалые усилия к формированию такого понимания приложил и сам Альберт Валентинович, который после возвращения сына уже не отпускал его от себя ни на миллиметр.

Да чего уж там – и в их женитьбе с Владом Безбородов-старший сыграл исключительно важную роль. Юля в тот момент была совершенно раздавлена и разрушена. В институте она без памяти влюбилась в мальчика с актерского факультета, грека-полукровку. Тот был далеко не ангел, и отец Юли, к тому времени уже прокурор района, даже слышать о нем не хотел. А мамы давно не было в живых. Юля, как и Влад, сбежала из дома, но, в отличие от будущего мужа, она не спасалась от призраков прошлого, а пыталась построить свое счастье. И оно улыбнулось ей, правда, только на мгновение, которое было наполнено несмолкаемым шумом прибоя, ароматами моря и хвои, греческого вина и молодого козьего сыра. Детским криком и бессонными ночами, счастливей которых не было в ее жизни. А потом все рухнуло, провалилось в бездну. Ее счастье оказалось нежизнеспособным. Крайне уязвимым, слишком хрупким. Не счастье, а так – пылинка на сквозняке. Практически в один момент Юля оказалась на дне пропасти. По возвращении домой ее ждал новый удар: отец умирал от неизлечимой болезни. Они с Владом достались друг другу в момент, когда каждый находился на дне колодца. Юля онемела от острого горя и опустошенности, в обнимку со своим призраком заморозился и покрылся инеем Влад. Молодые и здоровые, они сами превратились в тени, почти бесплотные, не ощущающие ни вкуса жизни, ни ее запаха. Альберт Валентинович дружил с Юлиным отцом с детства, сколько себя помнил. Они бесконечно уважали друг друга, и, когда Андрей Донич умирал, Альберт дал ему слово позаботиться о Юле, как о родной дочери. Безбородов поженил детей, и они не сопротивлялись, потому что им обоим было все равно. Но постепенно оба стали оттаивать. Любви еще не было, но одиночество начало отступать, появилось желание помочь друг другу, поверить в то, что со дна колодца есть лестница вверх, к свету. И они поднимались. Они были слишком молоды, чтобы не использовать этот шанс. Увлеклись новой работой, привыкли и привязались друг к другу. Стали хорошо зарабатывать, обустраивать собственное жилье, путешествовать. И оба понимали, что их связывают уже не отношения, а, скорее, узы. Это был более долгий и тернистый путь к любви, но и чувства оказались не просто мимолетной страстью. Они были осознанными и выстраданными. Качественными, если можно так сказать.

Поначалу Альберт Валентинович вникал и вмешивался во все. Причем не только в вопросы ведения бизнеса, ему до всего было дело. Молодым следовало согласовывать с ним любую мелочь, будто они сами не могли купить квартиру или решить, куда ехать отдыхать. Постепенно Альберт Валентинович ослабил хватку, в бытовые мелочи больше не лез, но даже не потому, что стал лояльнее. Скорее, ему сделалось некогда.

Альберт Валентинович вырос из начальника отдела местного филиала Госкомимущества, должности, на которой он «ничего не решал», в начальника управления имущественными и земельными отношениями администрации города. На этой должности он был поистине всемогущ. И Альберт Валентинович пользовался своими возможностями в полной мере. За время пребывания на имущественном олимпе Безбородов-старший ухитрился прибрать к рукам немало ценной недвижимости, которой распорядился по-разному: что-то сдавал в аренду, а какими-то объектами занимался лично. Например, он превратил обветшалый дворец культуры, который заприметил еще лет десять назад, в модный концертный зал, обзавелся фирмой, которая привозила гастролеров, и скоро его площадка стала самой престижной в городе. По выходу на пенсию его, строгого, если не сказать сурового человека, вдруг потянуло к богеме. Выглядело это странно. Сам Безбородов говорил, что хочет видеть вокруг себя живых, творческих людей. Что он катастрофически устал от скучных, жадных чиновников и бизнесменов, они все его раздражают, и вообще хотя бы на старости лет он хочет вкусить прелестей жизни, не оглядываясь ни на кого. И он стал вкушать. Пил тосканские вина заоблачной стоимости, устраивал бесконечные вояжи в Италию – то на острова, то на озеро Комо, то в горы. Завел странных друзей, больше похожих на свиту, стал носить какие-то шелковые шарфики, немыслимые яркие очки. Все это было на него не похоже, Безбородов-старший становился каким-то другим человеком. В одном Альберт был неизменен: он по-прежнему не терпел никаких возражений и всегда считал свое слово последним, решающим.

