Три чайные розы

– Ты сердишься на меня?

– Я люблю тебя и готов ждать… А теперь одевайся, нам пора!

Они вышли из дома, сели в стоявшую у парадного «девятку» Климова и поехали, но, несмотря на бешеную скорость, все-таки не успели – Троицкий мост уже развели.

– Ну вот, – сказал Никита, барабаня пальцами по рулю, – пожалуйста, развод мостов! Очень петербургская тема! Любимая отговорка неверных мужей!

– И жен! – усмехнулась Полина.

– Интересно, сколько детей в Петербурге родилось потому, что мосты разводят! Хе-хе!

– Это как?

– Так: опоздал домой, где-то заночевал, и привет! Вы – отец! Поехали обратно?

– Не хочу! Давай пройдемся? Сто лет не гуляла по ночному городу!

Они вышли из машины и побрели вдоль набережной.

– Тебя дома не потеряют?

– Спасибо за заботу! А что я могу сделать?

– Вон телефон-автомат, позвони домой!

Полина задумалась: ей не хотелось говорить с Даниловым. Ни за что на свете. Она набрала номер сестры.

– Таня, ты еще не спишь?

– Конечно, сплю! Что случилось?

– Ничего. Тебе Иван звонил?

– Нет.

– Если будет звонить, искать меня, скажи… что я у тебя и уже сплю, ладно?

– А на самом деле ты где?

– На Горьковской. Застряла у Троицкого моста.

– Ты одна?

Поколебавшись, Полина ответила:

– Нет.

– Передавай Никите привет! – сухо сказала Татьяна и повесила трубку.

Полина повернулась к Климову:

– Тебе привет!

– Как Татьяна догадалась, что ты со мной?

– Боюсь, она давно все поняла! Идем к Петровской набережной?

Они дошли до легендарного крейсера, постояли у мифических лягушек-львов. Город, прекрасный, непостижимый, плыл перед ними… Глядя на противоположный берег Невы, Полина вдруг подумала: есть какая-то символичность в том, что сегодня ночью сама судьба оставила ее здесь, на этом берегу, рядом с Климовым. Казалось, время остановилось, они навсегда застыли в нынешней ночи, а на другой берег, как и в прошлую жизнь, путь теперь закрыт. И когда Климов поцеловал ее, Полина отозвалась на этот поцелуй. Теперь она стала покорной и тихой. Оказывается, все просто – надо поверить своим чувствам, отдаться им…

– Климов, поклянись мне!

– В чем? И чем?

– Что ты больше никогда не трахнешь ни одну бабу.

Он шутливо схватился за голову:

– Какое византийское коварство брать с меня такие клятвы! Что за жестокость?!

– Поклянись!

– А если нарушу?

– Тогда пусть силы небесные тебя кастрируют!

– Вряд ли небесная епархия станет заниматься этим вопросом! – усмехнулся он. – Ну ладно! Торжественно клянусь, что с этой ночи ухожу из большого секса!

– И будешь хранить мне верность!

– Да!

Климов вновь привлек ее к себе, и в этом жесте было много нежности…

Ночь оказалась длинной, но и она закончилась. Ранним утром, обнявшись, влюбленные смотрели, как сводят мосты.

Они проехали через Троицкий мост и снова вышли из машины – ей захотелось оказаться на Дворцовой площади. Над городом плыл Ангел. Уличный музыкант играл на саксофоне. Полина продрогла, и Климов прижал ее к себе.

Они прошли эту ночь насквозь и вышли в солнечный рассвет, обещавший начало прекрасного дня и новой жизни.

В восемь утра Полина вернулась в свою квартиру на Фонтанке с твердым намерением рассказать мужу правду. Однако Данилова дома не было. Полина с тоской представила, как он мечется по улицам, ищет ее. Зашла на кухню, машинально выпила холодный вчерашний чай и вдруг услышала звук открываемой двери. Сердце стучало – ах, как это трудно и больно…

В дверном проеме возник виноватый Данилов.

– Привет! Не спишь? Извини, меня вчера попросили остаться на ночь в больнице, заменить дежурного врача. Звонить было поздно – не хотел тебя будить! Ты уже успела одеться? Куда-то уходишь?

Ситуация была мучительной и глупой, как в анекдоте.

– Мне сегодня надо пораньше на работу, – выдохнула она, поняв, что не сможет сказать ему правду.