Все как у людей

Зойка принесла на работу журнал «Бурда». Вот это модели! Вон «двоечка» какая симпатичная. Платье без рукавов и поверх «болеро». В таком и в ЗАГС не стыдно, и после надеть можно. Ткань только подобрать. Клавдия Викторовна обещала поговорить со своей подругой, закройщицей в московском ателье. У них выбор больше.

Любовь Петровна велела, чтобы продали по закупочной цене, ну как для своих. Коллеги все же. А за туфлями пусть Маруся идет в «обувной» к Нине Семеновне, скажет, я, мол, из ателье от Любови Петровны.

Про стол тетя Катя велела Марусе не думать. Это дело родителей. Вот дядя Миша спиртным займется, а они с тетей – Олей продуктами. Посуду тетя Катя принесет свою. Пусть потом она у Маруси останется, как приданное. На сладкое Зойка обещала «Птичье молоко», у нее мать на кондитерской фабрике.

Брат Роберта прислал письмо, что, к сожалению, приехать не смогут, Роберт себя неважно чувствует. Но от них поедет один парень, студент, он в Москве учится, они хотят с ним передать посылку. Денис с Каринкой сказали, что будут точно. Оставят Егорку с Каринкиной сестрой и приедут. Только Костиной мамы не будет. Маруся давно поняла, что тема эта ему не приятна. У него своя жизнь, у мамы – своя.

Часть одиннадцатая

Вот время-то пролетело, даже не пролетело, а промелькнуло. И когда это осень наступила? Хотя с погодой везет – тепло, солнечно. Вот уже и нарядные первоклашки идут с цветами в школу. Какая праздничная осень в этом году! До свадьбы два дня осталось. Костя уже неделю дома. Да-да, дома. В их с Марусей квартире. На улицу выходить не решается. Говорит, от него, сидячего, больше пользы. Надо же проверить, все ли в порядке, гости ведь придут. Вон, кран в ванной подтекает, не по-хозяйски. Тетя Катя принесла ножи точить. Она днем приходит, проверяет, съел ли Костя обед, принял ли лекарства. Маруся с работы выскакивает, как ошпаренная, никто не осуждает, муж ждет.

Зойка уже принесла «Птичье молоко». Один торт на работу – отметить, два – на свадьбу. Торты свеженькие, прямо с фабрики.

Клавдия Викторовна кусочек домой забрала, для внука.

Платье Марусе очень нравится. Точь в точь, как в журнале, даже лучше! Ткань наряднее и на «болерушке» Любовь Петровна велела вышивку люрексом сделать. Опять ездили в салон для новобрачных с Иркой. Купили серебристых цветов с «жемчужинами». Ирка их прикрепит к Марусиным волосам, в Загсе все невесты от зависти свою фату сгрызут, что не попали к такому хорошему мастеру-парикмахеру.

Дядя Миша с тетей Олей вторую неделю с авоськами бегают. Гусятникова удивляется, что носятся, словно это их сын жениться надумал. Нашли из-за кого жилы рвать. Это Катька Скорикова всех науськивает. Маруся никакая ей не дочь и жених – не зять. Вот охота человеку для чужих надрываться. Главное, была бы семья приличная, а то шантрапа без роду и племени. И для таких Скорикова два батона финского сервелата достала? А ей, Гусятниковой, на юбилей мужа так и не помогла с икрой. Конечно, Гусятниковы сами обошлись, стол сделали богатый, гости от зависти слюной давились и ели до тошноты. Но все равно обидно.

Во дворе незнакомый парень с узкими смешливыми глазами спрашивал, где живет девушка по имени Маруся. Это кто же ее ищет? У нее и родни-то не осталось, тем более не русской. Может, это жениха приятель? Да уж, поджала губы Гусятникова, Маруся – то, та еще пройдоха. Только Скорикова не видит, кого пригрела. Да этот парень армян или грузинец. Сразу видать, на рынке торгует, вон ящик какой припер. И авоська в руке. Это Маруськин хахаль бывший. Ну сейчас будет там у них свадьба, хоть на лавку садись в первый ряд, как в театре. А может, и милицию вызвать заранее. А то грузинцы – люди горячие, ножик схватит и прощай. Ей про такое свахиной сестры деверь рассказывал.

Бабуси заспорили. У грузин и армян глаза большие, а у этого узкие. Узбек, наверное, как Фарух, что в соседнем доме живет.