Альберт Валентинович считал брак сына одной из своих самых удачных задумок и собирался отдать в управление Юле и Владу еще один серьезный коммерческий проект. Правда, у сына не было детей, но Безбородов-старший не очень горевал по этому поводу. «Станешь матерью в сорок, – сказал он как-то Юле, – сейчас многие рожают в таком возрасте». Но чете Безбородовых Бог не давал детей. «Ничего, – приговаривал Альберт Валентинович, – есть способы. Годик-другой у тебя в запасе еще имеется».

Юля не сомневалась, что, если Влад надумает развестись, отец приложит максимум усилий к тому, чтобы этого не произошло. Ничего особенного делать не придется. Он либо вышвырнет Влада из директоров, либо пригрозит лишением наследства. То же самое будет и с Юлей, если она попробует свернуть на другую дорожку. «Вы можете существовать, жить и работать только вместе, – как-то раз заявил Альберт Валентинович, – друг без друга вы опять скатитесь в канаву».

Если у Влада появилась женщина, то о безболезненном уходе из семьи ему нечего и мечтать. Отец не допустит такого, а он умеет быть очень убедительным, когда ему это нужно. Если Влад хочет получить свободу, у него только два выхода – либо убить отца, либо покончить с женой. И никаких других вариантов. Во-первых, Безбородов-старший еще далеко не стар. Во-вторых, у него исключительное здоровье. Он купается в море, дышит горным воздухом, пьет изысканные вина, питается овощами, свежей рыбой и морепродуктами. Круглый год ублажает себя ягодами и фруктами. Почти не ест мяса, не курит, регулярно обследуется. О том, чтобы в ближайшие годы вырваться на свободу, Владу нечего и мечтать. Что же он все-таки задумал?

Изменения в поведении Влада Юля стала замечать, как только они переселились в коттеджный поселок Сосновый бор. Стоит ли упоминать, что идея исходила от Альберта Валентиновича, за что, впрочем, Юля была ему безмерно благодарна. Коттедж, сосватанный семье сына, отец выменял на один из своих объектов, который уже много лет сдавал. Арендатор предложил выкупить помещение, но не за деньги, а в обмен на загородный домик. Владу и Юле, в случае если сделка состоится, оставалось только обставить дом по собственному вкусу и облагородить участок.

Юля влюбилась в коттедж с первого взгляда. Поселок был благоустроенный, тщательно ухоженный, добросовестно охраняемый. Дорожки скорее напоминали миниатюрные улочки, всегда вылизанные до блеска. По ним хотелось ходить в ярких звонких кломпах, которые веселым стуком создавали бы ощущение уюта и праздника. Тому же настроению способствовали и деревья, аккуратно высаженные вдоль участков. Да и сами землевладения заслуживали внимания: многие коттеджи со вкусом отделаны, перед ними прудики и деревянные скульптуры животных и гномов. В поселке было очень зелено, и чистый, благоуханный воздух хотелось пить, а не вдыхать. В смысле инфраструктуры здесь тоже все обстояло прекрасно: в центре Соснового бора имелась круглая площадь, на которой располагался отличный супермаркет с продуктовым магазином, в котором можно было купить решительно все, вплоть до свежего мяса. Здесь же находились киоск со свежим хлебом из частной пекарни, аптека и даже небольшое, но очень уютное кафе. Если не знать, что поселок находится в нескольких километрах от центральной части провинциального российского города (пусть даже и миллионника), подумаешь – Европа. Голландия, например. Да-да, именно она, поэтому Юле и пришли на ум кломпы. Конечно…

Юле и Владу достался двухэтажный дом в самом конце улицы, выходящий окнами на озеро. Альберт Валентинович чрезвычайно гордился тем, что смог сделать сыну такой царский подарок. Коттедж действительно был необыкновенно хорош, хотя Влад, привыкший жить в центре города и всегда утверждавший, что никогда и ни на что его не променяет, не пришел в восторг от переезда на новое место. Он признал, что дом отличный, но Юле показалось, что он, как всегда, просто не хочет перечить отцу. А ей коттедж из желтого камня, с массивной круглой входной дверью и французскими окнами так понравился, что в первую минуту она даже пустила слезу и кинулась обнимать тестя. Каким бы занудой и деспотом он ни был, но плохой человек неспособен сделать такой великолепный подарок!

