Реликвия надежды

Глава 13

Подул ветерок с пустоши и принёс запах дыма да шумы разные. Ох, беда, беда! Присела она на покосившееся крылечко и пригорюнилась, окончилась её тихая жизнь, стало быть. Снесут её домишко, как пить дать снесут! А ей-то горемычной что делать, куда податься? Поплакала, попричитала, так ведь слезами не поможешь. Пошла в дом, отыскала платочек старый с цветами дивными, что прежний хозяин домишка ей подарил, выцвел давно тот платочек да поистёрся, а когда-то она в нём… Эх, да что вспоминать теперь! Махнула рукой, расстелила его во дворе на лавке, покосившейся, как вся её жизнь, и стала складывать в него камни, что у крыльца лежали. Камешки-то гладенькие, бока ровные, все один к одному, каждый взят с того места, где ей прежде пожить доводилось, и не просто так она их у крыльца держала. Повспоминала свою жизнь, поохала, камни горкой ровной на платок сложила и завязала в узелок. Узелок вышел увесистый. Только кто ж теперь её камешки на новое место доставит? В речку кинуть, так течение их растащит, а то вовсе в песок зароет. Зверю дать, да где ж такого зверя найти? Нет, тут человек надобен. Да вот беда, сюда уж люди почитай больше полсотни лет не заглядывали. А что, если поискать человека по округе? Шумы и дым опять же, значит есть люди недалече, авось кто и наведается. Затянула она песню свою любимую, что её хозяину так нравилась, раньше в деревне её часто по вечерам пели и стала вспоминать, как хорошо жилось в прежние времена.

– Здравствуй девица, чего скучаешь да поёшь так жалобно? – она подняла удивлённый взгляд. Надо же какой прыткий, сразу объявился, она ведь только-только приманивать начала, раньше-то не один час поёшь пока кто попадётся. Этот молодой, красивый и смотрит с интересом, а она даже приодеться не успела, так и сидит с растрепавшейся косой, в стареньком латаном сарафане, что хозяин вместе с платочком дарил, да босые ноги в песок зарыла, песок-то он тёплый нынче.

– Так домишко мой снесут скоро, куда же мне бедной податься? – и слёзку пустила для пущей грусти, мужики-то на слёзы падкие, любят себя спасителями представлять, а ей того и нужно.

– Как же ты тут одна живёшь? Родня твоя где? – взглянул так с прищуром, не простой видать человек, повозиться с ним придётся.

– Да нету никого, кто помер, а кто в город съехал.

– Деревня-то большая была прежде?

– Дворов почитай сотня.

– Когда ж то было? От домов и фундаментов не осталось, всё лесом поросло, – он окинул взглядом округу.

– Давно, – согласилась она, как ловко он у неё всё выпытал, а она и воспротивиться не может.

– А уж не ты ли, милая, их отсюда спровадила? – смотрит ехидно так зорким глазом. Неужто видящего призвала на свою голову? Она пыталась разглядеть его сущность, но человек и человек, только неуютно так под его взглядом стало, словно горячих углей кто за шиворот сыпанул.

– Я? Да к чему? Сами разъехались. Город им подавай! – проворчала она. Хотя если по чести признаться, тяготила её шумная деревня и радовалась поначалу, как люди съезжать стали, опомнилась, когда одна осталась. Одичала без людей-то, вот и с одним мужиком уже сладить не может, а раньше-то бывало… – А ты, красавчик, ночлег ищешь? – она стрельнула глазами и зарумянилась, обволакивая гостя лёгким почти незаметным дремотным дурманом. – Можешь в моём домишке остаться, да только просьба у меня к тебе будет, – она подняла глаза на гостя, ловя его взгляд своими зелёными бездонными омутами, да дурманом поплотнее окутала, чтобы уж наверняка.

– И какая же просьба? – спросил он, посмеиваясь, и дурман-то ему нипочём.

– Узелок мой, – она кивнула на платок с камешками, – в ближнюю деревню снеси, будь другом.

– Так может уж сразу в город? – усмехнулся он. – До ночи-то далеко, а я мигом тебя и пожитки твои доставлю.

– Нет, не нужен мне тот город, – проворчала она, злясь, что не по её задумке всё выходит и гость этот её воле подчиниться не желает. – Я хочу, чтобы и речка, и камыши, и сом по ночам плескался, и петухи… чтоб им пусто было, орали.