Повезло Гусятниковой, что тети Кати во дворе не было. Приехавшего парня звали Асхат. Привез посылку на свадьбу от Роберта. Асхат учился в Москве, ездил навещать родителей, там-то Роберт с Паулем его и нагрузили. Тетя Катя только руками махала. Как же он такую тяжесть приволок! Арбуз, дыня, персики, виноград. И не побилось ничего, хоть на выставку достижений народного хозяйства отправляй. Батюшки! Отрез шифона для Маруси. Вот красотища! С размытыми бледными цветами. Из такого сошьешь и одевать-то жалко. Косте рубашка, белая с полосками на рукавах, и на кармане вышито иностранное слово. И еще две пиалы с ярким узором. Вот люди! Жаль, что сами не приехали. Что же, Роберт болеет?

Асхат мялся, мямлил что-то про ранение. А потом и выложил все, как есть. Роберт сначала радовался, что живой, что дома. Вся родня его балует, жалеет. Друзья сочувствуют. Понравилось ничего не делать. Учиться не хочет, работать тоже. Я говорит, уже наработался, на войне был. Я теперь – пострадавший, жизнь мне поломали. Пусть другие работают, меня государство обязано кормить-поить как ветерана. Выпивает много, благо все угощать бегут. А теперь совсем плохо. Траву курит. Отец с Паулем хотели его связать и отвезти в аул к старому Бактияру, он таких лечит. А тетя Грета не дает, плачет. Говорит, сын и так настрадался, живой и, слава богу. Вот такие дела.

Костя слушает мрачный, Марусе не верится – Роберт такой веселый, не может он быть каким-то наркоманом. Тетя Катя вздыхает, вот матери горе, вроде и есть сын, да все не по-людски.

Асхат сидел еще долго, надо же все выспросить. Да покормить человека, да отдохнуть, вон какую тяжесть тащил. Пригласили на свадьбу, а что, хороший парнишка, пусть приходит, веселее будет.

С утра приехали Карина с Денисом. Вот тебе здрасте! Каринка еле протиснулась в дверь своим круглым животом. Ну и дела. Значит, Егорке сестру готовят или братика? Денис хохотал, шептал Косте с Мишенькой, что ранение у него было в руку, а не в другое место. Карина услышала, сердито ткнула мужа локтем, показывая глазами на тетю Олю с тетей Катей. Мол, сдурел, родители услышат. Нашел время армейские шутки шутить. Потом шепотом похвалилась, им теперь точно квартиру обещают. Наконец-то, разъедутся с сестрой и ее алкашным муженьком.

Тетя Катя всех «мальчишек» выгнала в комнату, чтобы под ногами не мешали. Дядя Миша тоже с ними ушел, он свою миссию выполнил, достал спиртное.

Зойка хлопотала вокруг Маруси, одергивала подол платья, поправляла подплечники. Прическа уже готова. Волосы у Маруси подняты вверх, уложены колечками, челка начесана и щедро полита лаком. Среди прядок и колечек, поблескивают цветы. Карина вздыхает. У нее была фата со шляпкой, а с цветами куда красивше.

Тут начали спорить, краситься Марусе или нет. Зойка убеждала, что по правилам невеста должна быть естественной, без макияжа. Карина вспомнила, что на своей свадьбе была похожа на бледную овцу. Если бы не косметика, то жених из ЗАГСА бы сбежал. Ирка согласна. Конечно, вон, Маруся тоже бледная от волнения, как будто ее в больницу везут, а не на свадьбу. Надо румян побольше и глаза накрасить. На фиг эту естественность, потом на такие фотки не налюбуешься.

Приехал Асхат с красивым букетом. Стройный, в импортном костюме. Зойка с Иркой шептались, хорошенький какой, на японца похож. Подъехали заказанные машины. Как положено – с ленточками и шарами. Дядю Мишу отправили с молодежью. Для солидности, вроде, как отец. Каринке и в ЗАГС хочется, и в машине укачивает. Судили-рядили, оставили дома помогать стол накрывать.

Косте помогли спуститься Мишенька с Асхатом. Во дворе все соседи. Макарова боялась суп на плите без присмотра оставить, на балкон вышла, пока смотрела, суп все равно выкипел. Бабуси в первом ряду, на лавочке. Молодые мамаши с детьми гуляют, хотя после обеда надо бы мелюзгу спать положить. Гусятникова во двор не вышла, но бедная чуть шею себе не вывернула. Окно с торца дома, поди – разгляди как следует. Ветошина ковер вынесла выбивать, а Семина – белье вешать. Бабуси хихикают, у Семиных балкон, сроду во двор белье не носила.

