Игры порочной крови

Полежала еще немного, впитывая умиротворение с горькой капелькой разочарования. Задуманное не удалось, а значит, придется решать проблему иначе. Любовники уже отворковали что-то прощальное и покинули сенник поодиночке. Так что я спустилась с настила по шаткой лесенке, привела в порядок одежду, и покинула место жаркого свидания через конюшню.

Плетеные кресла и диванчики, расположившиеся на террасе в резной тени виноградной лозы так и манили опуститься в них, выпить стоящего на столике лимонада, переждать сиесту.

Одно из кресел было занято. Я устроилась рядом с миловидной женщиной, лениво поправляющей прическу. Глянув на моё лицо, она участливо поинтересовалось:

– Не получилось, да?

– Увы, – я протянула руку, вытащила несколько сухих травинок из её светлых волос. – Кто это был хоть?

– Новый управляющий виноградников на южном склоне, – блондинка довольно сощурилась. – Женка у него на сносях, а мужик молодой темпераментный.

Я потянулась к кувшину лимонада, потрогала нагревшийся бок, ткнула в стекло пальцем, отчего прозрачная поверхность замутилась изморозью.

– А где все? – в доме царила умиротворяющая тишина.

Карина покосилась на левое крыло особняка, отделанного светлым камнем, налила холодного лимонада.

– Спят поди. Да и я пойду вздремну, – она легко поднялась, огладила платье на ладной фигурке, – Ты когда в храм поедешь?

– Думаю, завтра на рассвете. Не хочу уезжать надолго.

Экономка понимающе улыбнулась, погладила меня по каштановым локонам и скрылась в доме. А я налила еще лимонада и принялась планировать завтрашнюю поездку.

Судя по его виду Храм был всегда. Я не изучала историю, но то, что выточенная природой в скале пещера со стройными рядами колонн сталагнатов, скрытая водопадом несла на себе налёт какой-то немыслимой древности, было очевидно. Кажется, даже появление в нашем мире демонов, шедших своим путём и покинувших его так же внезапно в поисках своего нового дома, не сильно повлияло на культ Богини Матери.

В висящей над рушащейся со скалы водой мороси горела пара радуг. Чтоб не вымокнуть от этой водяной взвеси я поспешила отвести поток от неприметной тропки, и потянула за собой фыркающую лошадь под уздцы. Сырость и темнота пещеры ей не нравилась. Можно было оставлять кобылку на одной из ферм неподалеку, но женщина, совершающая конную прогулку всё-таки менее приметна, чем идущая пешком по предгорьям, да и далековато.

Большим секретом это место не являлось. Воистину, хочешь что-то спрятать – оставь на виду. Просители ходили в небольшой грот на противоположном берегу реки. Там оставляли подношения, там озвучивали просьбы. Иногда получали знак или лекарство. Я миновала узкий ход, поморгала, привыкая к мраку. Едва заметный свет откуда-то сочился, так что замотанную в тёмное одеяние фигуру я заметила. Меня встретили. Как всегда.

Я вспомнила, как пришла сюда впервые. Вернее, впервые после десяти лет отсутствия. Тетушка завела меня под отклоненные струи воды, помогла раздеться, завернула в тёплый плащ и скрылась. В лабиринт подземных залов и переходов меня увлекла уже молчаливая фигура в темном одеянии.

По моим обнаженным плечам скользила губка и стекала теплая вода из ковша.

– Что это? – чуть светящаяся в полумраке жидкость переливалась в ладонях. Моя магия в этом месте словно впала в дремоту. Вода вокруг, но она почти не отзывается на зов.

– Сёзы Богини, – ответ меня впечатлил. За антрацитово-черную капельку Слёз, заключенную в крошечный стеклянный фиал можно отдать целое состояние. Только чужим она была ни к чему. Каждая капля настраивалась на своего будущего владельца, и запускала в организме такие мощные восстановительные процессы, что смерть удавалось отводить в безнадежных случаях. А сейчас вокруг меня их целое озерцо, пусть и разбавленных.

– Слёзы очищают душу, – шелест голоса сливался с журчанием воды. – Только достигнув истинной чистоты помыслов можно избегнуть…

– Нэя, опять ты наводишь таинственность? – послышался веселый голосок тётушки Мадлен, а потом появилась и она сама.

– Мэд! – голос перестал быть и загадочным и шелестящим.

Тётка, впрочем, не прониклась.

– Не та аудитория, – продолжала она, открывая толстенный фолиант, лежащий перед каменной чашей в которой я плескалась. – Алира, посиди смирно, это может быть немного больно.

– Будто у меня есть выбор.

– И правда нет, – легко согласилась Мадлен.