– Так у тебя же здесь и речка, и камыши! – веселился гость, вот ведь непробиваемый попался, другой бы уж давно десятый сон смотрел.

– Петухов нет! – отрезала она. Ну не нравилось ей, когда она чего-то не понимала. А сейчас она не понимала ничего! Пришлый-то ой как не прост оказался, но разглядеть его нутро, ей никак не удавалось. – «И людей тоже нет», – добавила про себя, а без людей, как оказалось и сама она чахнет.

– А если не снесут домишко твой, останешься? – теперь гость говорил серьёзно и взгляд его полыхнул силою, от которой её душа в пятки устремилась да там и замерла, и не знала она горевать или радоваться встречи с этаким господином. – Да не бойся, – дружелюбно улыбнулся он, – никто тебя не обидит, домовушки нынче редкость. Домишко твой поправим и новые поставим рядом, не возражаешь? – она замялась, пожала плечами, возразишь такому, как же!

– Посёлок что ли строить собрались? – ворчливо осведомилась она. – Как его … котежный? – с трудом вспомнила заковыристое слово.

– Не посёлок, а так, – гость махнул рукой в сторону луга, – пару домиков за твоей лощиной, пустишь? И переезжать тебе на новое место да начинать жизнь с начала не придётся.

– Отчего ж не пустить, пущу, – согласилась она, такому отказывать себе дороже. – Только и ты уж, господин хороший, слово своё сдержи, – вздохнула она, взглянув на покосившуюся избушку, что по самое единственное окно в землю вошла да мхами поросла будто холм лесной. Стояла она аккурат в начале лощинки, по дну которой стремился к реке бурый ручей, отчего утрами и вечерами лощину накрывал густой сизый туман и деревенские разумно обходили это место стороной, только один Проша не побоялся и поставил домишко, и зажили они… Деревни уж нет и Проши тоже, а домик всё стоит.

– Раньше-то, что здесь было? – он тронул рукой тёмные покрытые мхом брёвна.

– Домик охотничий царя батюшки, – с гордостью сообщила она, – царя-то хоромки вот там на взгорке стояли, поодаль от деревни, – она махнула рукой за лощину, – а тут егерь его Прохор Кузьмич обретался, и царя сопровождал, когда тому поохотится случалось, – и её взгляд потеплел от нахлынувших воспоминаний.

– Ты и царя помнишь?! – восхитился гость.

– Хорошее было время, – её взгляд сделался томно-романтическим, именно так она смотрела на своего Прошеньку. – Отчего ж не помнить, пока моя память при мне? – она кивнула на узелок с камешками.

– И сколько ж тебе годов, девушка?

– Да кто ж его знает? – пожала плечами она. – Каждый камешек – век, хочешь – считай! А вообще-то неприлично у дамы про возраст спрашивать, – она недовольно поджала губы и демонстративно отвернулась.

– Ладно, не сердись! – рассмеялся он. – Давай я тебе новый домик поставлю, – он походил кругами утаптывая землю, словно выбирал подходящее место, а потом раскинул руки в стороны и за его спиной опустилось густое марево, а когда развеялось, она увидела маленький яркий домик с резными наличниками словно сошедший с картинки, которые она любила разглядывать в книжках, когда ещё деревня была и люди были.

Она подскочила, завертелась на месте, опомнилась и помчалась, подхватив юбку старенького сарафана, прямо в новый домишко, снаружи-то ладный, а кто знает как внутри? В домике стоял терпкий сосновый дух, светлое дерево радовало глаз, она аж сощурилась от удовольствия. Окошки, коих было целых три, сияли прозрачными стёклами и манили потрогать вышитые подзоры. На гладком деревянном полу лежали домотканые половики. А ещё был круглый стол с вышитой скатёркой и вазой посреди него, и стулья. Печь, украшенная цветными изразцами, делила домик на две части. Она с трепетом открыла дверь и увидела уютную спаленку с широкой кроватью, пириной, лоскутным одеялом на ней и горкой подушек. А ещё там были шкаф и комод украшенные кружевными салфетками. Она зажмурилась от восхищения, а потом открывала глаза с опаскою, а ну как подозрительный гость морок навёл, чтоб посмеяться над ней глупой. Но кровать была и комод тоже, она даже погладила кружево для пущей убедительности и повертела в руках фарфоровые фигурки, что на комоде были расставлены, и такая радость её переполнила, да подхватила, закружила по комнатам и понесла. Она выбежала из дома и бросилась на шею к благодетелю.

