Истинная для адмирала

5.2

За то время пока мы были в каюте, наступил вечер. Солнце садилось за морем чуть правее корабельного носа. И крепкая фигура Руи, протянувшего мне руку помощи, озарялась сзади закатным блеском, словно нимбом. Он и был для меня спасителем, потому что находиться рядом с великим Россом было невыносимо.

– Жива, студентка? – Руи вглядывался в меня озабоченно.

– Жива.

Сказав это, я едва не рухнула от бессилия на гулкие доски палубы.

– Как себя чувствуешь?

– Не дождётесь!

Я метнула в Дорна упрямый взгляд и постаралась высвободить ладонь из его крепкого захвата. Ему понравилась моё упрямство. Руи хмыкнул и кивнул в сторону приштурвальных столбов.

– Тогда продолжим обучение.

– Что? Прямо сейчас? Ещё немного и станет темно!

– То, чем мы сейчас займёмся, не требует света. Пойдём, сама сейчас всё увидишь.

Мы спустились на мостик. Рулевой, который прогнал меня во время кулачки, смотрел теперь с опаской. С одной стороны, ни я ни Руи не были ему начальством. А с другой, именно от поисковика в Переменчивом море зависел успех похода. Погоду можно было предсказать заранее, проложить путь, но поймать наплыв магических существ полную корму, и всё.

Рулевой молча отступил к штурвальному колесу и вцепился в него так, словно собирался отчаливать прямо сейчас. Дорн подвёл меня к приштурвальному столбу за левым плечом рулевого. Туда, где нёс свою вахту штатный поисковик.

Дорн протянул мне крепкий длинный ремень из пятнистой кожи водного ирбиса. Они ценились на вес золота, но у Руи их была два. Второй он оставил себе. Отступил к столбу за левым плечом рулевого.

– Начнём обучение с самого простого, но самого первого навыка поисковика. Ещё до того, как ты соберёшь поисковую установку, до того как просканируешь путь и оценишь ситуацию, тебе надо остаться на корабле. Для этого каждому поисковику выдаётся ремень стандартного размера. Твоя задача потратить на сохранение собственной жизни и жизни экипажа минимальное количество времени. Сейчас я покажу, как сделать быстро самозатягивающиеся петли. И ты будешь отрабатывать самопривязывание до темноты.

– Но ведь есть магические силки для поисковиков. Они отлично для этого подходят!

Дорн засмеялся не первым. Он только подхватил хохот рулевого, который до этого момента делал вид, что не слушает наш разговор.

– Магические силки? В Переменчивом море? Это худшая идея, которую только можно себе вообразить. Тут и без природных явлений можно попасть в область, где никакие внешние накопители магии не работают. А уж про Вековечный шторм и говорить нечего.

– Но ведь Вековечный шторм случается чуть ли не раз в 50 лет! Вы специально меня пугаете? Это что, такая страшилка для новичков?

Я ещё не успела договорить, как у штурвального колеса съёжился рулевой, словно я сказала что-то ужасное. Дорн, наоборот, распрямил плечи и подошёл ко мне. А потом заговорил тихо, едва слышно.

– Самое страшное, что может случиться в этих широтах – Вековечный шторм. Не важно, как часто он случается и сколько уносит жизней, важно, что от него нет спасения. Вернее, его не было у многих тысяч матросов, на протяжении всей истории мореходства. Но мы должны помнить о нём каждую минуту и сделать всё, чтобы в следующем противоборстве с неведомой и беспощадной стихией, мы смогли вывести Эскадру-де-ла-Гард к родным берегам. Поэтому перестаём полоскать воздух и начинаем отрабатывать жизненно важные навыки.

Не дожидаясь моего ответа, Руи Дорн развернулся, скрипнув кожей сапог, и занял место у второго приштурвального столба.

– Смотри. Я наматываю три витка, пропускаю кожаный конец внутрь. Потом развожу руки в стороны и затягиваю скользящий узел. Раз, два, три – и я зафиксирован с нужной степенью свободы. Показать ещё раз?

