Если бы не ты

– Леша, можно последний вопрос?

– Давай, мелкая!

– Какая моя настоящая фамилия? По отцу? Ты знаешь?

– Да. Горская. Ксения Горская.

23. Начало

Конечно, после откровения Леши никуда уезжать я уже не хотела! На семейном совете было решено, что будет всем спокойнее, если я останусь у Мироновых.

Спустя время Софья Александровна, сославшись на усталость, ушла к себе, а Леша уехал. Мы же с Геной до самой ночи говорили, просили друг у друга прощения и пытались прийти к взаимопониманию. Оказывается, Гена тоже чувствовал себя виноватым. Он прекрасно понимал мои эмоции, вот только не мог открыть мне всю правду. Говорил, что это семейное, что о таком должна была рассказать мне мама или Соболев. Но мама пока не могла, а отчим … а отчим, оказывается, боялся смотреть мне в глаза. Считал, что не уберег ни меня, ни маму, хотя когда-то взял на себя такую ответственность. Поэтому и доверил Леше этот разговор.

Мы много говорили о маме. Гена рассказал, как она себя чувствует, что говорят врачи, и пообещал в ближайшие дни отвезти меня к ней. Он сразу предупредил меня, что она пока не говорит, произносит лишь отдельные звуки. Но сейчас врачи уже не разводят руками, а наоборот, обещают при интенсивной работе возвращение не только двигательных функций, но и речи. Разговор о маме получился тяжелым. Мне хотелось плакать от каждого слова Гены о ней. Так страшно было представить, что она чувствует, как она справляется со всем этим!

Я рассказала Гене о Реми, о бандитах, напавших на него, о больнице. Он обещал узнать по своим каналам, как продвигается расследование, а еще я увидела в его глазах настороженность и благодарность Реми. Гена считал, что в тот вечер хулиганы могли бы напасть и на меня, если бы не друг, который взял удар на себя. Я ни разу не рассматривала на ситуацию с Реми с этой стороны. Была ли я в тот вечер в опасности? Мне казалось, нет. Но почему-то именно в тот момент я вспомнила о странной эсэмэске: «Это только начало, детка». Было ли оно ошибкой или как-то связано с Реми, я не знала, но по коже пробежали мурашки. Говорить об этом Гене я не стала: он всё принимал слишком близко к сердцу, а волновать его без причины и пожинать плоды его волнения в виде очередных ограничений мне не хотелось. Особенно сейчас, когда он скрепя сердце разрешил мне работать в кофейне.

Чай в кружках уже остыл, и казалось, за этот вечер с Геной мы наговорились на добрых лет десять вперед. Глаза начинали понемногу слипаться.

– Я, наверно, пойду. Завтра рано вставать. – В голосе Гены слышалась усталость, но в то же время и умиротворение.

– Я тоже. Спокойной ночи!

Я уже направилась к своей комнате, когда Гена окликнул меня.

– Помнишь, ты сказала, что я тебе не отец?

Эти слова, конечно же, я сказала сгоряча. Сейчас мне было очень неловко перед ним из-за них.

– Помню, но я так никогда не думала, особенно в обидном смысле. Да и слава Богу, что ты не мой отец! В свете последних событий это даже больше похоже на комплимент! – начала оправдываться я. Мой отец далеко не пример для подражания – скорее, наоборот. Быть его дочерью сейчас, когда я все узнала, мне противно.

– Хм… я просто хотел сказать, что все равно люблю тебя, как родную! Иди спать!

– Ксюша, Ксюша, смотри! Вот этот гладиолус называется «олимпийский огонь». Знаешь, почему? – раздался звонкий, взволнованный голос Гриши. Он с самого утра уже был на ногах, бегал по квартире и готовился к школьной линейке.

– Нет, конечно! Почему?

– Ксюш, ну не сложно же догадаться! Он такой же рыжий, почти красный, как огонь! А «олимпийский», потому что огромный, почти с меня ростом. Настоящий чемпион в бабушкином саду! А вот эта астра – попугай – видишь, какая она яркая и пестрая! Как ты думаешь, Ольге Николаевне понравится? А если нет? Вдруг она злая? Будет мне двойки ставить. Хотя нет, если бы она была злая, ее бы в школу не пустили, так ведь, Ксюш?