– Заходите в дом, господин хороший, – она потащила гостя в комнаты, – я умею быть благодарной, – проворковала она, коснулась языком его шеи и отпрянула, словно раскалённую печь лизнула.

– Не шали! – лукаво усмехнулся он.

– Кто ты? – снедаемая любопытством, она разглядывала гостя.

– Демон, – улыбнулся тот, показывая клыки и полыхнул алым взглядом. Она так бы и села на пол, хорошо стул вовремя под неё подставился. Птицы ей рассказывали про этих самых демонов, что с некоторых пор объявились в мире, да кто ж сорокам поверит, трещат да трещат! А оно вон правдой оказалось. И как же ей теперь быть?

– Живи спокойно, – ответил, как мысли подсмотрел, – в обиду тебя не дадим, но и ты не балуй. Поставим здесь свои дома, чужих не пустим, а тебя примем на работу, будешь за порядком следить. Ты ещё не забыла, как это делается?

– Не забыла, – отозвалась она, не веря своему счастью.

– И камешки свои разложи, – вспомнил он про узелок, – не ровен час кто чужой сюда наведается, ни к чему нам это. Скрывала лощинку свою, вот и дальше скрывай! – с этими словами гость просто исчез.

Она замурлыкала песенку, развязала платок и пошла раскладывать камешки по прежним местам, пусть охраняют!

– Мой генерал, – Павел козырнул, отдавая честь. – Твоё задание выполнено, диверсанты всю ночь ломали мой сейф и … справились. Документы стырили, я утром проверил, и отбыли за пределы нашей страны.

– К пустой голове руку не прикладывают, – хмыкнул Пётр.

– Почему это к пустой? – обиделся друг. – А рога? – он позволил им появиться клыкасто улыбаясь.

– И чего это ты с утра такой весёлый?

– Петь, я тут одно местечко присмотрел, хочу там дом поставить, не желаешь взглянуть?

– А в чём подвох? – Пётр с подозрительностью взглянул на друга. – Когда ты так издалека начинаешь, я шкурой чувствую, что с этим местечком что-то не так.

– Не боись, босс! – хохотнул Павел. – Пойдём, сам поглядишь, тебе точно понравится! – подмигнул он. Пётр покосился на друга встал из-за стола, и они шагнули сквозь стену.

– Ну и что? – вопросил он, оглядываясь по сторонам. – Лес как лес.

– Ага, только лощины этой на картах нет и всего того, что за ней расположено. По этому месту я не раз проходил, не было лощины, – хитро улыбнулся друг. – Ты шум слышишь? – спросил он, Пётр прислушался и кивнул. – Там дорогу к нашему заводу расширяют, – Павел махнул рукой в сторону откуда доносились звуки, – поверь, я эти места вдоль и поперёк излазил, а сегодня вот наткнулся на «это», – он подтолкнул Петра чуть вперёд и тот вдруг увидел приземистую поросшую мхом избушку, которой миг назад здесь точно не было, а чуть поодаль на пригорке возник «пряничный домик» другого сравнения в его голове не возникло.

– Тут что, логово бабы-яги? – рассмеялся он.

– Это что же ты меня, честную девушку, такими словами обзываешь?! – из «пряничного домика» выскочила на порог девица в красивом алом сарафане и белой вышитой сорочке, она негодующе дёрнула плечиками и перекинула за спину толстую русую косу, украшенную алой лентой.

– Смотри-ка приоделась! – хихикнул Павел. – А утром была растрёпой неряшливой.

– Это потому, что у меня дома красивого не было, а теперь есть! – она сложила на груди руки и гордо вздёрнула нос.

– Прости, красавица, если обидел, – расплылся в улыбке Пётр. – Как звать-величать тебя, милая?

– А чё меня звать, когда я всегда тут обретаюсь? А величают меня Глашей-домовухой.

– Глафира значит, – Пётр задумчиво посмотрел на девицу.

– Можно и Глафирой, – кивнула она. – А ты тоже из «энтих» будешь? – она указала глазами на Павла.

