Подростковая боль

Хватит же чувствовать сны эти бурно.

«Одиночество»

В эту зимнюю бурю сижу я один,

На диване, закутавшись в плед.

В этом мире теперь сам себе Господин.

Я лишён разговоров, бесед.

Все ушли от меня в далёкую даль,

Свои чувства и мысли скрывая.

Эмоции, действия, спрятаны в шаль

Я бы бегал, с вас всё срывая.

Но вы не оставили карту,

Не указали координаты

Я не могу противиться факту -

Вы перерубили канаты.

Закрылись от меня в доспехи.

Неужели больше не верите?

И за какие же такие слухи

Вы так меня ненавидите?

Я ведь, правда, о вас беспокоюсь,

Но вы скрылись под маской «нормы»

Так чего ж потерять-то боюсь,

Коль вы приняли эти формы?

И вот все ушли, отвернувшись.

А, я, Властитель дивана,

В плед поудобней закутавшись

Погружён в пучину обмана.

Не смейте теперь говорить,

Что вы на меня обижены.

Вы сами повернулись спинами,

Когда я хотел помочь.

Раз вы такие гордые,

То пусть вас заметёт снегом.

А я останусь один,

В своей шали из гордости,

Стеной из вечного снега

Буду я огорожен.

И взглядом, полного холода

Смотреть буду в ту сторону,

Где обрывается след,

Когда вы сменили

Шаг

На бег.

«I am not exist»

Всеми покинутый, обманутый и забытый

Бредёшь по грязным улицам города.

Своими мыслями ты окончательно забитый

Ты хочешь услышать лишь одно – «свобода».

Ты хочешь убить все чувства любви и привязанности,

Вот только депрессия растёт с геометрической прогрессией.

Хочется послать к чёрту все свои обязанности.

Но мир упорно подвергает тебя репрессии.

Прислонишься спиной к бетонным балкам склада,

Поднимешь глаза в небо холодное, серое.

Подумаешь, что каждый человек – исчадие Ада,

А там, за пеленой, всё яркое и белое.

Тяжёлый пистолет в руках твоих

Кроваво пятно на старой балке.

Тут много надписей чужих

За всеми ними приезжали катафалки.

Ты остался один на один с собой

Тебя, к сожалению, застали врасплох.

Одна из частей проиграла другой

«Я не существую» – последний вздох.

«I am not exist replay»

Меня на самом деле нет:

Я тонкая грань между сном и явью,

Моё отражение найдётся за гранью.

Но сможешь ты дать ответ?

Ответ на нелёгкий вопрос:

Откуда ты знаешь меня, если я

Совсем не живу?

Навязчивые желания

Постоянно копошатся в твоей голове,

Где мысли любви и счастья на дне.

Ты ведь хочешь внимания?

Ты хочешь моё тепло?

Но есть проблема – меня-то нет.

И ты как перст среди сует.

Отчаяньем тебя смело.

Ты придаёшь мне формы, имена, изображения.

Мой образ приелся твоей черепной коробке.

Твоя душа запряталась в щель, подобной норке,

А разум принял позицию полного смирения.

Меня действительно нет

Я – плод твоего воображения

Которому подходит слово «безобразие»

Но, знаешь, каждый сам выбирает свой приоритет.

Ты выбрала жизнь среди иллюзий,

Пеняй же теперь на себя свою шизофрению

И рану в сознании, к счастью, небольшую

Ты сама виновница всех происшествий.

«Солёный поцелуй»

Дождь хлещет по крышам домов,

Надо прятаться, да где прятаться,

Двум подросткам?

Запрёмся на тринадцатом этаже

Лестничной клетки чужого дома,

Там будем стоять в объятьях,

Шепча о теплом лете на ухо.

Вот только всё эту впустую,

Летом не будет ни тебя, ни меня

Мы растворимся после дождя.

Я прекрасно это понимаю,

Да и тебе известна эта истина,

Наши губы сплетаются.

Зачем? Для чего? Ответьте искренне.

Слёзы текут из глаз,

Петляя по изгибам лица.

Они уже на губах

Ты чувствуешь их?

Чувствуешь соль?

Как будто прикоснулся к океану.

Кому-то из нас надо быть сильным,

Что бы порвать этот порочный круг.

Но только кому? Если души изранены.