Обязанности супругов по обустройству дома разделились. Юля занималась интерьером, дизайном участка. Влад отвечал за сантехнику, лестницы, новые полы и двери. Мебель выбирали вместе. Надолго Влад застрял на окнах. Ему непременно были нужны такие, которые нельзя разбить камнем. В конце концов он остановился на каком-то монолитном поликарбонате, который нельзя проломить ни кирпичом, ни арматурой, и снова застопорился на выборе самого лучшего варианта. Юля деликатно молчала.

Влад не торопился. Работа затянулась на год, высосала кучу денег из семейного бюджета, но к весне все было готово. Оставались детали: комнатные растения, посуда и тому подобное. Юля и Влад переехали в дом и стали в нем ночевать, хотя кое-чего по мелочи не хватало: то чайник забыли, то фен, то еще что-нибудь. Вот тогда-то Юля впервые заметила изменения в поведении своего мужа. Владу нравился дом, но он продолжал ворчать по поводу его удаленности от места работы. На самом деле поселок находился всего в двадцати пяти минутах езды от «Апекса», но городская квартира была в пяти минутах ходьбы, и это в глазах Влада являлось ее неоспоримым преимуществом. Неожиданно он прекратил свои протестные выступления и впал в какое-то оцепенение. Сам попросил Юлю предпринять последний рывок и купить новые или перевезти из квартиры старые предметы первой необходимости, чтобы затем полностью, окончательно переехать за город. «Жить на два дома еще труднее, чем просто обитать далеко от работы», – провозгласил он, и вскоре семья полностью перебралась в новое жилище. Юля не столько удивлялась, сколько радовалась. После ремонта и обустройства дом стал просто сказочным. Из окон было видно озеро, поляну, окруженную смешанной зеленью, под окнами радостно распевали птички. В доме еще не успели закончить ремонт, а они уже свили два гнезда: одно за окнами спальни, другое перед кухней. Юля строго-настрого запретила кому-либо разрушать эти гнезда. Умиротворение и покой здесь были какими-то неземными, Влад не мог не проникнуться этой безмятежностью – так объяснила себе Юля перемену в его настроении.

Строго говоря, никаких доказательств физической измены мужа у Юлии не имелось. То, что составляло основу ее домыслов, было, на ее взгляд, куда серьезнее.

Влад, который не особенно стремился переселиться на природу, вдруг начал активно осваивать территорию. Подолгу гулял, ходил к озеру, в магазин. Стал активно завязывать знакомства с соседями, подолгу беседовал с ними по самым разным поводам – то об аквариумах, то о ландшафтном дизайне. Юлю с собой на прогулки не звал, но она и не настаивала, потому что в новом доме было очень много разной мелкой работы: следовало правильно расставить книги, разложить по шкафам вещи. Юля занималась всем этим, придя с работы, уставала и поначалу была даже рада, когда Влад сам бежал в магазин за всякими покупками. Но не слишком ли охотно он это делал? Юля не сразу заметила, что его отлучки становятся все более долгими. Влад думал о чем-то, совершенно не связанном ни с домом, ни с работой, ни с ней. Он надолго погружался в себя, отвечал невпопад и разговаривал с женой механически. Юлия насторожилась, но никаких посторонних запахов или следов косметики на одежде мужа не находила. Когда Владу пришлось на один день уехать в Москву, пришла повестка в арбитражный суд. Название фирмы-истца было смутно знакомо Юле, где-то она его уже видела. Поинтересовалась, что за судебный процесс, и тут ее ждало пренеприятнейшее открытие… Оказалось, что иск был связан с просрочкой какого-то коммунального платежа, и почему дело не разрешилось в одно заседание, было непонятно. Влад всегда был очень аккуратен, никогда не допускал задолженностей, да и дела в «Апексе» шли прекрасно, объективных причин для просрочки платежей не было. Юля смутно припомнила, где уже видела это название. Ах да, в финансовом отчете ей попадалась строка «за юридическое обслуживание по текущим судебным делам». Услуги адвоката, ведущего процесс по иску этой компании, стоили баснословно, неприлично дорого, что представлялось нелепостью, если само дело, как выяснилось, гроша ломаного не стоило. Было ясно, как божий день, что такой нехитрый маневр был проделан ради вывода суммы из оборота. Сколько еще таких спецопераций провернул Влад? И, главное, зачем?

