Почти никто не хочет сеять,
Раз судьбоносный поворот.
Пастух узрел, что пастбищ много,
Что есть ещё леса, луга,
И о шакалах – очень строго:
Чтоб в них не чуяли врага.
Да эти овцы иль бараны,
Покорно морды опустив,
Уже забыли про тараны —
Стоят от голода без сил.
12 декабря 2002 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
Ушедшим в бессмертие
Мои мужчины! Видит Бог, как я любвеобильна.
Мечусь давным-давно между столетий и трёх стран.
А обаянье, чудо личностей настолько сильно,
Что сердце полно радости, а не сердечных ран.
Теперь уж не рыдаю я над каждою судьбою —
Отплакала, отмучилась с собой наедине.
Я знаю: на земле любой идёт своей тропою,
Вы ж оказались в центре жизни, а не в стороне.
Предтеча
Я вас увидела, Сократ, впервые в Эрмитаже
Сто лет тому назад, а может раньше, но чуть-чуть.
Как лик ваш обаятелен и добродушен даже,
И нос, хитринка лёгкая не портят вас ничуть.
Тогда мы встретились и тут же разминулись с вами:
Была я нераскрывшимся зелёненьким ростком.
И лишь теперь, конечно, кое в чём прозрев с годами,
Иду к вам, но опять, увы, обычным простаком!
Лишь шепчут твердо и уверенно мои уста:
«Предтеча вы и многого, и многих, и Христа».
Глоток свободы
Всё помню, как слепой учитель[1 - Фёдор Сидорович Стрельцов, участник и инвалид ВОВ.] на уроке
Меня однажды вашим светом ослепил,
Загадку словно задал – что лежит в истоке
Высоких идеалов и орлиных крыл.
Был мир отверженных и обречённых,
Покорности, при зверствах, – беспредел,
И мёртвых дней, как будто ночи, чёрных,
И гибель на арене – ваш удел.
А вы!..
Каких три года жизни и борьбы,
Спартак,
вы вырвали из цепких рук судьбы!
И путь лежал —
сплошных сражений.
И не было ни разу поражений.
Да, вырвали
глоток свободы в три великих года