И всё, что запомнишь о том дне

Наши слова о лете,

Мой солёный поцелуй,

Твой океан.

«Двое и железная дорога»

Железные дороги вьются, пускаются вдаль,

Создавая карту с хитрыми сплетениями, которые невозможно прочитать.

По ним спокойно мчаться электрички, мигая светом, от которого больно

глазу.

Они-то явно разбираются в этом лабиринте, они ничего не боятся.

Они здесь главные.

А два человека бредут прямо по шпалам. О чем они думают, что говорят?

Я совершенно не знаю, я лишь наблюдаю,

Меня не видно в темноте деревьев,

Из-за ветра и свиста не слышен мой шаг,

Хоть хруст снега иногда предательски выдаёт меня.

Мне интересно наблюдать, я пройду с ними путь до конца.

Они же меня не заметят?

Снег вьётся вокруг, девушка беспрерывно поправляет волосы,

То стряхивает снег, то натягивает шапку до самых глаз.

Что-то невнятно говорит, да балансирует на скользкой дороге.

Парень смеётся с этой неуклюжей девчушки. Что с неё взять?

Она так смешно дрожит, я специально сильно свистнул,

Чтоб напугать её. Видели бы вы, как она к нему жмётся.

Чего боится? Зачем? Шут её знает.

Темнота, сине-желтое небо, огоньки горят за горизонтом,

Девушка беспрерывно вытаскивает камеру, что-то щелкает, чертыхается.

Парень, наблюдая за этим, улыбается. Сам берет несчастную камеру,

Что-то присматривает, да оглядывается, как бы девушка не исчезла.

Вдруг соскользнёт с дороги и уйдёт за грань этого мира,

Она же такая неловкая.

Дорога всё не кончается. Странные спуски, заросли камышей,

Что-то вокруг непонятное, таинственное. Тёмные фигуры повсюду,

Снег сыпется, хрустит под ногами, камни норовят застрять в подошве,

А они всё идут куда-то упрямо, о чём-то болтая, о чём-то думая.

А я – наблюдаю.

«Привет»

За окном льётся громкий дождь,

Впереди гремят раскаты грома.

На подоконнике стоит бутылка рома.

Я, надеюсь, ты меня поймёшь.

Как-то вошла я без приглашения.

Не принесла заявление на знакомство,

С моей стороны это вероломство,

За это я прошу прощения.

Как так получилось, мне самой непонятно,

Но ведь случайности не случайны.

В этом мироздании так много тайны,

Не пойми меня превратно.

Сама себя немного боюсь, извини,

Я просто обожглась однажды сильно.

В моей жизни всё шло стабильно,

А теперь в душе появились огни.

Мне теперь любить очень страшно,

А вдруг огонь потухнет?

Все светлые чувства рухнут?

Мне сорвало башню.

Моё робкое, скромное приветствие,

Что ты сможешь в нём прочитать?

Что ты сможешь в нём отгадать?

Это чувство – стихийное бедствие?

«Ты просто ушла, не закрывая двери»

Ты просто ушла, не закрывая двери,

Ты вырыла мне пару ям, в моём опустошённом теле,

Ты не забыла раскрошить осколки сердца:

Теперь от каждого движенья хлопает входная дверца,

Теперь, благодаря тебе, во мне есть бесконечность -

Бесконечность жуткой боли, которую

Я пытаюсь заполнить всем, что попадётся под руку.

Кровавая рана внутри никак не зарастает.

На ней не появляется даже целительной корки.

Лишь стоит найти что-то новое, как тут же теряю,

А вместе с потерей надежды, ломаются грани бесконечности

Всё расширяясь,

Расширяясь до невозможности,

Заставляя чувствовать пустоту и одиночество.

Выйди же голым гулять по снегу,

Пройдись босиком по битому стеклу,

Можешь лечь на колючую проволоку под напряжением.

И ты прочувствуешь мою боль, моё уничтожение.

Ночами я страдаю от собственных мыслей:

От них не скрыться за завесой банальной рутины,

И я метаюсь под мягким одеялом, комкая простыни,

К подушке мою голову пригвоздили свинцовые мысли.

Я просто существую, не осознаю, что делаю.

Мне кажется, мне нечем заполнить пустоту.