Я кивнула, и Руи показал то же самое ещё несколько раз, пока я не усвоила каждый поворот кисти, каждое прижимание пальцами, и каждую остановку скольжения кожаного ремня. В конце концов у меня получилось не запутать тонкую полоску, а ровно и плотно уложить вокруг моей талии.

– Отлично, Вирджиния! Ты хорошо начала.

Я торопливо повторила самопривязывание трижды и протянула ремень Дорну.

– Спасибо, я разобралась, как это работает. Можем закончить упражнение.

Руи Дорн снова засмеялся и не взял у меня ремень.

– Не торопись. Твоя задача – довести этот навык до автоматизма. Тебе надо научиться это делать так ловко и естественно, чтобы в любое время дня и ночи, в любом состоянии ты могла накинуть ремень и спасти свою и не только жизнь. Поэтому займись отработкой навыка. Я вернусь через час и проверю твои результаты в полной темноте.

Он спустился с мостика и ушёл в трюм, а я осталась отрабатывать самопривязывание у правого столба.

5.3

Скоро время перестало иметь значение. Оно слилось в череду бесконечных складываний ремня, продевание конца хитрым способом, поворотов кисти и вытягиваний тонкой кожаной полоски. Действовала без остановок и поблажек. Ставила кисть, как при игре на пианино.

Кормовые огни полуюта отбрасывали на приштурвальные огни густые масляные тени, не давая света. И чтобы не напрягать глаза, я их закрыла. Отрабатывала сворачивание петель и выворотность кисти при затягивании ремня. Я вошла в рабочий транс и перестала слышать плеск волн и голоса матросов.

Пришла в себя оттого, что кто-то начал трясти меня за плечи. Но я не сбилась с ритма упражнения. Свернула последний виток и затянула петлю. И только когда кожаный захват привычно притянул меня к приштурвальному столбу, открыла глаза. На меня озабоченно смотрел Руи Дорн.

– Вирджиния, с тобой всё в порядке?

– Да, отрабатывала упражнение, как вы и сказали.

– Всё это время? – Во взгляде Дорна сквозило беспокойство.

– Да.

– Прошло 2 часа.

– Уже? Время пролетело незаметно. Мне надо показать упражнение?

– Нет. Я уже видел достаточно. – Он снова посмотрел на меня непонятным тягучим взглядом. – А ты упорная, как я погляжу.

– Это точно. Поэтому и обидно, что меня вышибут из магической академии. Училась-то я честно, и в рейтинге стала лучшей честно. А вот с дипломом не вывернется.

– Главное, чтобы в жизни вывернулось. Иногда главное – не быть умной, а быть живой.

– А есть альтернативы?

– Не выжить? Всегда.

Почти в полной темноте Дорн ослабил ремень. Руи ловко вытащил конец кожаной полоски, и она заскользила по моему телу расплетаясь. Дракон не прикасался ко мне руками. Но движение ремня, крепкое мужское тело почти вплотную, вызвали во мне беспокойство.

– И чтобы ты точно выжила с дипломом или без, продолжим учёбу.

– Что, прямо сейчас? Ночь на дворе. Может быть, закончим завтра?

– Завтра наступает только для упорных. Если ты такая, я тебя научу жить с дипломом или без него. Готова?

Это прозвучало так соблазнительно, что я вдохновилась. В голове была какая-то нереальная пустота. Почти как с тотального недосыпа перед экзаменом, когда не ложишься сутками, учишь, и даже поесть забываешь.

А ещё, у меня словно отключились чувства. Не было страха, опасений, сомнений. Я понимала, что реагирую неадекватно, но как надо было – не понимала. Смотрела в желтоватые отблески пламени фонарей в глазах Дорна и словно выпадала из реальности. Не спала, но и наяву не была совершенно точно. А потом кто-то моим голосом ответил, – готова!

Руи издал резкий горловой звук и, схватив меня за руку, потащил к ступенькам на основную палубу. Корабль качался на волнах, в воздухе пахло морской солью и водорослями. Ветер, словно сорвавшийся с цепи пёс, метался над палубой, обдувая лицо прохладой. Мы остановились возле грот-мачты.