А славный у Маруси парнишка. Симпатичный, можно сказать, красавец. Даже красивее следователя Знаменского из «Знатоков». Вот жалость, что покалеченный. И друг-то вон, вон, который тоже в форме, рукав пустой, за ремень заправлен, видать, руки нет. Ой, бедные ребята. В мирное-то время. А парень-то, что с коробкой Марусю искал, никакой не бывший хахаль. Раз в гостях, значит, приятель жениха. Вот, поди ж ты, кто бы мог подумать, что Зинки-шалавы дочка приличная вырастет. И в подоле не принесла. И свадьба, и парень такой хороший попался, все по-человечески. Права была Катя Скорикова. Хотя, чему дивится? Девчонку-то, почитай, Катя и вырастила.

В машине Костя с Марусей держались за руки. Ирка фыркнула, ну прям, как пионеры. У Кости еще утром разболелась нога, ноет и ноет. Хотел таблетку выпить, Мишенька отговорил. А как же шампанское и, вообще, застолье? Таблетки с алкоголем – штука опасная. Маруся испугалась, вспомнила про маму. Но и Костю жалко.

Когда боль становиться сильнее, Костя сжимает Марусину руку. Пусть Ирка думает, что они ведут себя как дети.

ЗАГС только открылся после обеденного перерыва. Перед входом уже толпа. Нарядные девушки, невесты с цветами, свидетели с лентами, веселые, успевшие «принять», гости. Толкотня, гул. Вдруг становится тихо. Невольно расступаются парочки у входа, и шелестит, словно ветром по траве: «Афганцы, афганцы…»

В упор смотреть не решаются. Костя идет медленно, тяжело опираясь на костыли. Даже у Ирки и Зойки лица стали серьезные. Маруся чувствует на себе любопытные взгляды. От смущенья лицо порозовело, хотела уткнуться в букет. Но потом у самой двери, которую распахнули Мишенька с Асхатом, резко букет отвела и положила руку на Костино плечо.

Встретила пожилая женщина, спросила фамилии, документы взяла и сказала, чтобы проходили в комнаты жениха и невесты.

Дядя Миша ее догнал и начал суетливо допытываться, как бы тут с фотографом сговориться. Женщина объясняла, что, мол, все в положенное время. Будут молодым документы оформлять, тогда и про фото скажут. Но дядя Миша настаивал, он от жены и тети Кати строго настрого приказ получил. Не может он все на самотек пустить. Денис с Мишенькой его успокаивали, но дядя Миша уперся, как баран. Да он сам должен! Катя с Олей велели. И деньги он заплатит, а так, чего доброго, с жениха начнут требовать. Еле уговорили сесть на бархатный диванчик и ждать.

Асхат с Зойкой прогуливались по ЗАГСУ, рассматривали фотографии и невест, пытались заглянуть в зал для регистраций. Все обошли и, вернувшись, громко заявили, что Маруся самая красивая, и ни у кого такого замечательного платья нет, все одинаковые, словно матрешки.

По громкой связи объявили, что в комнату для оформления документов приглашаются: Кузнецов Константин Николаевич и Воронцова Мария Андреевна. Первым вскочил дядя Миша. Вот, вот уже расписываться зовут, а фотограф-то? Мишенька уж и не рад был, что отца в ЗАГС привезли. Да никакая это не роспись, документы только оформить. Но дядя Миша отмахнулся, да ну их, молодежь! Сам разберется. В комнату зашел вместе с молодоженами. Сотрудники его останавливали: «Папочка, сюда только невесты с женихами». Потом устало махнули, идите, заказывайте фото. Дядя Миша долго и обстоятельно смотрел образцы. А сколько фотографий сделают? А если пленка засветится? А регистрацию всю отснимут или только вход-выход и кольца? Бородатый флегматичный фотограф спокойно объяснял.

У Маруси уточнили, будет ли она брать фамилию мужа? Конечно, а разве можно по-другому, семья же? Тогда в паспорте поставили печать и велели обменять его в течение месяца. Дядя Миша вышел гордый, все поручения выполнил, вон квитанций сколько. Даже музыку не забыл заказать, а молодежь-то про музыку не подумала.

Еще ждали немного, пока не прибежала кокетливая девушка и велела у двери в зал построиться. Жених – справа, невеста – слева, свидетели – по бокам. Гости – сзади аккуратной группой, родителей – вперед. Кольца надо отдать ей. Костя обернулся к Денису. Тот, взяв девушку за локоть, зашептал, что кольца они не дадут, у них, военных, свои правила. Девушка удивленно подняла выщипанные бровки, но спорить не стала. Спросила только смущенным шепотом, не поставить ли для жениха стул? Костя покачал головой, все нормально, не надо.