– Из «этих», – согласился он.

– Это мой начальник Пётр, а я Павел, – представил их друг.

– А скажи-ка Глафира, куда эта лощина ведёт? – поинтересовался Пётр.

– А куда захочешь туда и выведет, – махнула рукой девица.

– Портал что ли? – живо заинтересовался Павел.

– Тропа это, а никакой не портал, – фыркнула Глаша.

– Так это то, что нам нужно! – широко улыбнулся тот, поглядывая на Петра. – Ты не хочешь здесь девочек поселить?

– Каких ещё девочек?! – уперев руки в бока возмутилась домовуха.

– Хороших, тебе понравятся, – уверил её Пётр. – И завод опять же под боком, – пробормотал себе под нос.

– Ну, что? Переезжаем, мой командир?! – радостно потёр руки Павел.

– С Юлей сначала посоветоваться нужно, – осадил его друг.

– Это со змеёй раскосой? – навострила ушки Глафира.

– Вы что, знакомы? – изумился Пётр.

– Так, пересекались, было дело, – кивнула та. – Она-то всё больше подземными тропами ходит или вот по рекам, а я лесные тропы люблю, – она мечтательно прикрыла глаза. – Так это вы её что ли поселить здесь хотите?! – вдруг встрепенулась девица.

– А ты против? – прищурился Павел.

– Да я только рада буду! Да мы с ней вдвоём так развернёмся!

– Вот только давай без излишеств и глупостей, – предупредил он. – Юля не одна будет, а с подопечными, а там дети…

– Малые?! – восторженно прижала руки к груди домовуха.

– Не то, чтобы малые, но дети! – припечатал Пётр. – Так что держи себя в руках и веди себя, как человек, – он окинул взглядом её фигуру, – хотя бы первое время, пока не привыкнут.

– Как скажете, босс! – хихикнула Глаша.

– Надеюсь Юля с ней справится, – тихо пробормотал Павел. – А мы с Томой чуть позже переедем.

– Боишься ревновать станет? – усмехнулся Пётр.

– Не боюсь, но опасаюсь. Утром домовушка выглядела по-иному. И разве Тома поверит, что ей больше тысячи лет?

– Врёшь! – топнула ногой в алом сафьяновом сапожке Глафира. – Всего-то девятьсот с хвостиком.

– А хвостик большой? – деловито уточнил Павел.

– Ты мне уже который раз на возраст намекаешь! – грозно нахмурилась она и сосновая шишка угодила Павлу точно в лоб.

– Ты чего дерёшься?! – возмутился он.

– А ты первый начал! – она показала ему язык.

– Чувствую нас ожидает весёлая жизнь, – изрёк Пётр и двинулся через лощину.

– Ну и где твоя хвалёная защита? – проворчал Павел потирая ушибленный лоб.

– Так защита спасает от реальной угрозы, а не от дурости. Нашёл с кем зубоскалить, она ж людей много лет не видела, дикая стала, воспитывать её надо, – вздохнул он.

– Надо, – согласился друг. – Вся надежда на Юлю.

– Ну, вот здесь, пожалуй, дома и поставим, – Пётр оглядел лужок, что вдруг возник, едва они миновали «пряничный домик» и Павел заметил, как задрожало пространство несколько расширяясь и в некотором отдалении от домика Глаши появились контуры двухэтажного просторного дома с террасой и мансардой. Он любил смотреть как работает друг, дом обрастая деталями становился всё отчётливее. Теперь Павел уже мог разглядеть и окна мансарды, и черепицу на крыше, и башенку с флюгером в виде дракона.

Домовушка с восхищением поглядывала то на Петра, то на дом. Земля под ногами содрогнулась и дом словно укоренился фундаментом на нужном месте. Рядом с этим домом Павел увидел ещё один прочно сидящий на фундаменте, но с размытыми контурами. – Дальше сам доделаешь, – сказал ему Пётр, – я не знаю вкусов твоей Тамары, – он сбросил излишек силы в землю и лужок пошёл рябью, а после покрылся яркими цветами, сыто зажужжали шмели и стайки бабочек запорхали среди цветов.

– Спасибо, друг! – Павел хлопнул его по плечу.

– Благодарствую, господин Пётр, – Глаша поклонилась в пояс.

– Ты-то за что благодаришь? – удивился он.