– Уверена, что Ольга Николаевна будет самым лучшим учителем! – радостный Гриша убежал к маме, а я продолжила собираться в университет.

Был первый учебный день, и я волновалась не меньше, чем первоклассник Гриша. Какая у нас будет группа? А преподаватели? Смогу ли я влиться в коллектив? В чем лучше пойти? Я так привыкла в школе ходить в форме, что сейчас даже не представляю, что будет более уместно – брюки с блузкой или джинсы. На учебу же можно в джинсах? В конце концов, решила надеть бежевые брюки, туфельки на удобном каблучке и пудровую блузу-рубашку. Получилось весьма мило.

К университету я приехала заранее. Мне хотелось успеть осмотреться, погулять, настроиться на учебный лад.

Факультет иностранных языков находился в новом корпусе на удалении от основного здания университета. И тот факт, что дорога до него занимала чуть больше времени, чем до главного корпуса в центре города, скрашивало наличие небольшого университетского парка с клумбами, дорожками и маленьким фонтанчиком. Пока основная масса студентов не подтянулась, здесь было очень тихо и уютно. Выбрав скамейку напротив фонтана, я решила немного посидеть. Уже через каких-то полчаса здесь закипит студенческая жизнь, а пока можно немного расслабиться и погреться под еще теплыми лучами сентябрьского солнца. В этом состоянии умиротворения я и не заметила, что прикрыла глаза, а потому пропустила момент, когда рядом со мной кто-то сел.

– У тебя дурацкая привычка! – Низкий бархатистый голос заставил меня вздрогнуть и посмотреть на его обладателя. Рядом со мной сидел Черниговский – тот самый Черниговский, который странно смотрел на меня в клубе и которого так сильно просил избегать Реми. Он опять был в черном и опять в упор смотрел на меня своим тяжелым и пугающим взглядом.

– Какая?

– Закрывать глаза, – равнодушно ответил Тимур.– Однажды это сыграет с тобой злую шутку.

– О чем ты?! Удивлённо спросила я, но парень просто встал и ушел в сторону корпуса. Странный, какой же он странный! И что он тут делает, интересно? Помимо лингвистов в этом же здании располагался факультет дошкольного образования. На секунду представила Тимура в качестве воспитателя в детском саду и не смогла удержаться от смеха.

На этой веселой волне я тоже решила пойти в университет, чтобы с головой окунуться в новую студенческую жизнь.

В холле своего факультета я подошла к информационному стенду, чтобы найти номер аудитории для первой и единственной на сегодня пары. Рядом со мной стояло еще несколько человек. Кто-то снимал расписание на телефон, кто-то переписывал его в блокнотики и тетради, я же просто глазами пыталась найти нужную группу. Постепенно людей становилось все больше, и в какой-то момент я ощутила, что вплотную ко мне кто-то стоит. Чтобы этот человек так сильно не наваливался на меня, я сделала шаг вперед, но давление не прекратилось. Оглянувшись, я хотела было возмутиться, но не смогла произнести ни слова. За мной стоял Тимур, с важным видом рассматривая расписание. Я попыталась отойти, чтобы не мешать ему, но его рука тут же легла на мою талию и притянула меня еще ближе к нему.

– У тебя 202 кабинет, это по лестнице и налево, – как ни в чем не бывало, произнес парень.

– Отпусти меня! – От возмущения я начинала закипать, но мне очень не хотелось привлекать к себе ненужное внимание окружающих.

– Это вряд ли, – ответил он, но руку всё же убрал, да и вообще резко развернулся и ушел. А мне отчего-то стало не по себе. Волнение и возмущение смешалось с еще одним чувством – страхом.

24. Псих

– Ванильный «РАФ» и «капучино» за второй столик. – Протараторив заказ, Женя и убегает к другому столику.