– Лучшее обучение – практика. Приступаем. Ты берёшь оба ремня. Работать придётся в темноте и обеими руками. Сначала фиксируешь на верёвочной лестнице, которую называют тут вантами, одну ногу первым ремнём. Наступаешь. Переносишь вес на другую ногу – фиксируешь её. С первой снимаешь ремень, и так шаг за шагом. Сегодня качает прилично, значит высоко не полезем. Наша цель – марс. На этой огороженной площадке передышка, потом спустимся на палубу. Готова?

Я кивнула, как заводная кукла и поставила ногу на нижнюю ячейку. Сделала всё, как говорил Руи. Он двигался рядом. Я плохо его видела в кромешной темноте. Только неясный гибкий силуэт больше похожий на мою тень. Шаг, виток, следующий шаг. Вытянуть предыдущий ремень и зафиксироваться следующим.

Я почти вработалась в ритм, но начала уставать. И, хотя над палубой я поднялась не так высоко и ещё не добралась даже до первой мачты, руки уже слушались хуже. Сначала они начали подрагивать. Потом я начала зябнуть. Казалось, что чем выше поднимаюсь, тем холоднее становится. Но я боролась с собой, выполняя задание Дорна.

А потом я посмотрела вниз. Возле спуска в трюм мигнул фонарь, и я поняла, как далеко от меня находится палуба. Страх навалился внезапно. Вся тяжесть ужаса рухнула на меня в одно мгновенье. Руки и ноги заходили ходуном. Тело заколотило от осознания опасности с такой силой, что если бы я не примотала себя к вантам ремнями, точно свалилась бы вниз.

В голове билось отчаянье. Я не могла двинуться ни вверх, ни вниз. К горлу подкатила тошнота, а ладони стали настолько мокрыми, что соскальзывали с верёвочных перекладин лестницы. Перед глазами поплыло. Я даже закричать не смогла от ужаса.

И когда сопротивляться страху уже не было никаких сил и я была готова отпустить руки, меня прижало к вантам сильное, горячее, мужское тело.

6.1

Трястись как припадочная я перестала в эту же секунду. Успокоилась так, словно встала обеими ногами не на палубу флагманского корабля, а на твёрдую скальную породу. И согрелась, как у большой домашней печи в гостиной, выпив кружку ягодного чая с пряными травами и ложкой бабушкиной настойки.

Мои воспоминания эхом откликнулись в мужчине, в кольце рук которого я была в безопасности. Он резко выдохнул, и я почувствовала, что надо перестать фантазировать. Это ему очень мешает. Но вместо того, чтобы одёрнуть меня, он очень тихо, но резко бросил в сторону Руи.

– Спускаемся на палубу. Встречаемся в каюте для совещаний на докладе.

Не дожидаясь ответа поисковика, Росс распустил удерживающие меня ремни. Потом отклонился корпусом назад и подхватил меня на руку. Другой он держался за ванты. Но даже в момент, когда адмирал перехватывался с одного каната на другой, у меня не было страха. Я была полностью уверена в своей безопасности.

Это чувство вызвало в нём тёплую волну ещё не благодарности, но уже некоего подобия удовлетворения. А ещё, надежды. Её мы почувствовали с Россом одновременно, и дракона это разозлило. Он и до этого был зол, но больше на Дорна. А теперь досадовал на себя, ну и на меня заодно.

Росс собранно спустился на палубу со мной на руке, но на доски не поставил. Ветер стал холоднее и резче. Матросы попрятались в трюме. Вахтенный повернул в нашу сторону голову, но встретившись взглядом с Дорном, отсалютовал и отвернулся.

Войдя в каюту для совещаний, Росс усадил меня в дальнее кресло. Плеснул что-то остро пахнущее в кружку и замотал в покрывало. И только после этого медленно, словно во сне, обернулся к вошедшему и аккуратно затворившему за собой дверь, Руи. Поисковик был спокоен и уверен в себе.