– Так за землю мою, – улыбнулась девушка, – давненько её силой не баловали. И переезжайте скорее, господин, лощинка надёжно сокрыта от чужих глаз, вам тут хорошо будет, – она смущённо потупилась.

– Ты, Глафира, про «господина» забудь, называй меня просто Пётр, договорились?

– Как скажете … Пётр.

– Ну что, домой? – Павел взглянул на друга.

– Да, нас ждёт разговор с Юлей, – кивнул тот.

– А вы на тропку вставайте она вас и выведет, – предложила домовуха.

– Что ж, давай попробуем, – усмехнулся Пётр, вставая на тропинку, что вилась среди высоких трав, Павел последовал за ним и через мгновение они вышли в знакомом подвале.

– Привет, дядь Петь, привет, дядь Паш! – Надя сидела на полу, а вокруг неё летали маленькие призрачные дракончики. Завидев гостей, они ринулись к ним с любопытством разглядывая мужчин.

– Здравствуй Надежда, надеюсь они не снабжены какими-нибудь проклятиями? – Пётр с опаской покосился на призраков.

– Нет, дядь Петь, проклятья уже пройденный этап, – махнула рукой девочка и хлопнула ладошкой в подставленную для приветствия ладонь Павла.

– Это безмерно радует, – тихо пробормотал Пётр, направляясь к выходу.

С кухни доносился запах пирогов и грибного супа, Юля, как всегда, трудилась у плиты.

– Ну, когда переезжать будем? – спросила она, не отвлекаясь от своих дел.

– Да вот… с Ритой надо как-то поговорить, – нахмурился Пётр уже не удивляясь, что Юле всё известно и сел за стол.

– А чего с ней разговаривать? – проворчала та, поставив перед ним большую тарелку горячего супа. – Свози её туда и все дела! – пожала плечами она. – Паша, голубчик, достань сметанку из холодильника, да ещё чего-нибудь там прихвати на что глаз ляжет. – От Юлиной стряпни глаз отвести было невозможно, а потому весь стол вскоре был заставлен салатниками, керамическими плошками и баночками, а Павел с чувством выполненного долга уселся за стол и бухнул столовую ложку сметаны в густой суп, где плавали тёмные кусочки лесных грибов и ажурные веточки укропа. – Грибочки экологически чистые у Глаши в лощине собирала, – улыбнулась Юля, заметив его взгляд. Пётр с Павлом переглянулись и их посетила мысль, что неспроста лощинка сегодня вдруг Павлу открылась. Их взгляды устремились на Юлю, но та продолжала хозяйничать, не обращая внимания на мужчин.

– М-м-м, какой запах! – Надя быстро уселась за стол и взялась за ложку, Юля с готовностью поставила перед ней тарелку супа и погладила по голове.

– А мама где? – спросил девочку Пётр.

– К тёть Томе в гости пошла, ну в смысле к дядь Паше, – ответила та, намазывая хлеб толстым слоем мягкого сыра, который домоправительница тоже делала сама не доверяя магазинам. – А кто такая домовушка? – вдруг спросила она, мужчины переглянулись и воззрились на Юлю, но та лишь пожала плечами мол «знать не знаю о чём говорит ребёнок» и сдобрила сметаной Надин суп. – Это жена домового? – девочка взглянула на Петра.

– Интересная версия, – усмехнулся Павел быстро опустошив тарелку, а Юля уже подавала поспевший пирог с мясом.

– Ты-то откуда про домовушку знаешь? – поинтересовался у Нади Пётр.

– Драконы сказали, – пожала плечами та.

– Да, да. Кто-то ищет информацию в интернете, а кто-то у драконов, – фыркнул Пётр. – Вот у них и узнай чья она жена, а потом нам расскажешь, а то мы её спросить как-то не догадались, – он отодвинул пустую тарелку и подвинул другую с большим куском пирога.

– Я что, опоздала на обед? – в дверях кухни появилась Рита.

– Нет, просто мы раньше начали, – Пётр отодвинул ей стул рядом с собой. – Рита, нам с тобой нужно кое-куда съездить, – он быстро заглотил кусок пирога. – Покажу тебе завод, а там по пути ещё в одно место заскочим.

– Там, где домовушка живёт? – оживилась Надя.

– Почти, – согласился он.