В тот день у меня была меня вечерняя смена. Погода стояла теплая и солнечная, люди ловили погожие деньки и много гуляли, поэтому по выходным в кофейне было все так же многолюдно. Да и вечер пятницы не являлся исключением.

Первые недели учебы пролетели незаметно. Группа у нас оказалась просто замечательная! Все относились друг к другу с уважением, общались между собой легко, а свободное время проводили весело. В учебный процесс я втянулась тоже хорошо. С первого дня – лекции, семинары, новые предметы. Пока они не вызывали у меня никаких затруднений, поэтому я легко совмещала учебу с работой в «Кофеине». Егор взял в кофейню несколько новых ребят, тоже студентов, чтобы у меня с Захаром и Олей не возникало накладок с учебой. Реми все еще был в больнице. Мы с ребятами старались навещать его каждый день и очень ждали его возвращения. На время Егор нашел замену в кофейне и ему, правда, десерты сразу потеряли свою «изюминку».

– За восьмой двойной «эспрессо» без сахара. Что-то сегодня очень уж людно, – Женя в тот день работала на пару с Олей, но все равно ничего не успевала, впрочем, как и я. За стойкой я пока была одна. Вообще-то сегодня мне предстояло работать в паре с Егором, но он задерживался у Реми.

– Мне тыквенный «РАФ» и карамельный «латте» с собой. – Чувствовала, что еще немного, и я взорвусь. Готовила напитки на автомате, стараясь не отвлекаться, чтобы все успеть и избежать очереди. Среди гостей кофейни в основном были одни студенты – шумные, веселые: неподалеку находилось общежитие местного вуза. Поэтому каждую пятницу и субботу у нас случался аврал. Атмосфера в кофейне располагала к дружеским встречам и легкому общению, а нам оставалось улыбаться и работать в режиме нон-стоп.

– За восьмой еще один двойной «эспрессо» без сахара. – Опять Женя на ходу скинула заказ и убежала. А я готовила напиток и удивлялась, как можно пить «эспрессо», да еще и без сахара. Горечь горькая! Ну да ладно, на вкус и цвет, как говорится…

Минут через двадцать в кофейню ввалилась новая шумная компания, и работы стало еще больше.

– За восьмой снова двойной «эспрессо» без сахара. – Я поймала себя на мысли, что это уже третий «эспрессо» за последний час. Уде перевалило за семь вечера – кто в такое время поглощает кофеин в больших объемах? Когда Женя прибежала за четвертым напитком, я предприняла попытку взглянуть на восьмой столик, но из-за шумной компании перед ним разглядеть кофемана не смогла.

– Ксюх, этот псих заказал уже пятый! – Я не сразу сообразила, о ком говорит Женя. – Короче, еще один за восьмой, все так же без сахара.

– Жень, он их реально выпивает? Может, сливает куда?

– Выпивает и не морщится. Я же говорю – псих! И вид такой… – Она на секунду задумалась. – Опасный, что ли…

Моя любопытная натура не позволила мне усидеть на месте, и я снова попыталась разглядеть гостя за восьмым столиком, но опять же из-за множества народа ничего не увидела. Кофемана закрывал парень, сидевший перед ним за соседним столиком. Все, что я смогла разглядеть – это черноволосую макушку.

Псих, опасная внешность, черные волосы… на ум приходил только один человек, но я гнала от себя эти мысли. За последние две недели я видела его лишь пару раз, и то мельком. Оказывается, Черниговский учился на четвертом курсе на факультете лингвистики. Не знал о нем только ленивый. Гроза универа и всего города, сын депутата, мажор с печальным прошлым и яркой внешностью, он был целью номер один у первых красоток факультета и злым роком парней. Его внимания жаждали и боялись! Наверно, я попала во второй разряд: меня он пугал. Никак не могла понять, за что можно любить таких, как он. Да и не умеет он любить, это же видно! Разве что себя! Меня всегда привлекали совершенно иные парни: спокойные, добрые, внимательные… Черниговский к таким не имел никакого отношения, и я была несказанно рада, что за это время он больше ко мне не подходил, не говорил со мной и не смотрел в мою сторону.