А потом она случайно увидела его с этой девушкой… Был замечательный, погожий субботний день, и Юля вернулась в поселок раньше намеченного, хотела, дурочка, предложить Владу пожарить цыплят на свежем воздухе. Он совсем потерял бдительность, ее муж. То ли не рассчитывал, что она вернется так рано, то ли просто не думал о предосторожности, витал где-то далеко. Они шли по дорожке к небольшому коттеджу из светло-серого кирпича с розовыми вставками, оживленно разговаривали, вокруг них вилась, забегая вперед, маленькая рыжая собачка. У дверей они остановились, но беседу не прервали. Потом Влад поцеловал девушке руку и подождал, пока она удалится в свой дом. Но не ушел, а стоял и смотрел на ее окна, пока на одном из них не распахнулась штора и девушка не помахала ему рукой. Вроде бы ничего особенного, может быть, просто новое знакомство. Ничего не значащее общение. Но у Юлии тогда сжалось сердце, ее охватило тягостное предчувствие. Назад Влад шел, низко опустив голову, погрузившись в свои раздумья. Он даже не заметил жену, а увидев ее, не посчитал нужным что-то объяснить. Не просто знакомство, подумала Юля. Нет.

Она стала замечать, что маршруты своих пеших прогулок Влад прокладывает так, чтобы они проходили через розовый коттедж. Да и не всегда он гулял один. Один раз Юля не выдержала пытки подозрениями, потянулась вслед за мужем. Она вышла из дому не сразу, поэтому не видела, в каком направлении двинулся Влад. С колотящимся сердцем добежала до розового коттеджа, но там света в окнах не было. Она нашла Влада на обрыве перед спуском к озеру. Не одного. Он был с той самой девушкой, которая выгуливала рыжего шпица. Симпатичная собачонка явно заигрывала с Владом, и Юле оставалось предположить, что их знакомство длится уже не один день.

Юле хотелось задать Владу вопрос еще тогда, в тот вечер, когда он вернулся с прогулки, даже не подумав о том, что жена могла его видеть. Она уже почти решилась, потому что не могла представить себе, как жить дальше, мучаясь неизвестностью. Но вопрос так и остался незаданным. Юле хватило честности ответить самой себе: хочет ли она уйти отсюда? Из дома, в который она уже успела влюбиться. Готова ли она вернуться в одиночество нежилой городской квартиры? Она вздохнула – и промолчала. Но решила все-таки выяснить, что за девушка живет в розовом коттедже. Все владельцы домов являлись членами кооператива, который был создан для охраны поселка, и узнать фамилию, имя и отчество собственницы 25-го коттеджа не составило такого уж большого труда. «Касаткина К. А.» – такие данные значились в общей книге, и Юле они ни о чем не говорили. Была и расшифровка инициалов – Камилла Алексеевна. Необычное имя. Настолько редкое, что до сих пор Юлии никогда не встречалась женщина, которая его носила бы. Камилла… Проблеск какой-то мысли, неотчетливой и смутной, промелькнул, пока она смотрела на буквы, складывающиеся в женское имя, и тут же пропал. Мысли не за что было ухватиться. Ни одного зрительного образа, ни единого воспоминания. Нет, никакой Камиллы Юлия никогда не знала, это совершенно точно. Но ведь что-то кольнуло ее… Что-то болезненное, острое. Юля терзалась мыслью о неизвестной девушке с редким именем, но ничего не могла вспомнить. Но предчувствие расползалось, превращаясь из крохотной точки, из мимолетного ощущения в огромное пятно. Когда память выполнила свою работу, Юля обессиленно рухнула на первый попавшийся стул. Она вспомнила. Действительно, она не знала никакой Камиллы. Это были не ее воспоминания – Влада. Это имя он упоминал, когда рассказывал о трагических событиях, предшествовавших его бегству из города. О взрослой женщине, которую он любил, будучи еще совсем мальчишкой. О том, чем закончилась эта драматическая история. Тогда он впервые обнажил перед ней душу.