Маруся и не заметила, как очутились в зале. Руки дрожали, что говорила ведущая, слышала плохо. На вопрос о согласии, автоматически ответила «Да». Соображать начала, только на фразе «…Ваш брак зарегистрирован. Отныне вы муж и жена. В знак любви и верности прошу обменяться обручальными кольцами».

Денис вышел вперед. Опустился перед Костей и Марусей на одно колено, держа фуражку на согнутой руке, на фуражке лежали обручальные кольца. В тишине громко всхлипнула Ирка. Дядя Миша тихо отошел за колонну, лицо закрыл носовым платком, плечи вздрагивают. Маруся крепко зажала кольцо, только бы не выронить, примета плохая. Потом опять все ощущения смешались, помнила только как поцеловались с Костей и как ехали домой, разглядывая новенькое свидетельство всю дорогу.

Стол получился нарядный. Мишенька принес магнитофон с колонками. Музыка играла громко, говорили все разом, стараясь перекричать «Алфавиль» и Сабрину. Тетя Катя металась из кухни в комнату, хотя еды и так хватало. Дядя Миша расслабился, выпил, лицо красное, пиджак снял. Тетя Оля его одергивала, сиди, мол, кушай спокойно, а пьешь, не закусывая. Ирка предложила, поглядывая на Асхата, устроить танцы. Зойка ее щипнула под столом, какие танцы, сдурела? Ирка поправилась, а что такого, она же имела в виду медленные.

Маруся ничего не ела. Просто сидела, улыбаясь и поглаживая по руке Костю. Курить выходили на кухню. Подвыпивший Денис стал вспоминать Афган. Как в засаду попали, как погибли два его друга и командир части, хороший дядька, у него трое ребятишек осталось. Как его, Дениса, почти километр тащил на себе друг Коля. И Коля погиб почти перед самым отъездом. Лицо Дениса кривилось, губы подрагивали. Костя стал бледный, лицо – чужое, жесткое.

Каринка шипела, как змея. Да что же это такое! Вот всем Денис хорош, но как выпьет, так начинает за войну и погибших товарищей. И себя изводит, и людям никакого праздника! Не на поминки же пришел и не на сбор ветеранов. Мишенька ее успокаивал, ничего не попишешь. Психика нарушилась, это же какой шок, война, смерть. Придется Карине смириться. Или пичкать мужа успокоительным.

Тетя Катя тихонько шепчется с Мишенькиной мамой. Вот сегодня и ее праздник. Они ведь с Веней, царствие ему небесное, хотели Марусю еще маленькую себе забрать. У них ведь детей не было. Зинка уперлась, не отдала. Пособие на ребенка пожалела и боялась, что за тунеядство привлекут. А так вроде с ребенком сидит. А выросла-то Маруся все равно без матери, а с тетей Катей. Так что сегодня получается, дочка замуж вышла. Может, тетя Катя теперь и внуков дождется. Матерью стать не совсем вышло, хоть бабушкой будет настоящей.

Угомонились к полуночи. Каринку с мужем тетя Катя увела ночевать к себе, не трястись же беременной женщине в поезде ночью.

Остальные жили рядом. Только Зойке в Зеленоград ехать. И, конечно, Асхат может проводить. Тем более, что ему ехать вообще в Москву. Метро уже закрыто, и у Зойки (вот совпадение), родители уехали на дачу.

Какое мягкое и теплое в этом году лето. Хоть на курорт не выезжай. Дожди грибные и короткие. Ни палящего зноя, ни промозглой сырости. Вон и зелень-то до сих пор яркая, свежая, как весной. Только и гулять.

Тетя Катя Скорикова вышла из подъезда, плавно толкая перед собой коляску. Сразу же отчитала Карасева, возившегося с машиной. Ну совсем у человека совести нет! У самой детской

площадки в машине ковыряется. Бензином воняет на весь двор, а тут малыши гуляют, им свежий воздух нужен. Карасев в сердцах бросил промасленную тряпку, багажник захлопнул и ушел к соседу Витьке пить пиво. Досталось и стайке подростков. Пусть идут на пустырь мяч гонять. Вон какую пылищу подняли, не продохнуть.

Тетя Катя подвезла коляску к скамейке с «дежурными» бабусями.

– Здравствуйте, девушки! За порядком смотрите?

Бабуси засмеялись. А как же? Они всегда на боевом посту. А с кем же это Катерина Николавна гуляет? Конечно, ответ бабуси знали, но хотелось сделать приятное.

– Да вот с внучкой сегодня. Родителей в гости отпустили. Костин товарищ женится.

Бабуси кивают. Конечно, свадьба – повод серьезный. А как вообще молодые-то поживают?

Тетя Катя села на лавку и, покачивая колясочку, начала: