Мумификатор

Я понемногу успокоился, мама прикрыла дверь, бабуля, схватившись за сердце, присела на кушетку. Это был первый и последний раз, когда она меня поцеловала.

Уклад нашей жизни поменялся. Мама уходила на работу, а мы с бабушкой оставались дома. Три раза в неделю приходила добрая тетя, детский психиатр, играла со мной и ненавязчиво корректировала поведение.

Всем игрушкам я предпочитал общество кошки. Мы без слов понимали друг друга. Но этого было недостаточно. Я должен был полюбить обычные детские игры: кубики, книжки-раскраски, веселые пазлы, плюшевые игрушки.

С игрушками было хуже всего. Эти медвежата и зайцы казались мне ужасно безобразными, а их улыбки – зловеще-притворными. В это время я стал видеть первые сны. Они, конечно же, были цветными и страшными. В ночных кошмарах медвежата и зайцы обступали меня со всех сторон, скалились человеческими ртами и выпученными глазами заглядывали в лицо. Я, сжав кулаки, что есть мочи колотил по их мягким головам, и мои руки вязли в цветном плюше. Я часто просыпался на полу со сжатыми кулаками, а рядом валялся очередной распотрошенный заяц.

Однажды я рассказал маме о странных снах.

– Не бойся, дорогой, – мама погладила и поцеловала мою руку, – это просто игрушки.

Но с тех пор мягкие монстры исчезли из нашего дома навсегда.

И с бабушкой мы понемногу подружились. Она пекла волшебные плюшки с творогом. Но иногда забывалась и слишком громко звала меня к столу. Тогда аппетит у меня пропадал на пару дней. И я ничего не мог проглотить, кроме воды. Взрослые не настаивали, чтобы я ел. Да это было и бесполезно. Любая еда вызывала сильную рвоту. Родные считались с моей особенностью. И даже бабушка со временем научилась говорить тихо.

Так прошло два года. Я стал почти нормальным мальчиком. Но беда пришла, откуда не ждали.

Был обычный будничный день. Мама рано утром ушла на службу, а бабушка, по своему обыкновению, затеяла плюшки с творогом. По квартире разносился ароматный запах печеного теста и сдобренной ванилью творожной начинки. Я красками рисовал картину, на которой пытался изобразить спящую кошку.

Бабушка бесшумно материализовалась в дверном проеме и тихим голосом позвала к чаю. Мы прошли на кухню. На столе стояло большое блюдо, доверху наполненное свежей выпечкой, заварной чайник, чашки и вазочка с клубничным вареньем.

Бабушка разлила чай по чашкам, пожелала приятного аппетита, и мы приступили к трапезе.

– Сегодня чудесный весенний денек. Не пойти ли нам в городской сквер покататься на каруселях? Что скажешь?

– Пошли, дорогая бабушка. Только можно я буду кататься на верблюде?

– Конечно, можно. А почему именно на верблюде?

– Потому что на нем удобно сидеть, у него два горба.

– Ха-ха-ха, – почти беззвучно засмеялась бабушка, а потом вдруг закашлялась, схватилась за грудь и упала с табуретки на пол.

Бабушка дернулась пару раз и замерла, глядя в потолок открытыми глазами. Рядом лежала надкушенная плюшка и разбитая вдребезги чашка. Чай маленькой темной лужицей застыл на виниловом полу.

Я не понимал, что произошло. Зачем бабушке надо было падать на пол и лежать на нем. Если она хотела отдохнуть, то можно было прилечь на кровать. Но я не решился сказать ей об этом.

– Бабушка, большое спасибо за плюшки, они очень вкусные.

Но бабушка ничего не ответила. Я вышел из кухни и плотно закрыл за собой дверь. Пускай бабушка отдыхает, если ей так нравится.

Электронный замок щелкнул во входной двери. Мы с кошкой вышли в коридор встречать маму с работы.

– Здравствуй, мамочка! – я обнял ее за угловатые колени.