Юля бросилась к ноутбуку, забарабанила по клавишам, однако Камиллы Касаткиной ни в одной из тех соцсетей, в которых сама была зарегистрирована, не нашла. Странно, девушки ее возраста, мягко говоря, не пренебрегают интернет-общением. Что она помнила о той женщине, о которой рассказывал Влад? Кажется, он говорил, что она преподавала в музыкальном училище. Что-то теоретическое… Юля лихорадочно ворошила память, испытывая огромное напряжение. У нее было ощущение, будто она полезла в темную кладовку и пытается извлечь из нее слежавшиеся, покрытые толстым слоем пыли предметы, которые давно не извлекались на свет божий. И слабый луч ручного фонарика не помогает понять, где хранятся нужные ей вещи. И вездесущая пыль уже щекочет нос и упорно пробивает себе дорогу в легкие, чтобы начать разрывать их непрекращающимся сухим кашлем. Прошло почти полдня, прежде чем Юля нашла то, что искала: приятельницу своей знакомой, у которой дочь учится в музыкальном училище. Девочка, в свою очередь, оказалась дружна с мальчиком, сыном преподавателя с факультета духовых инструментов. Папа этого друга спросил кого-то из старших коллег, и ему подтвердили, что действительно в училище был случай с одной преподавательницей… С Инной Сосновской. Девятнадцать лет назад.

Юлю трясло. От возбуждения и плохого предчувствия. Но главное, от ощущения, что она прикасается к чему-то запретному. На миг она закрыла глаза и представила себе, что стоит, стараясь не дышать носом, в ледяной комнате морга. Перед ней каталка с телом. Пользуясь отсутствием людей, она открывает простыню и смотрит в восковое лицо мертвой женщины… Юля вздрогнула.

Она снова лихорадочно застучала по клавишам, набирая в поисковике запрос – Камилла Сосновская. Ее аватарка нашлась сразу же. Значит, в миру девушка пользуется девичьей фамилией, скорее всего, разведена. Должно быть, коттедж достался ей от богатого мужа. Или она вдова? И снова в поиске?

Юлия стала рассматривать фотографии, по-прежнему ощущая, будто подглядывает или подслушивает. Или ковыряется в незнакомом замке, пытаясь открыть дверь в чужой дом. И за этим занятием ее могут застукать и опозорить. Однако есть Сети, в которых посещения не отражаются, и Камилла Сосновская никогда не узнает, кто интересовался ее профилем. Теперь у Юли сомнений не осталось, это была девушка, с которой периодически прогуливается Влад. И она дочь той самой женщины, из-за которой много лет назад так страдал Юлин муж. Осталось понять, что для него значит эта встреча. Мог ли он угадать в этой девушке семилетнюю малышку, которую видел когда-то? Или Влад каким-то образом выяснил, как зовут девушку и опознал ее по редкому имени? Был и третий, наиболее вероятный вариант: девушка очень похожа на свою мать. И что? В нем неожиданно ожило чувство вины? Или проснулись чувства, которые он похоронил 19 лет назад? Если память о той женщине еще жива где-то в глубине души Влада, то подобная встреча так просто не пройдет. Это его не отпустит. Это захватит его и не даст дышать и думать. Он опять провалится во мрак воспоминаний своей вины. Им овладеет желание вернуть прошлое. Сделать реальностью несостоявшееся. И тогда их совместной с Юлей жизни придет конец.

В тот момент у нее еще была надежда, что интерес к Камилле обусловлен чувством вины, которое овладело Владом. Она придвинула к себе монитор и внимательно всмотрелась в фотографию девушки: для чувства вины, пожалуй, она слишком хороша.

