Жизнь Хамелеона. Наблюдатель

Стас ни на шаг не отходил от Виктора, но успел рассмотреть обстановку вокруг. Провожатый вёл его по пещере с необычайно высоким потолком, который было невозможно рассмотреть до конца. На миг Стасу даже показалось, что в высоте сверкают звёзды. Но больший интерес представляли стены, похожие на стенки муравейника: огромное количество ходов без конца и края. И ещё Стас будто кожей ощущал присутствие чего-то, с чем он раньше никогда не сталкивался.

– Страшно? – внезапно спросил Виктор.

– Не буду врать, ещё как, – Стас хотел проявить браваду, сказать, что не страшно. Но не стал этого делать. На то было две причины: во-первых, признавшись в собственном страхе, он заставит Виктора быть к нему внимательнее, защищать и оберегать, во-вторых, Стасу казалось (и не без оснований), что Виктор способен, сам или с чьей–то помощью, узнавать, о чём он на самом деле думает.

– В этом нет ничего плохого, – пожал плечами Виктор. – Попав сюда впервые, я тоже очень боялся. Знаете, много лет я был наблюдателем, а последние лет двадцать я куратор.

Эти слова заставили заработать внутренний калькулятор юноши: (примерно сорок) – (двадцать + много лет) = либо он выглядит намного моложе своих лет, либо…

– Особо не задумывайтесь о моём возрасте, – совсем по-отечески сказал Виктор и улыбнулся. – Сейчас будет самый опасный отрезок пути. Когда мы свернём в тот тоннель, – Виктор махнул тростью куда-то вперёд, – мы обязательно встретим Стражей. Вам это явно ни о чём не говорит. Стражи – это аналогия современной охраны, – Виктор улыбнулся. – Они чем–то напоминают мне Медузу Горгону.

– Превращают людей в камень? – предположил Стас.

– Ну, я бы так не утверждал, хотя относительно это так, – уклончиво ответил Виктор. – Если человек встретится взглядом со Стражем, он перестанет быть человеком.

– В смысле? – спросил Стас.

– От человека остаётся только живая оболочка, а то, что вы называете душой, просто испаряется. Эти люди уже бесполезны для жизни. Они не имеют цели, им всё безразлично. Их можно узнать по глазам, во взгляде читается пустота. Ну что ж, нам тут сворачивать.

Они стояли напротив входа в тоннель.

– У вас есть фонарь? – спросил Стас, когда Виктор сделал первый шаг в непроглядную тьму.

– Нет, – ответил мужчина. – Он мне ни к чему. – Виктор приложил палец к уголку правого глаза и кивнул.

– А, кажется, понял, – ответил Стас. – Получается, вы видите в темноте? – Виктор кивнул. – И это значит, что все наблюдатели могут видеть в темноте?

– Отчасти вы правы. Став наблюдателем, вы сможете видеть в обычной темноте. А эта, – он указал вперёд, – нечто другое. Знаете, Станислав, это особая древняя тьма, безграничная, непроглядная и живая. И в ней обычно обитают чудовища, – Виктор улыбнулся, при чём эта улыбка не обещала ничего хорошего. – Этот тоннель охраняют Стражи. Я вас предупреждал о последствиях встречи с ними, поэтому советую не открывать глаза, пока я вам не разрешу. Прошу, – Виктор протянул Стасу локоть, и юноша обхватил его обеими руками.

– Вот мы и вошли. Что вы чувствуете? – спросил Виктор. Он шёл достаточно быстро и уверенно.

– Ничего, – ответил Стас. Он пытался представить дорогу, по которой они шли, чтобы чувствовать себя увереннее. Но почему-то в голову лезли далеко не безобидные образы – обрывы, пропасти, прогнившие доски и ямы с кольями.

– Это хорошо. Некоторые потенциальные наблюдатели чувствуют холод и панику. В вашем случае у вас отличное восприятие.

– Вы серьёзно? – спросил Стас и улыбнулся.

– Вполне, – ответил ему Виктор. – Те, кто чувствует страх и панику во тьме, становятся не очень хорошими наблюдателями, да и живут не так долго, как хотелось бы. Потому что наблюдатель сохраняет своё сознание и восприятие мира. Его эмоции остаются исходными. И если они трусы, даже обретя новые способности, они так и останутся никчёмными трусами.

– Значит, я не трус?

– Значит, нет, – ответил Виктор. – У вас в достаточной мере имеется жестокость, расчёт, смелость, железная сила воли, здравая доля мстительности. Такие качества и привлекают нас в потенциальных наблюдателях, они позволяют выполнять работу как следует, не отвлекаясь на мелочи. Ну, плюс еще выносливость, сила, смелость, интеллект.