Я не хочу пробовать алкоголь и сигареты.

Мне уже хватило выворачивающего чувства – любовь.

Неожиданный гость: спасёт или обманет?

Стоит найти что-то светлое, оно тут же гаснет,

К прошлому уже вернуться невозможно,

Настоящее – такое расплывчатое, непонятное.

Состояние подобно змее, которая пожирает саму себя.

Рваные клочья краёв бесконечности, рвутся всё больше и чаще.

Ты была всем, вдруг став некем. Я должен найти своё счастье.

Но ведь именно оно разрушит дальше. Я загнанный в угол заяц

Я почти угодил в силки. Помоги мне? Спаси?

А не станет ли хуже от помощи?

От собственных мыслей хочется рвать волосы и кричать,

Выть на луну, устраивать под ней дикие пляски шамана,

Да повторять вопрос, подобный заклинанию:

– Как спасти то, что ты вместо меня оставила?

«Шаман среди мрака»

Из Преисподней доносятся звуки

Прекрасной пьесы о двух влюблённых.

Нежность, танталовы муки,

Всё смешалось в вихре безумных

Мыслей, иллюзий, страстей.

Где горькая правда, где сладкая ложь?

Как различить среди этих вестей,

Ту, которая будет, как нож?

Остров светлой тёплой надежды

Возвышается среди мрака.

Страх на краю побережья

Скулит, мечется, словно собака.

Подобен Солнцу Шаман этого острова,

Он согревает, но сжигает от близости,

Оголяя систему до последнего нерва,

Заставляя верить в боль искренности.

Шаман, мой милый, откликнись на зов.

Давай вместе двигаться под Адскую музыку,

Оставляя позади мощную силу слов,

Да рассеивая пагубную иллюзию.

«Болезненное состояние»

Нити метала, опутывают душу.

Воздух горячий, тяжёлый, не даёт жить.

Каменные блоки сдавили грудную клетку.

Железные прутья вбиваются в рёбра и сердце.

Внутри бушует страшная стихия,

Способная изранить нежные нервы и кости.

Сгибаясь от тяжести, боли и обязательств,

Бросаешься на землю, забиваешься в угол.

Суматоха вокруг, непонятные встречи и фразы

Усугубляют положение, везде запреты.

Кто-то что-то требует, вечно одёргивает.

От любого действия железо дробит кость.

Мечешься, бьёшься, шугаешься.

Сам не понимаешь, что делаешь.

Язык связан от боли и робости,

Нервное напряжение – точка кипения.

Вокруг вопли, крики, упрёки:

«Трус, тряпка, тюфяк!».

А ты не можешь ничего сказать.

Как всему этому противостоять?

Один несёшь истерзанный разум,

Никому не даёшь ответы на вопросы,

Шарахаешься от каждой тени,

Чужой руки, души или слова.

Ты ещё жив?

Как спасти твою душу?

«Милый мальчик»

О мой милый мальчик!

Почему ты больше не пишешь стихов?

Почему не говоришь этому миру громких слов?

Куда исчезла вся твоя страсть?

Озорной местный гуляка потонул под волной рутины?

Яркость жизни не может прорваться сквозь серость

плотины?

Где свет в глазах?

Живость весёлого взгляда воюет с усталостью.

Не загуби свою душу, пожалуйста.

Где твоё рвение?

Былая смелость в каждом шаге и слове,

Когда даже дерзкий жест – подвластен воле?

Не погибай.

Ты не смеешь исчезнуть в пучине серых дней.

Прошу: ни о чём никогда не жалей.

«Клетка»

Яркий светлый мир за окном.

А на нём решётка из прочной стали.

И ты видишь небо, разделенное на квадраты.

Можешь попытаться разбить и собрать пазл.

Четыре чертовы стены тебя окутали.

Не понимаешь, где низ, где верх

Комната – бежевая коробка.

Из неё нет выхода.

И вроде есть все для счастья,

Но людям всегда чего-то не хватает.

Дайте больному глоток воздуха

И открытый путеводитель по звездной карте.

И не забудьте дать напарника

Не на день, не на неделю,

А на всю жизнь.

И чтоб он соглашался иногда оставаться в бежевой

камере,

Из которой нет выхода.

«Театральная постановка»

Огромный зал в каком-то задрипанном театре,

Ты сидишь во втором ярусе левой стороны.