А вот в груди Росса клокотала ярость. Она проникала в мою душу жалящими укусами. Но внешне этого не было заметно! Адмирал выглядел точно так же, как во время дневного доклада.

– У вас 30 секунд, Дорн. Объясните как вы оказались ночью на вантах с вашей подопечной.

– Проводил занятия по фиксации поисковика на корабле. Первый этап – отработка навыка, был проведён на палубе. Для закрепления и выявления недочётов применил отработку на весу.

– Ночью? Со студенткой?

– Такой метод встречается даже в классических методичках для поисковиков.

Дорн не сдавался и чувствовал себя уверенно. Не безнаказанно, а обоснованно компетентным. Но вот Росса это не убеждало. Не склоняло его чашу весов в пользу обоснованности такого подхода. Следующий вопрос адмирал задал, почти перейдя на шёпот.

– Для человеческих поисковиков?

Дорн моргнул, нахмурился, но ответил без признаков притворства или смущения.

– Господин Росс, была ещё одна причина, по которой я применил этот метод обучения. Вернее, способ, проверить гипотезу. Видите ли, Крейн сегодня замечательно работала для обычного человека. Не сбивалась. А когда стала отрабатывать физическое упражнение самопривязывания, действовала, как механическая кукла. Она больше часа без перерыва сматывала ремень в кольца и протягивала скользящие петли. На каждое упражнение она тратила от 32 до 34 секунд. Целый час. Без отдыха. А ещё у неё был запах. Студентка источала аромат Зелья драконьего спокойствия. И я понял, что должен спасти от неё флот, флагманский корабль, и вас, сэр.

– Каким образом? Уронив с верхушки грот-мачты?

– Зачем так кроваво? – фыркнул Дорн. С превосходством во взгляде он уставился на Росса. – Мне было достаточно разоблачить её. Потому что она настоящая угроза для вас, в первую очередь.

– И кто такая студентка Крейн? – Ещё тише поинтересовался Росс.

Поисковик метнул в меня убийственный взгляд и припечатал, – зельёвщица!

От ужаса я отхлебнула жидкость из кружки и закашлялась так, что потемнело в глазах.

6.2

Я попыталась оправдаться, но Росс снова влил мне в горло выжигающий изнутри напиток. От резкости вкуса и запаха у меня хлынули из глаз слёзы.

– Поясните, пожалуйста, Дорн, на каком основании вы решили, что студентка Крейн – зельёвщица?

Руи вытянул вперёд мощные руки и начал загибать пальцы.

– Во-первых, запах зелья, которое уменьшает эмоциональность и усиливает сосредоточенность. Во-вторых, её высокий уровень в рейтинге. В-третьих, она не боялась лезть ночью на марс! Тут точно вмешался приём зелья. Это можно было бы стерпеть на суше, но в Переменчивом море это недопустимо. Поэтому я решил удостовериться в своём предположении и доложить вам ситуацию.

Предположение Дорна было чудовищным. Но почему-то Росса оно успокоило, даже развеселило. Он посмотрел на поисковика с провокационной полуулыбкой.

– Дорн, ответьте мне ещё на пару вопросов. Скажите, по-вашему, я достаточно одарённый дракон?

– Без сомнений.

– То есть я чувствовал запах Зелья драконьего спокойствия?

Глаза Руи Дорна широко распахнулись. Складывалось впечатление, что его настигло озарение.

– Можете не отвечать. Подумайте ещё над одним вопросом. Принимала ли студентка Крейн, которую я лично допускал к практике, зелье, согласовав его обоснованность со мной? И если на оба вопроса вы дали себе положительный ответ, перестаньте заниматься самодеятельностью! Станьте для Крейн толковым наставником. Профессиональным, грамотным, соблюдающим дистанцию. Улаживание этого инцидента я беру на себя, как руководитель практики. Но пообещайте мне, что самодеятельность по отношению к Крейн вы больше не будете использовать. Я знаю вас, как дракона, стоящего на особом счету у Его Величества короля Аргента IV. Уважаю славную историю вашего рода и желаю ему процветания. И в то время, когда благополучие Дорнов зависит от ваших решений, надеюсь на ваше благоразумие.