Глава 2

Аня захлопнула дверцу такси, под каблуками громко хрустнул гравий. На въезде в Сосновый бор охранник, сверившись с записью, предупредительно открыл шлагбаум, показал, как проехать к сорок девятому коттеджу.

– А далеко ли ехать-то, братец? – высунулась в окно Аня, откуда-то вспомнившая старорежимное обращение.

Тот недоуменно пожал плечами, как будто она спрашивала, как пройти к Спасской башне, стоя у Кремлевской стены.

– Да метров сто пятьдесят, – снисходительно ответил охранник, – сначала прямо, потом свернете направо – тут не заблудишься.

– Давайте рассчитаемся сейчас, я хочу прогуляться пешком, – сказала девушка таксисту и протянула купюру.

Получила сдачу, вышла, вдохнула воздух, в котором уже угадывалась начальная стадия прения листьев. Все-таки первые дни сентября – самая чудесная пора. Солнце еще ласковое, но уже не обдает жаром. Терпкий, удушливый запах лета постепенно превращается в теплый и уютный аромат усталой природы, завершающих свой цикл листьев и поздних цветов. Ане захотелось пройтись до коттеджа пешком. Сумка на колесиках не отягощала, настроение было приподнятым, ей нравилась мысль о том, что она проведет выходные в таком замечательном, атмосферном месте, где не смолкают настойчивые восклицания каких-то неопознанных птичек, а привыкшая к городскому смогу тяжелая голова вдруг проясняется и наполняется пьянящими пузырьками.

За поворотом показалось озеро. Ровное и гладкое, окруженное деревьями, переговаривающимися на ветру. Аня засмотрелась, потом встрепенулась и зашагала дальше по дорожке. Сорок девятый коттедж она благополучно миновала, не заметив его за накатившими мыслями.

– Мадемуазель, вы, случайно, не промахнулись? – раздался насмешливый мужской голос.

Аня вздрогнула, обернулась. Точно, дом с номером 49 остался позади. На дорожке стоял молодой человек. Когда девушка обернулась, он склонил голову и протянул руку по направлению к дому.

– Мадемуазель Анна, я не ошибаюсь? Мне, между прочим, велено вас встретить.

Аня хотела бы разглядеть молодого человека получше, но сочла, что это не совсем прилично. В конце концов, она только приехала, еще будет время. Но даже нескольких секунд хватило, чтобы отметить высокий рост и стройную фигуру, темные шелковистые волосы, спадающие на плечи. Молодой человек был одет в светлые, исцарапанные модным дизайнером джинсы и потрясающий яркий кардиган. Для мужа Юлии он, пожалуй, был слишком молод. Незнакомец как будто прочитал ее мысли и предпочел сразу внести ясность.

– Меня зовут Макс, – сказал он, принимая у Ани дорожную сумку, – я ближайший друг и помощник Альберта Валентиновича.

При слове «ближайший» Аня не удержалась, чтобы не зыркнуть в сторону парня. То ли это, что она подумала? Юлия Андреевна ничего такого о своем тесте не говорила. Макс не оставил ее молнию незамеченной. Похоже, таинственность его роли при старшем Безбородове красавчика забавляла.

– Мы вас ждем, комната для вас уже готова, я могу позвать помощницу по дому, и она вас проводит. Отдохнете, если хотите.

– Спасибо, но я ехала из Северного района, а не из Перми, – сострила Аня, – и я не устала.

– Анечка, – обрадовался Макс, – я так не люблю манерных девушек, я счастлив, что вы не такая, честное слово! Между прочим, я тут скучаю уже почти час, хотите выпить со мной вина на свежем воздухе?

– Откуда вы знаете, какая я? – пожала плечами Аня, погружаясь в широкое плетеное кресло, – вот откажусь и сразу стану манерной.

– А с чего бы это вам отказываться? – удивился Макс.

– Так двенадцати нет еще, – заметила Аня, – рановато начинать.

– Анечка, это звучит пошло, – скривился молодой человек, – я же не зову вас на водку с пивом, ей-богу. Красное бордо 2006 года – вот мое предложение. И отказ от него будет выглядеть странно.

– Охмуряешь девушку? Ловок ты, дружок, ловок! Она, пожалуй, и в дом-то не успела войти?