В твоих руках лорнет, для того что бы видеть,

А либретто, чтоб иметь представление о сюжете.

Театральная постановка – игра лжецов

На всех маски эмоций и волков.

Они носят костюмы, им не подходящие,

И говорят то, что совсем не думают.

Ты думаешь, ты любишь актёров?

Чёрт с два, ты любишь их образы.

Восхищаешься ими, как восхищались Богами,

Но это ведь обычные пластмассовые маски.

А ты так уверена в том, что все эти люди – люди?

И что ты действительно сидишь в театре, смотря на

постановку?

А что с тобой будет, если тебе вдруг скажут:

Ты сейчас смотришь на самое лживое представление:

твоя жизнь.

Они действительно так к тебе относятся?

Да все эти «актёры» тебя ненавидят.

Поверь мне, они с лёгкостью заменят «режиссера»

Когда ты им станешь чем-то неугоден.

Обманывают тебя, бродя за твоими спинами,

Молча усмехаются, смотря в пол

При встрече глазами они их отворачивают,

Что бы ты не прочитала их ложи, их хаос.

Ну же! Кинь же бинокль прочь!

Беги прочь из старого треклятого театра,

Беги в нелестную, правдивую даль,

Где нет постановки хамства.

Уйди туда, где не познаешь обмана,

В котором купалась долгие годы.

Ну же! Тебе нужна свобода,

От их прописанных истин в пьесе.

«Так бывает»

Как печально, что исчезает человек.

Ты видишь тело, что бредет вперед.

Но для тебя в нём жизни нет.

Тело – мертвец.

Они бредут, куда-то,

Куда, уже не знаешь ты.

И только взглядом -

Дай бог лишь только взглядом!

Они тебя окинут.

Ни слов, ни жестов,

Ты больше не узнаешь ничего о них.

Они ушли.

И где теперь они?

Куда они стремятся?

И как-то тяжело и грустно на душе.

Да, с ними больно расставаться.

Но так бывает.

Все куда-нибудь уходят.

Я знала о таких

Я видела их часто.

«Исповедь»

Я изменял тебе с тысячами женщин.

До тебя, во время и после.

Я ужасен? Да что ты.

Мое оправдание: я – искусство.

Своих муз я не могу не любить,

А они, увы, сделаны из плоти и крови.

Ты знаешь, как сложно, когда ты рисуешь голое тело

Прекрасной модели

И не можешь к нему прикоснуться?!

А знаешь, сколько было таких?

Я всегда окружал себя женской любовью.

Счастливой, но чаще больною.

Мои чувства к ним были разные,

С ненормальными оттенками акварели на бумаге,

С резкими или очень нежными штрихами карандаша.

Но

По сути

Выходила одна и та же картина.

Картина страстного черного мира.

А ты оказалась какой-то другой.

Как будто я после шумного буйного моря

Зашел в тихий еловый лес.

Но прости.

Я не способен отречься от жизни султана.

Я – повелитель. Я – художник.

Моя любовь – не любовь,

А стремление обрести счастье

В бесконечном людском потоке,

Которое я набрасываю на чистый лист.

А если вдруг что-то пойдет не так,

То порвать!

Порвать в клочья!

Выбросить кисти и краски!

Разнести

Свой

Храм!

А затем начинать все заново.

Я сумбурное действие нелогичных законов.

Я – давно не я, а пародия на одну из своих личностей.

И что бы не делать больно потом,

Я порвал все связи с тобой сейчас.

Прочти же мою исповедь.

Ты, ведь, смогла понять?

Почему я так с тобой поступил,

Утопил в боли, в надеждах?

Потому что

Не так

Любил.

Из любви к тебе, прошу

Запомни одно:

Не пьянись художником,

Художник – не вино.

«Придавлен усталостью»

Уже третий год нахожусь в раздрае.

Опустошен и раздавлен под гнетом общества и обязанностей.

Ничего не поднимет мой боевой дух.

Плетусь по бескрайним пустыням и хитрым лабиринтам,

Не понимая для чего.

Я чувствую себя великим Атлантом и крошечной мошкой.

Я – это всё, и я – ничего.

Забился от горя в угол.

Забился и вою оттуда.

