МОЛЧАНИЕ

– Эма сейчас спустится. Может пока кофе? – предложил Глеб Бабицкий.

– Спасибо, я его не пью.

Иван взглянул туда, где заканчивалась лестница, и начинался балкон с комнатами. С высоты подоконника второго этажа за ним наблюдала кошка трехцветного окраса. Ее широко распахнутые голубые глаза и настороженная поза говорили о том, что чужому человеку в доме она не рада.

– Вы счастливчик, – улыбнулся Глеб, обнажив ровные белые зубы. – А я заядлый кофеман. Подсел еще в студенчестве и с тех пор без нескольких утренних чашек чувствую себя унылым пингвином.

У Бабицкого был приятный, не напрягающий тембр голоса и гладкая речь с небольшим дефектом – западающей буквой «л». Издатель был спокоен и приветлив.

– Тогда может быть чаю? Здесь должен быть улун, я привозил Эме из Китая.

– Спасибо, у меня не так много времени. Хотелось бы поговорить с Эмилией Леонидовной Майн по теме ее заявления.

Наверху раздался звук отрывшейся двери, цоканье когтей и на балкон выскочил терракотового окраса пес без очевидной породы. Кошка взглянула на него свысока и словно успокоившись, свернулась клубочком.

Пес ловко сбежал по ступеням и с ходу кинулся обнюхивать ноги Разумова. Вслед за собакой на балкон вышла хозяйка дома и внимательно посмотрела вниз. Даже издалека Эма Майн казалась очень бледной. Держась левой рукой за перила, она начала медленно спускаться. Не дойдя до конца пары ступенек, она остановилась. Пес, убедившись в безопасности гостя, сел рядом.

Взгляд светло-серых глаз Эмы Майн был уставшим и отстраненным. Ростом чуть выше среднего, крепкого сложения, она казалась собранной по надежным, старинным лекалам. Ни грамма косметики, веснушки на скулах, строгий прямой нос, четко очерченные губы и копна рыжих, кудрявых волос, небрежно стянутых, порядком выцветшим, ободком. Цвет ее волос, глубокий медный, при солнечном свете играл красивыми переливчатыми оттенками.

На типичных звезд Эма Майн не тянула. Ее внешний вид был лишен всякого стремления к статусности, но в глаза бросалась осанка, которую принято называть королевской. Прямая спина и гордо посаженная голова добавляли роста и какого-то незримого величия.

На ней был длинный жакет с большими накладными карманами, светлая водолазка и трикотажные брюки, заправленные в домашние сапожки крупной вязки.

– Добрый день. Эмилия Леонидовна? – уточнил Разумов.

– Да, – ответила она. – Здравствуйте.

У нее был приятный голос с едва заметной хрипотцой.

Иван потянул с плеча ремень планшета и от его движения пес мгновенно дернулся вперед. Эма ловко придержала его за оранжевый ошейник и тот снова послушно присел.

– Проходите, пожалуйста, – предложила Эма и направилась в сторону викторианского дивана.

Сев на край, она красиво скрестила ноги. Пес снова устроился рядом, не переставая взглядом контролировать гостя. Глеб Бабицкий присел на подлокотник дивана, Иван – в предложенное кресло напротив. Мгновенно провалившись в его мягкие объятья, Разумов решил не сопротивляться, принял удобную позу и, включив диктофон, положил его на журнальный столик. Эма Майн задержала взгляд на гаджете.

– Согласно заявлению, – начал Иван, – ваш муж Олег Васильевич Макеев вечером одиннадцатого сентября не вернулся домой. Расскажите, пожалуйста, что было накануне.

– Накануне мы отмечали выход моего романа, – не раздумывая, ответила Эма Майн.

Иван повернул голову в сторону Глеба Бабицкого.

– Вы тоже участвовали?

– Да. Я привез несколько книг первого тиража.

– Во сколько приехали и на чем? – уточнил Иван.

– Около восьми. На своей машине, – он на секунду задумался и добавил: – возможно, минут десять девятого.

Разумов снова обратился к Эме Майн.

– Ваш муж в это время был уже дома?

– Да.

– Во сколько он обычно возвращается домой?

– По-разному, зависит от графика тренировок.

– Самое позднее?

Эма пожала плечами.

– Может, часов в десять, одиннадцать, но это редко.

– Между вами произошла ссора?

– Нет.

Иван заметил, что Эма Майн начала терять интерес к беседе.

– Ключи вашего мужа где?

– Дома, – ответила она.

– Видеонаблюдение установлено?

– Все есть, – ответил Глеб. – Но когда, на следующий день после звонка Эмы, я приехал в дом, то на входе заметил, что глазки на камерах не горят. У меня в квартире, когда выбивает электричество, система вневедомственной охраны тоже отключается, и ее надо заново перезапускать.

– А в приезд накануне вы не заметили, сигнализация была включена?

Глеб задумался.

– Слушайте, не заметил. Я книги нес, старался не смотреть по сторонам, боялся уронить. Стопка была плохо связана.

– У вас бывали проблемы с электричеством? – спросил Разумов у Эмы Майн.

– Да, – ответила она. – Олег  на прошлой неделе в мастерской включал какой-то станок и свет погас.

– Что он планировал мастерить?

– Кажется, он строгал доски для пляжного пирса, – неуверенно произнесла Эма.

– А где запитана система видеонаблюдения? – уточнил Разумов.

– В подвале, – снова ответил Глеб. – Когда я увидел потухшие глазки, сразу спустился туда. Смотрю, рычажок на системе сигнализации опущен. Я тогда подумал «Олег не догадался перезапустить». Я включил, а она как начала орать. Пришлось, конечно, отключить.

Он повел рукой в сторону Эмы.