Мне показалось, что Росс специально не облёк свои слова в приказ. Но и от такой просьбы отказаться было невозможно. Судя по сменяющимся на лице Дорна эмоциям, мы думали сейчас одинаково.

– Я обещаю вам больше не подвергать жизнь студентки Крейн опасности. Приложу все усилия, чтобы выполнить возложенную на меня почётную миссию наставника поисковика.

Было заметно, что Дорн стремился как можно быстрее закончить разговор. Но теперь его растягивал Росс.

– Ещё один момент, – вторил моим мыслям адмирал, – для стабилизации ситуации и предотвращения слухов, прошу вас никому не рассказывать о нашем разговоре и других подробностях происходящего. Вахтенный сегодня надёжный. Остальным членам экипажа информация может показаться сложной для восприятия.

– Разумеется, – согласился Дорн, не медля ни секунды.

– Тогда возвращайтесь в свою каюту. Заботу о Крейн беру на себя.

– Может быть…

– Не может! – отрезал Росс. – Выполняйте распоряжение!

Дорн метнул в меня теперь уже извиняющийся взгляд, пожелал спокойной ночи и вышел из каюты. А я осталась с грозным адмиралом Россом наедине.

7.1

Адмирал был настроен решительно. Он смотрел на меня так, словно точно знал, чем закончится наш разговор. Как человек, принявший единственно правильное решение. Как дракон. Он и был драконом! Сильным, грозным, решительным!

Я залюбовалась его идеальным лицом. Ровными, словно прочерченными углём бровями. Точёным носом, высокими скулами и губами. В морском мундире флотоводца Росс был олицетворением мужского идеала. Пределом мечтаний любой незамужней барышни. Даже меня повело.

Если бы я выбирала, то выбрала бы его. Принципиальный и помешанный на работе и такой жгучий. Мы были бы интересной парой. Я блонди – он брюнет. Я голубоглазая, а у него глубокие, пронзительные карие кристаллы. Как полированные до полусфер коньячные алмазы. И острые такие же.

Мне захотелось подойти к нему ближе. Прикоснуться рукой к шее над воротником кителя. Запустить пальца в густую шевелюру.

– Хватит! – хрипло обрубил мои фантазии Росс. – Эта ситуация выходит из-под контроля. У меня есть решение, Крейн. Оно будет выгодно каждому из нас.

С трудом я смогла снова сосредоточиться на действительности.

– Крейн, это становится невыносимым. Ты подвергаешь свою жизнь опасности, я чувствую это как собственную боль. Сегодня ситуация могла выйти из-под контроля. Если бы Дорн протянул к тебе руку при восхождении на марсовую площадку грот-мачты, я бы не сдержался.

Мне стало не по себе. Голос Росса был таким напряжённым, что проникал прямо в душу. Но о чём он говорит я не понимала.

– Я мог напасть на дракона! Если бы он только прикоснулся к тебе в тот момент, когда ты испытывала неконтролируемый ужас, я бы встал на твою защиту и мог убить подчинённого. Дракона. Последнего в роду. Хуже только предательство.

– Но ведь вы сдержались!

Мне хотелось облегчить душевные страдания Росса, но моя попытка провалилась с треском. Дракона она только ещё сильнее разозлила.

– Сдержался? Разумеется! Я смог отстраниться от Дорна и повёл себя профессионально. Но вот с тобой случился полный провал. Как разумный дракон я это должен признать.

– Да что случилось? Дорна вы не убили, на меня тоже не набросились. Аккуратно помогли спуститься. За это вам большое спасибо.

Росс смотрел на меня, как на умалишённую.

– Всё это было именно так, Крейн. Но мы были прижаты друг к другу. Очень близко. Тело к телу. Кожа к коже.

Голос Росса звучал так напряжённо, словно его волокли по полу, а он цеплялся ногами, руками, зубами и крыльями. На его лбу появилась испарина. На скулах заходили желваки.

У меня саднили руки и ноги, натёртые от упражнений с кожаными ремнями. Но особенно сильно болело правое предплечье. Именно туда и опустил свой взгляд адмирал Росс.

Словно во сне я поставила кружку на стол, едва не расплескав напиток от внезапно начавшегося тремора. Задрала вверх рукав морской формы. Сняла с себя кулон, выданный Россом и ахнула. Метка в виде расправившего крылья дракона алела теперь ровно на локтевом сгибе.

– Мы движемся не в том направлении, Крейн. А солдатская присказка «куда иду туда приду» здесь справедлива на все 12 штормовых баллов. Истинная пара – не просто название. Если произойдёт закрепление метки, этого уже нельзя будет отменить. Даже сейчас, когда привязка едва начала формироваться, я чуть не напал на подчинённого. Дальше будет только хуже. Именно потому, что контролировать чувства после консумирования брака невозможно, даже на войне дают медовый месяц новобрачным. И чтобы прекратить усугублять нашу ситуацию, вы сейчас же спуститесь на берег. Я дал знать отцу, и он заберёт вас на месяц в наш родовой замок. Будет холить, лелеять, сдувать пылинки. Обеспечит безопасность и удалённость от меня. Через 30 дней вы будете свободны и вольны делать всё, что вам заблагорассудится.

Это было возмутительно. Я уже собиралась ругаться и объяснять, что не вещь, чтобы меня ссаживали, везли и запирали. Но перед глазами мелькнула красная молния, и в руке Росса оказался вестник. Алый, похожий на круглый карандаш с колышущимся, словно пламя хвостом. Я таких никогда не видела.

Резким движением большого пальца адмирал вскрыл послание. Бегло прочитал сообщение и поднял на меня ставшие почти чёрными глаза.

– Мы опоздали! – вырвалось из его груди.

7.2

– Марш в свою каюту! У тебя ровно 10 секунд! – рявкнул Росс.

Ничего не понимая, я вскочила на ноги и выбежала на палубу. Промчавшись по мостику почти в полной темноте мимо изумлённого вахтенного, юркнула в каюту. Едва я успела задвинуть засов, как услышала громкий треск. Отхлебнула из кружки обжигающий напиток и закашлялась.

В каюте для совещаний неодобрительно покачал головой Эдгард Росс. Теперь я видела его чётче, чем раньше. Он вставил вестника неопушённым концом в шкатулку, стоящую на верхней полке в шкафу. Провернул несколько раз, словно заводил часы.

Шкатулка задрожала. Над ней появилось неясное марево. Адмирал что-то нажал на наборном браслете, украшающем его левое запястье. Крышка шкатулки исчезла, словно и не существовала никогда, а из её недр в воздух поднялся целый рой вестников.

Спустя некоторое время по палубе торопливо затопали. Я прильнула к иллюминатору. На носу зажгли дополнительные огни. Казалось, что матросы бегают совершенно хаотично. Однако уже через несколько минут на кораблях эскадры были подняты паруса, выставлены рулевые, и галеоны заскользили к выходу из бухты.

Капитан Девис о чём-то докладывал Россу. А у адмирала появилась такая пьянящая, счастливая улыбка, словно в момент отхода корабля от причала он начал дышать полной грудью. Сдерживал проявления радости, но в душе ликовал перед предстоящим походом.

Мне передалось и его предчувствие морского пути, и возбуждение дальней дороги. Я ощущала, как внутри Росса натянулась неведомая струна, звавшая его в дорогу. Мне это было так знакомо! Я чувствовала тоже самое перед магической экспедицией.

А ещё я поняла, что мы родственные души! Если бы не вся эта ерунда с истинностью, драконьими традициями и не безумная разница в статусе, мы могли бы быть счастливы. От этой мысли стало одновременно тепло и печально.

А потом она откликнулась теплотой Росса. Но он тут же недовольно поджал губы и что-то повернул в браслете. И его как будто не стало! Я аж задохнулась от неожиданности и ощущения потери. Но теперь мной, так же как и Россом, двигала одержимость взявшей след гончей. Звали морские дали.