И больно, и одиноко, и хочется рвать на себе куски,

Цепляться зубами за мягкую плоть

И разбивать кулаки.

На моих плечах груз ответственности.

Как, впрочем, и на других человеческих телах.

Но так тяжело.

Я запутался.

Знаю, что выгляжу ничтожным, глупым и слабым.

Простите мне эти грехи и вольности.

Но я ощущаю себя разбитым и грязным.

Когда же я начал лететь по наклонной?

Когда стал осознавать эту жизнь,

И понял, что уже ничего не исправить.

Я стал пробовать и убеждаться, что всё вокруг – боль.

Я ненавижу. Я ненавижу тебя и себя.

Мои эмоции меня задавили.

Я совершил ошибку.

Надеюсь, расплата будет лишь моя душевная боль,

Которая отразится в укусах, порезах и сломанных ребрах.

Кричу о помощи, но как мне помочь даже я не знаю.

Хочу залечь в окоп и ждать,

Ждать того, как будущее раздавит меня,

Как я согнусь под его влиянием.

Я разобран на куски,

Пытаюсь починиться, но безуспешно.

Плетусь по миру на костылях, постепенно теряя свои шестеренки.

Я люблю тебя.

Я ненавижу тебя.

Сыграть бы реквием на твоих костях

И поцеловать в мягкие губы…

Мне пора перестать тратить себя на того,

Кому на меня похуй.

К чему все вопросы и желание помочь,

Если для человека ты – тень?

Забудь о нем так же, как он забыл о тебе.

«Смотри же в синь вечного неба»

Синего моря грозный оскал,

Ветер несчастья, бури печаль -

Бережно трогает сердце тоска.

Злодейка судьба меня сберегла.

Гонение страхом и пустотой

Бег через окна, крах и покой.

Коль ты так на расправу скор,

Забери же быстрее меня с собой.

Яркий свет сквозь мрачные тучи

Способен всякую боль разрушить.

Смотри же в синь вечного неба

Кто ты ни есть и где б ты не был.

«Любовная лихорадка»

Я потерялся в лабиринте разума и чувств,

Куда иду – не понимаю.

Меня трясет.

Я вновь кричу.

Опять нахлынуло молчанье.

Мне хочется бежать вперед,

Лететь быстрее ветра.

Но я иду во тьме на ощупь.

Подай же руку мне.

А, впрочем, к черту.

Ты ведь не услышишь.

А услышав, сделаешь вид, что не понял.

Не спасай меня. Я выберусь. Я сильный.

Только запомни: я любил.

Любит тебя так, как ни полюбит другой или другая.

До свиданья.

«Санкт-Петербург»

Я никогда не писал о Городе:

О чувствах, страданиях – это с лихвой,

Но слова мои обходили

Мой дом родной.

Город – паутина мрачных улиц узких,

Оплетавших сердце нищего поэта.

Город – серый холст гранитных брусьев,

Что отдались краске из кювета.

Плоскость, словно город втоптан башмаком,

И высотность башни на краю земном.

Чёртовы горгульи на фасаде зданий

Поселились здесь, точно в Нотр-Даме.

Дворы-колодцы, без права увидеть простор,

Зажали душу младую плотным кольцом.

Трещины, скалы, чугунные завеси -

Темна романтика – пугай иностранца.

Заливы с запахом светлой боли.

Без них я болен, я очень тронут

Желанием чувствовать кожей их брызги,

Когда надвигаются мрачные мысли.

Фонарь холодный блещет средь двора,

Пока на небе купол-темнота,

Пока в квартире, где остался свет,

Сидит обычный человек.

«43»

Выбило пробки, треснула лампочка,

Свет от горящей свечи.

Разбросаны спички, разбросаны образы,

В этой дождливой ночи.

Струны звенели легким металлом,

Голос немного дрожал.

Все от того, что ты был рядом.

Знали ли ты это? Знал?

Зеленые локти, зеленые пальцы.

Из-за галамартской скатерти.

Уставшие лица, счастливые лица,

Опять кому-то не спится.

«О чем же писал тот поэт из Питера?

О чем же мечтаешь ты?

Бери мою руку, дай свою муку,

И не спеши, не спеши».

Сонные руки шарят во мраке,

Чтобы унять свою дрожь.

Они обнимают, потому что боятся,

Что ты к ним уже не придешь.

