Твоя по принуждению

Рихард усмехнулся. Кофемашина затихла, и в полной тишине вырвавшаяся из крана капля ударилась о дно раковины. Мы смотрели друг на друга. Не отводя взгляда, он доел половинку и снова запил кофе.

Первой отвернулась я. Забрала чашку и, добавив молока, замешкалась, не зная, что лучше – уйти в комнату или остаться.

– Иди спать, Крис, – Ард решил за меня. – К восьми ты должна быть готова.

– Мне не верится, что Дмитрий согласился, – вздохнула я. Препираться больше не было сил. Одно только понимание, что я увижу дочь, вызывало слёзы, и я боялась, что, обняв её, не смогу сдержать их.

– У меня были весомые аргументы.

– У тебя всегда были весомые аргументы, – сказала тихо. В непонятном порыве сделала к нему несколько шагов. Остановилась, не дойдя.

– Иди спать, Крис, – повторил он, и мне стало понятно, что лучше так и сделать. Потому что радужка его глаз стала совсем тёмной. Куда темнее, чем чёрный кофе в его чашке.

– Рихард, – позвала я. Последние минут десять терзалась сомнениями, стоит или нет, но всё-таки решилась и попросила, когда он кивком дал понять, что слушает: – Можешь дать мне немного денег? Хочу купить что-нибудь Алисе.

На коленях у меня лежал её рюкзачок. Я провела по нему пальцами: по цветочному узору около молнии, по крохотному кармашку. Рихард не отвечал. Что значило его молчание, можно было только догадываться. Вчера я ещё раз перетряхнула весь рюкзачок. Перед тем, как забрать дочь и броситься бежать с ней, я сняла с карточки всё, что у меня было. Не так много, но на какое-то время нам бы хватило. Только когда меня отпустили из следственного изолятора, кармашек оказался пустым. Несколько монеток и пара мелких купюр.

– Даже спрашивать не хочу, как ты собиралась скрываться с ребёнком без денег, – Ард всё-таки нарушил молчание.

– Я и не собиралась, – со вздохом.

Он усмехнулся уголком губ. Судя по этой презрительной усмешке, объяснения ему не требовались.

Я посмотрела на часы. Почти девять. Ард сбросил скорость. Переведя взгляд, я поняла, что мы остановились возле небольшого магазина игрушек.

– Они работают с девяти, – сквозь стекло мне хорошо было видно график. Снова на часы – без шести.

– Ничего страшного, – выговорил Ард и вышел из машины.

Я сделала то же. Свет внутри был уже включен, и Рихард, не колеблясь, громко постучал в дверь.

– Никто тебе не откроет, – встала рядом.

Полки внутри магазина пестрили игрушками, возле одной лежала мягкая немецкая овчарка, так похожая на живую, что я не сразу поняла, что это игрушка. Алиса бы пришла в восторг, если бы увидела её.

Ард постучал ещё раз, и, к моему удивлению, возле двери появилась сотрудница. Ничего не говоря, Рихард достал из кармана карточку. Показал ей и жестом велел открыть магазин.

– Это что, золотой ключик? – я не поверила, когда сотрудница безропотно открыла.

– Нет, – коротко поблагодарив её, Ард прошёл к витрине с игрушками. – Платиновая банковская карта.

Десять минут спустя мы припарковались возле входа в парк.

– Во сколько они должны приехать? – прижимала к себе длинноухого мягкого зайца. Вглядывалась в проезжающие мимо машины, надеясь увидеть знакомую.

– Успокойся, – неожиданно Рихард дотронулся до моей коленки.

Я вздрогнула. Заставила себя выдохнуть.

– Не могу, – повернулась к нему. – Я успокоюсь, только когда Алиса будет со мной.

Впереди нас, мигнув габаритными огнями, припарковался седан. Ард кивнул мне, и сердце у меня заколотилось. Одновременно с тем, как из машины появился один из церберов Дмитрия, я вцепилась в ручку дверцы. Распахнула.

– Мама! – Алиса выскочила из машины. Охранник попытался придержать её, но она ловко увернулась. – Мамочка!

– Лисичка, – побежала ей навстречу и присела. Обхватила крепко-крепко, прижала и вдохнула запах её волос. – Лисичка, – всхлипнула тихо. – Девочка моя…

– Мама, – она ткнулась мне в шею. – Мамочка, я к тебе хочу. Когда ты вернёшься? Мне без тебя так плохо. Мамочка…

Я собрала в ладони мягкие волосы Алисы. Выпустила, поглаживая её голову трясущимися пальцами. Ухо зажатого между нами зайца лежало у неё на плече, нос упирался мне в ключицу.

– Потерпи, – прошептала тихо, боясь, что может услышать кто-то из охранников бывшего мужа.

Как только они вернутся, передадут ему всё: каждое моё слово, каждое движение. Пусть даже он знал, что в борьбе за Лисичку мы с ним стали реальными соперниками, я не хотела этого. Боялась. Слишком долго я боялась и слишком привыкла контролировать всё, что говорю и делаю.

Алиса заёрзала, и я немного ослабила объятья. Столкнулась взглядом с Ардом. Лицо его было мрачным, словно скрытым тенью, которой поблизости не было и в помине.

– Спасибо, – шепнула одними губами.

Коротко кивнув, он отвернулся.

Секунду я ещё смотрела на него. Что это? Мужская неловкость, которую он не захотел показывать? Или ему не всё равно?

Дотронулась до лица дочери и выдавила улыбку.

– Ты плачешь? – дочь тоже коснулась моей щеки.

Схватив её ручку, я прижала её ладонь. Поцеловала в серединку, потом каждый маленький пальчик. Замотала головой, отрицая, но не сумела подавить всхлип. Наверное, именно сейчас я нуждалась в ней больше, чем она во мне. Хотя бы эмоционально.

– Это пройдёт, – опять улыбнулась. – И… это я от счастья.

– Разве от счастья плачут? – дочь вытерла вначале одну мою щёку, потом другую. А я опять прижала её руку к лицу.

– Плачут, – тихонько.

Алиса нахмурилась, а у меня ёкнуло сердце. На миг между её тёмных бровок появилась хмурая складочка, глаза недоверчиво блеснули. У меня задрожал подбородок.

– Держи, – заяц всё-таки перекочевал от меня к моей малышке.

Она взяла его без особого энтузиазма и спросила с детской искренней прямотой:

– Почему ты не можешь поехать со мной, мама?

– Это очень сложно, – подбородок задрожал сильнее.

Я выпрямилась, не отпуская её руку, и Алиса задрала голову. Теперь она прижимала зайца к себе одной рукой так же, как до этого прижимала его я.

Я стиснула её тёплые пальцы. В кустах неподалёку от нас защебетали птицы, но их щебет быстро заглушил шум сорвавшихся с места после остановки на светофоре машин.