– Какая ещё домовушка? – не поняла Рита.

– Та, что возможно жена домового, – хмыкнул Пётр, щедрой рукой положив ей в суп сметаны.

– Дурдо-о-м! – простонала Рита.

– Возможно, – не стал спорить он и впился в очередной кусок пирога, что Юля успела положить на его тарелку.

– Томочка там не скучает? – осведомился Павел, поглядывая на Риту.

– Вот навести и спроси, – загадочно улыбнулась она, Павел нервно сглотнул.

– Думаешь она будет рада?

– Пока не сходишь, не узнаешь, – с деланым равнодушием ответила она, подцепляя пальцами из баночки, подставленной ей Петром, жирные кусочки селёдки, а тот с умилением наблюдал, как она щурится от удовольствия отправляя их в рот и облизывая пальцы.

– Ой! – она посмотрела на банку, на свои масляные руки и смущённо опустила взгляд.

– Мам, да не парься ты! Все же свои! – утешила её Надя, собирая руками с тарелки начинку, выпавшую из пирога и быстро запихивая её в рот. Рита сделала ей «страшные» глаза. – Ну, чего ты?! Вкусно же! – отмахнулась девочка.

– Всё, Пётр, поехали на завод, а то я скоро лопну! – Рита с ужасом оглядела пустые тарелки, а Пётр с сожалением недоеденный пирог, но всё же поднялся, прихватив с собой ещё кусочек. На выходе из кухни Юля дала ему в руки пакет со свёртком, где он по запаху определил пироги.

– Это Глаше передашь, – она сунула в пакет что-то завёрнутое в ткань.

– Какой ещё Глаше? – удивилась Рита.

– Подруга моя в тех местах живёт, вот я ей гостинцев с вами и передаю, – и она нагрузила Петра ещё одним пакетом, тот пожал плечами, но возражать не стал.

– Мне казалось завод ещё не скоро построят, – начала разговор Рита, когда они выехали за ворота.

– Конструкции я давно заказал, а монтаж дело быстрое. Ты не передумала? Готова работать с нами?

– Попробую, – кивнула Рита, – уйти-то всегда успею, – она наблюдала за проносящимся мимо пейзажем с придорожными магазинчиками, промышленными ангарами, автосервисами и редкими кафе, но, когда они свернули с главной трассы на дорогу, что вела через лесной массив, её взгляд сделался мечтательным.

– Нравится? – тихо спросил Пётр.

– Давно хотела съездить в Карелию, да что-то никак не получалось, – отозвалась она. – Там тишина, лес, грибы и никакой сотовой связи…

– Ага, и комары, как лошади, – хохотнул Пётр.

– Взял и всё испортил, даже помечтать не дал, – деланно надулась она, искоса поглядывая на мужчину.

– Я тебе покажу куда более интересное место, – пообещал он, – и мы уже почти у цели. – Он остановил машину возле заводского забора и пока Рита пыталась разглядеть что-нибудь сквозь ворота, достал из багажника пакеты. – Сюда мы заглянем позже, – он подхватил её под локоток и направил по дорожке, что вела в глубь леса. Когда заводской забор скрылся из вида, он призвал тропу, ведущую к лощине и вскоре они вышли к избушке.

– Красота-то какая! – Рита с восхищением осмотрелась и побежала к «пряничному домику», который заприметила издали. Из домика вышла девушка в синем форменном платье с белым кантом на отложном воротнике, манжетах и карманах. На ногах красовались синие же туфли-лодочки на небольшом каблучке. Её коса была аккуратно закручена в узел и закреплена шпильками. Пётр лишь удивлённо хмыкнул.

– Знакомьтесь, это Глафира – Юлина подруга, – представил он девушку. – А это Рита, – та приветливо кивнула. – Тебе Юля тут гостинцы передала, – он показал Глафире пакеты, глаза девушки радостно блеснули, но она быстро справилась с эмоциями.

– Пойдёмте, я вам сначала дом покажу, – предложила она, – а потом чайком угощу с мёдом, а гостинцы тут на крылечке пока оставьте. Рита с недоумением взглянула на Петра поскольку ни о каком доме разговора не было, но тот сделал непроницаемое лицо и жестом указал ей следовать за Глафирой, та уже шла по тропинке через луг, где порхали бабочки.