Дрожание нежности в сердце горящем,

А рядом – презрительный взор.

Злорадным смехо-эхом разносится боль.

Твоя нелюбовь – моя боль.

«Вдох-выдох»

Простуда схватила меня за горло.

На работе – выговор.

К завершению или к началу этого дня

Я получил от тебя прощальное письмо.

Вдох-выдох.

«Станция»

Заменяя одно другим —

Не найдёшь постоянства.

Кутайся в куртки чужие

На чужих станциях.

Целуйся с прохожими,

Смейся им грустно в след,

Ищи среди них того,

Кого больше нет.

Беги от одной точки

К другой.

С плачем думай о той,

Что была с тобой.

Меняй с холодным расчетом тело.

Когда-то и ты дойдешь до предела.

Хочешь свободы и постоянства?

Не приходи на другие станции.

«бывший/бывшая»

И каждый каждому

Всего лишь бывший/бывшая.

И, вспоминая меня,

Ты не вспомнишь имени.

Мне будет дан порядковый номер,

Будто я – заключённый

В памяти выцветшей.

«Случай взял своё»

Смотрел на обнажённое тело и думал:

Чего я хочу? Кого я люблю?

Боролся со страхом и со стыдом,

Но случай взял своё.

«Стук»

Стук,

Стук лихорадочно бьющегося сердца,

Которое пожирается огнём агонии.

Щелчки магнитного замка чехла телефона,

Отсчёт секунд, минут, превращённых в плеяду сомнений.

Ещё немного

И для спокойствия не помогут ни валерьяна,

Ни что-то сильнее.

Это бесчеловечность – убивать абонента молчанием.

Тоже самое, что выводить из соревнования

Оппонента быстрым и точным нокаутом.

Была бы возможность – так я сказала бы всё,

Смотря в расстояние меж бровей.

Но обстоятельства сильней.

«***»

И началось это ещё до памятных дат,

Кем-то нам неизвестным

И для чего-то неясного.

Мы – марионетки с ослабленными нитями,

Бредём по узорам жизни.

Шаг был сделан. Ответ был дан.

Некому предоставлять обвинительный акт.

Теперь разбирайся с последствиями сам.

Такие, как вы, лишь кости умеете

в муку перемалывать.

выворачивать тело наизнанку.

Но почему начав, вы бросаете свою работу?

Бейте до конца, а не оставляйте всё

В искорёженном состоянии.

Холод ваших чувств – криогенная заморозка

чужого сердца.

Вы лишь и можете целовать невинное тело

Пьяными губами, возле святого храма.

Продолжайте же восхвалять то,

Что вас и сгубило.

На что же ваши надежды,

Ежели вы встречаетесь с призраком,

Оставляя любящих вас живых.

Любовь к ближнему – эгоизм, и нет ничего хуже?

Так идите к чёрту, не связывайтесь.

Вы с тоской в сердце стучите в прошлое,

Забывая о том, что оно не ответ,

Надеетесь найти успокоение в былом.

Это всё – ничего. Убивай своим принципом.

Самый счастливый – разочарованный.

Он не верит людям, он всю жизнь свободен.

Маяк в снегу заменит всё человечество,

«Драмы» на Невском будут песней к жизни.

Слагающая стихи станет одной из близких

Лишь затем,

Чтоб потом обратиться в этап жизни.

Что же ты скажешь тому,

Кто замёрз от твоих не касаний?

«Шелкопряд»

Я никогда не умел руководить словами:

Они вертятся, копошатся в моём сознании,

Точно блоки, в плешивой шерсти собаки.

Мне не подобрать нужные метафоры и эпитеты,

Для выражения своего потока чувств.

Даже выучив весь словарь наизусть,

Я не буду подобен шелкопряду,

Умело плетущему свою нить.

Ведь моё повествование не может быть похожим

На тугой комок, состоящий из цельных рифм.

Но я умею владеть не пером – иным оружием.

Я возьму краски, кисти и ватман,

Разбрызгаю воду, смешаю цвета,

И тонкими линиями, грубыми кляксами,

Смогу расписать то, к чему не подберу слова.

«Искренность»

Выверт человеческого тела наизнанку

С распускающими из сердца цветами.

Состояние подобное кислородному голоданию: