Без права на отказ

Молча я встала у окна и стала смотреть на проезжающие мимо машины. Из зала доносились звуки голосов и музыки. Неожиданно на плечи мне опустилась куртка, поверх неё Яков положил руки.

– Я вызвал такси, – проговорил он, и дыхание его щекотнуло мой затылок.

Против воли я прикрыла глаза. Его негромкий бархатный голос проник вглубь меня. За ужином я выпила всего один бокал, но чувство было такое, словно я совершенно пьяная.

Неожиданно он повернул меня к себе, и я перестала дышать. В зрачках его тлели искры… искры какого-то голодного безумия.

– Ты права, – вдруг севшим голосом выговорил он. Обхватил мою голову, сжал волосы. – Черт подери! Ты права, Мирослава.

– В ч-чём? – от неожиданности я запнулась.

Он посмотрел на мои губы и опять в глаза. Дыхание моё стало ещё прерывистее.

– Я бы мог остановиться в местечке поприличней, – сдавил голову сильнее. – Хотя бы там, где варят не такой паршивый кофе, – пропустил волосы сквозь пальцы и опять сжал. Так сильно, что я поморщилась. Но его это не остановило. Он задрал мою голову, вынуждая смотреть на него. Склонился ближе. – Я бы мог снять хоть всю гостиницу, если бы захотел. Я бы даже мог послать сюда кого-нибудь из своих людей, а не лететь через всю страну. Но я торчу в вонючем клоповнике и пью по утрам суррогат, – хриплое рычание.

Напоследок он так сильно потянул, что я не удержала тихий болезненный всхлип. Хватка Якова ослабла, а сам он, криво и зло усмехнувшись, мотнул головой.

– Но знаешь, что самое смешное? – он так и держал меня. Только теперь не сжимал волосы, а просто поглаживал подушечками пальцев, как будто колебался между тем, что выбрать: кнут или пряник. – Самое смешное это то, что девка, из-за которой я послал к чёрту куда более важные дела, пытается что-то мне доказать.

– Я ничего не пытаюсь тебе доказать.

– Пытаешься, Мира, – он всё-таки погладил меня. Подтянул ближе, и дыхание его опалило мои губы.

– Мне казалось, – его запах обволакивал меня. Скомканное сознание противилось, рассудок неустанно твердил, чтобы я не поддавалась даже на миг, но… – казалось, что поцелуи не в твоих правилах.

– Свои правила устанавливаю я сам, – голос совсем сиплый, – и я же решаю, когда их нарушать.

В следующую секунду он буквально впился в мой рот. Грубо, жёстко и несдержанно. Сминая волосы, целовал, не давая опомниться, проникая языком всё глубже и глубже. Больше я не слышала ни голоса разума, ни собственного сердца, ни музыки из зала. Я вообще ничего не слышала – только чувствовала. Пыталась отвечать, касалась языка своим, но даже здесь силы наши были не равны. Он брал меня этим поцелуем, как брал той единственной ночью – всю до конца, подчиняя себе, доказывая, – если он того захочет, я обязана – обязана быть его.

– Такси, – шепнула, когда он отпустил.

Сквозь пелену до меня донёсся короткий сигнал телефона. За ним ещё один.

Яков прихватил мою нижнюю губу зубами, и по телу моему прошлась жаркая волна, миллионы крохотных импульсов, сосредоточившихся внизу живота.

Глаза его стали чёрными, но заглянуть в их глубину было невозможно – сплошная темнота.

Облизнула припухшие губы. Он молча помог мне застегнуть куртку, затем забрал своё пальто.

– Хорошего вечера, – открыв перед нами дверь, деликатно выговорил швейцар, о присутствии которого я даже забыла.

Машина уже ждала нас напротив входа. В молчании мы подошли к ней, и только когда Серебряков открыл дверцу, я посмотрела на него.

– Я поеду домой, – сказала тихо.

Он продолжал смотреть на меня и молчать. Всё та же темнота взгляда, всё те же суровые черты лица.

– Не хочу снова проснуться в гостиничном номере одна, Яков, – ответила прямым взглядом.

– Хорошо, – указал мне на сиденье и, едва я нырнула в салон, закрыл автомобиль.

Водитель тронул такси с места, а я посмотрела в окно. Серебряков набрал кому-то и, приложив телефон к уху, вернулся в ресторан. Хорошо… Единственное, что он мне сказал после в очередной раз вывернувшего нутро поцелуя: проклятое «хорошо».

Невольно дотронулась до губ и, перехватив взгляд шофёра в зеркале заднего вида, вспомнила, что мне нужен другой адрес – не гостиницы, а дома. Тамаркиного дома.

Глава 17

Мирослава

– Мне нужна… – подошедший к стойке курьер с букетом посмотрел в бланк. – Мирослава Ефимова, – снова на меня. – Подскажете, как я могу её найти?

Цветы гостям присылали не часто, но время от времени такое случалось. Так что розы в руках парня меня не удивили. Другое дело, что мне, в отличие от них, никто на работу букеты не присылал ни разу.

Расписавшись за получение, я забрала розы. Аромат от них исходил чудесный, а сами цветы оформлены просто и со вкусом. Даже не открывая вложенную открытку, я могла сказать, от кого они. И все-таки достала карточку. Пробежала по строчкам…

– Привет, – на стойку опустилась ладонь. Я подняла глаза и встретилась взглядом со Стасом. Кинула открытку рядом с его рукой.

– Это было ни к чему, – сдержать злость не получилось.

– Давай поговорим спокойно, Мира, – я знала этот тон. Он тоже был раздражен, но старался держать себя в руках. Вот только мне терять было уже нечего – и так ничего не осталось. Возвращаться я не собиралась, и никакие цветы не могли это изменить.

– Не о чем нам говорить, Стас, – отрезала я.

Выглядел он неплохо: подстригся, погладил рубашку. Наверное, подготовился, прежде чем прийти. Но мосты были сожжены.

– Зря ты… – положила цветы на стойку. Даже думать не хотелось, где он взял на это деньги. Хотя… Ясное дело – либо снова занял, либо влез в то немногое, что я откладывала на крайний случай. Хотя вряд ли от этих копеек за месяц что-то осталось.

– Возвращайся, – он накрыл мою руку ладонью. – Давай начнём заново. Ты нужна мне.

– Прекрати, – резко выдернула кисть из-под его руки. – Достаточно, Стас! Это разговор ни о чём.

– Мне без тебя из всего этого дерьма не выбраться, – глухо. Снова попробовал взять меня за руку и, когда ему это всё-таки удалось, крепко сжал.

– Придётся, – постаралась сказать это как можно более твёрдо и спокойно. – Я больше не хочу быть твоим спасательным кругом. Не хочу и не могу. И ты прав, – взгляд ему прямо в глаза, – той ночью… Я действительно была на переговорах. Но ночь длинная…

Между нами повисла тишина. Разделяющая нас стойка была не такой уж значимой преградой, но Стас ничего не пытался сделать. Просто по-прежнему держал мою руку и смотрел в глаза.

– Я знаю, – наконец сказал он тихо. – Начнём заново.

– Не получится, – качнула головой.

Двери открылись, и в холл, везя за собой чемоданы, вошли трое. Переговариваясь, они направились к стойке. Стас разжал пальцы.

– Вечером я приеду за оставшимися вещами, – сказала прежде, чем они остановились возле стойки. – А сейчас мне нужно работать. И… – подала ему открытку, – не стоило, Стас. Правда не стоило.

– Ты закончила? – Яков появился в номере как раз в тот момент, когда я, поправив покрывало на постели, уже было выдохнула с облегчением.

Выступать в роли горничной мне до сегодняшнего дня не приходилось. Я и дальше не была намерена заниматься уборкой гостиничных номеров, но… Серебряков пожелал, чтобы это сделала именно я. Возражения мои управляющий выслушивать не стал: наградил парой хлёстких фраз и велел идти работать. И я пошла. Вчера Яков пожелал поужинать со мной в шикарном ресторане, сегодня ему захотелось, чтобы я помыла унитаз и перестелила постель. Что же…