Устроилась удобнее на коленях, но не удержалась от вопроса:

– А это не опасно для…

– Нет, – в один голос ответили мне обе, переглянулись, этим вопросом я замучила всех.

– Наоборот, опасно промедление, – закончила тётка, нервно убрала за ухо светлый локон, и начала зачитывать, какой-то текст из книги. Голос звучал и звучал, убаюкивая, расслабляя, уводя за собой. В какой-то момент я отрешенно отметила, как засветились символы по периметру чаши, как замерцала сильнее вода, в ритме моего сердца. Удары звучали всё более гулко, застревая в горле, отдаваясь дрожью в пальцы. С неким болезненным любопытством я поднесла влажную руку в бисеринках мерцающей влаги к лицу. Присмотрелась. Сквозь кожу проступали сосуды, бились, пульсировали и так же светились мертвенным голубоватым светом. Я подняла глаза, встретила сочувственный взгляд тетки и через мгновение поняла, с чем была связана её жалость.

Боль скрутила судорогой всё тело. Я инстинктивно свернулась клубком, хватаясь за живот. Кажется, почти слышала треск. Ощущала, как одновременно сократившиеся мышцы готовы сломать кости, порвать мои жилы. И даже кричать не могла, только корчилась на гладком каменном дне, поднимая брызги. Кое-как собрав остатки воли, я выползла к краю, подтянулась на непослушных руках, цепляясь за гладкий камень. Я почти выбралась, смогла.

Пара женщин склонилась надо мной, как я думала, чтоб помочь. Но моё измученное тело просто спихнули обратно. Там меня и вырвало светящейся водой, восхищения которой во мне не осталось ни на медень. А потом наступило блаженное небытие.

Сознание вернулось ко мне резко, будто с глаз сдернули темную повязку. В первое мгновение я инстинктивно сжалась, в ожидании продолжения жуткой выворачивающей боли. Но она всё не приходила и не приходила. Я немного расслабилась и огляделась из-под ресниц. Было сухо, тепло и очень уютно. Изрядно измотанную меня уложили в небольшой комнатке на застланном шкурами ложе. Горело несколько лампад. Едва заметно тлела широкая жаровня с углями, разгоняя сырость.

В креслах за жаровней сидели те же жрицы, уже оставившие свои тёмные балахоны и теперь одетые в нормальные платья, соответствующие прохладному времени года. Предательницы – мелькнула первая мысль. Тело напряглась, готовое дать отпор, когда одна из них появилась в круге света с саквояжем в руке.

– Нэлиана, – вдруг окликнула та, которой я недавно почти доверяла, насколько вообще способна кому-то доверять,

– Что опять не так?

– Я б не подходила слишком близко, пока моя девочка не начнет здраво соображать, – заявила моя тетка, поднимаясь со своего места, – Таланты у неё… специфические. Можешь пострадать.

– Мне надо её осмотреть, – фыркнула названная Нэей, – Так что она может засунуть свои таланты… подальше. И лежать смирно.

Судя по всему, это было сказано для меня. Пришлось уже открыто привстать на локте, поправляя сползающую шкуру. От неловкого движения предательски заныл живот. Почему-то от этого простого недомогания у меня всё буквально похолодело внутри. Скользнула ладонью на пострадавшую часть тела.

– Успокойся, – скомандовала жрица, извлекая из саквояжа футляр с амулетами – Всё прошло хорошо, а если ты полежишь смирно, то будет еще лучше. Боли больше не будет.

– Потхх… – я прокашлялась, подчиняясь – Потрудитесь хоть объяснить, что это было.

– Первый ритуал – это всегда больно, – Нэлиана невозмутимо водила надо мной амулетами, щупала, даже в глаза заглянула. Потом что-то отмечала в блокноте.

– Я думала там и сдохну.

– Фу как грубо, – тётя Мадлен поднесла стакан обычной воды. – Учитывай, что лишение магии – всё-таки древняя казнь. Десяток лет без дара для чародея, привычного к постоянному присутствию в жизни магии – достаточно чтобы сойти с ума.

– Но ведь магия проснулась, и я пользовалась ею несколько недель.

– Да, жаль некому было предупредить, чтоб не колдовала, – жрица сложила амулеты обратно. – Понадобится около года, чтоб вывести из организма все последствия. Примерно раз в месяц будешь приезжать, чаще не нужно. И постепенно все отголоски печати спадут.

– Что-то мне подсказывает, – откинулась я на меха, – Что я не смогу приезжать сюда раз в месяц целый год.

– Ну и ладно, – тётка пожала плечами, – Сколько сможешь – будем ездить. Потом сделаешь перерыв.

– А это не… – начала я излюбленный вопрос.

– Не вредно! – хором ответили обе. Кажется своим беспокойством я всех изрядно достала.