Похвала прозвучала достаточно убедительно, но Стасу от таких слов стало не по себе. Так вот, значит, какой он: жестокий, расчётливый и мстительный? Это никогда не считалось хорошим в человеке. И стоп… Он ведь всего лишь подросток…

– Мы пришли, – прервал его размышления Виктор. – Прямо за этой стеной вас ждёт коридор, по которому вам предстоит пройти в одиночестве. Это ваше испытание, так что, – Виктор замолчал и протянул Стасу руку, – желаю удачи.

– Спасибо, – Стас ответил на рукопожатие и отвернулся в сторону. Вот тут-то и началось испытание. Там, где мгновение назад была стена, теперь оказался проход в слабо освещённый коридор. Когда Стас повернулся к Виктору, тот тоже исчез.

– Замечательно, – тихо проговорил Стас и вошёл в коридор. Его внимание сразу же привлекли стены. Их рисунок напомнил юноше картину, увиденную в книге Юли: тела грешников навеки сплелись в единый узор, они страдают от боли и не находят выхода. Это чистилище.

– Нам больно…

Стас едва не вскрикнул, когда в коридоре раздался шёпот. Он не принадлежал одному человеку. Это был голос десятка, сотни, тысячи страдающих людей. И Стас понял… На стене не было картины, изображающей людей, сама стена была людьми, тела которых переплелись, скорчившись от боли. И теперь он видел, как они дышат, как извиваются и стонут.

– Мы горим в холодном пламени… Нам больно…

«Интересно, это просто коридор такой своеобразный, или метод психологической атаки?» – подумал про себя Стас и подошёл поближе к стене. Он коснулся руки одной из фигур в стене и ощутил холод. Подняв глаза, он встретил взгляд женщины. В её глазах читалась боль и безысходность. И тут Стасу вспомнился мальчик, в чьих глазах он видел то же самое. Совсем ещё ребёнок, обиженный жестоким взрослым. Стас резко отвернулся, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Не поднимая головы, юноша пошёл вперёд. Вскоре он дошёл до входа в галерею.

Как только Стас перешагнул полосу, разделяющую коридор и галерею, перед его глазами вспыхнул яркий свет. На мгновение он ослепил Стаса. Но как только юноша вновь обрёл зрение, он увидел перед собой человека. Человека ли? Он был похож на невиданного ранее языческого бога, тело которого светилось изнутри.

– Добро пожаловать в мой мир, – торжественно воскликнул он и подошёл к Стасу, – и рад снова встретиться с тобой, Станислав. Есть что сказать?

– Нет, – ответил юноша.

– Странно, – человек отвернулся и начал мерить галерею шагами. – Обычно люди начинают задавать вопросы. Как ты думаешь, какой самый популярный?

Стас прикрыл правый глаз и принял задумчивый вид.

– Наверно, «Кто ты»?

– Этот вопрос задаёт каждый первый, но не ты. Готов признать свою уникальность? – резко спросил «языческий бог» и развернулся. С пылающего лица на Стаса смотрели бездонные черные глаза.

– Готов, – ответил Стас, сам того не ожидая.

– Я знаю, что ты ко всему готов. Куратор обо всём тебе рассказал, прилично напугал и искусил, – Хозяин (в именно им и являлся «языческий бог») довольно потер ладони. – Ты примешь мой тебе дар? – спросил он и его голос заструился со всех сторон.

– Приму, – Стас как зачарованный смотрел в большие глаза, в глубине тьмы которых зарождался огненный вихрь.

– Ты обещаешь верно служить мне и выполнять все, что бы я не приказал?

– Обещаю.

– Ты согласен, что при нарушении правил ты обязан умереть?

– Да…

– А теперь прими мой дар…

Хозяин подошел к Стасу и, сжав голову юноши ладонями, встал напротив него. Яркий свет из глаз божества хлынул в глаза юноши.

– Нарекаю тебя Хамелеоном…

Глава 4. Наблюдатель

Кто-то с силой тряс Стаса. Юноша попытался скинуть чужие ладони со своих плеч, но это оказалось невозможным: как бы он не пытался, железная хватка не ослабевала. Когда Стас с трудом открыл глаза, он увидел перед собой лицо Виктора. Казалось, оно изменилось, да и все вокруг казалось каким-то другим…

– С прибытием, – улыбнулся Виктор. – Ну как?