Баньши Ветра

Штопая футболку, дочь Шанны мечтала зажать адептов и выбить из них приёмами самообороны всё дерьмо, но знала, что это невозможно. С тремя здоровыми парнями сразу она никогда в жизни не справится. Оставалось утирать нос и терпеть.

Фиама справлялась с успеваемостью больше половины дисциплин, а на остальных показывала удовлетворительные результаты. Она старалась, чтобы не дать Декану и малейшего повода исключить её. На силу эмпата дочь ашуры не надеялась. Варея научила её только блокироваться и всё. Как применять дар, Фиама не знала и боялась снимать амулет, не веря в собственные силы.

С началом второго курса адептов стали учить основам призыва стихии Ветра. Магия – это в первую очередь управление стихией, а не использование собственных магических сил. Адепты учились говорить со стихией, звать её, призывать, просить, ждать отклика. Управление воздухом гораздо сложнее воплощения магии собственной силой, потому что у Ветра есть сознание. Маги не повелевали, не укрощали, но просили, управляли и предлагали стихии ответить, поддастся зову.

Именно поэтому сперва адептов учили нескольким простым заклинаниям, использующим внутреннюю силу, а только после этого концентрировали внимание на призыве стихии. Адепты, которые познакомились с магией, познакомились со своими внутренними силами, научились концентрироваться на себе и сливаться взглядом с воздухом, могли перейти к следующему этапу.

Погода за окном не радовала, в этом году осень началась рано, зарядили промозглые дожди, холодные ветры продували насквозь. Густой мокрый туман на парящих островах свидетельствовал о сильных дождях на поверхности земли. На одно из самых важных занятий второкурсников собрали в зале. Проводить первое занятие по призыву ветра пришлось в помещении.

– Призыв ветра – основное заклинание магии Воздуха, – рассказывал преподаватель. Очень высокий и тощий, напоминавший палку, молодой мужчина лет двадцати пяти, с не примечательными чертами лица и слабо загорелой кожей. Из-за неопытности в преподавательстве, его мысли разбегались, и иногда молодой человек выражался не связно. Его наивные несчастные глаза бегали из стороны в сторону, не зная на чём остановить взгляд.

Фиаме показалось странным, что наставник терялся и не знал, что сказать. Магов учили этикету и правильной постановки речи. Сама дочь ашуры достигла некоторых успехов и стала излагаться правильнее, но иной раз так хотела плюнуть на этикет и «балакать» как Эстариол.

– Ага, только изучается отчего-то на втором курсе, – не сдержал колкость темноволосый адепт.

– Так! Разговорчики! Не перебивайте меня, вам потом чуть ли не жить с этим заклинанием. Тем более, что остальные заклинания базируются на призыве. Придав вызываемому ветру форму и направив его, вы получите сотни заклинаний, боевых, защитных, самых разных. Их количество и действенность будут зависеть лишь от вашей фантазии. Принцип вы поймёте, когда на третьем-четвёртом курсах будете изучать «воздушные пули», «воздушные лезвия», «режущий ветер». Так, смолкли все! – адептам пришлось подавить дружные возгласы. Никто не воспринимал растерянного наставника всерьёз. – Ветер наш друг, соратник, помощник. Никогда не забывайте об этом. Вам следует позвать его, позвать, как друга, а не как подчинённого, и он придёт на помощь. Итак, не забудьте поднять руку вверх и призвать ветер.

– Но мы же в помещении, какой тут может быть ветер? – не унимался брюнет.

– Такой. Окна открыты – этого достаточно. Стой мы на улице, никто бы не разобрал, кто что призвал, и не просто ли это дуновение. Так что в зале сподручнее. Возьмите каждый по флажку и вперёд, пробуйте. По флажкам я пойму у кого получилось, а у кого нет.

Адепты бодрым шагом направились к коробке с флажками. Фиама интуитивно зачаровала небесный взор и пересчитала – восемь флажков. Она – девятая, и никак не доберётся до коробки первой. Не было никакого смысла пихаться и драться за флажок, все равно ей не достанется, а если она полезет, то получит – это Фиама знала наверняка.

Дочь ашуры, проснувшаяся сегодня с плохим настроением, так и осталась стоять в стороне. Она посмотрела на адептов, желавших заполучить себе новенький флажок, а не старый и потрёпанный. В голове Фиамы мелькнула картина: адептов в пустыне устроили свалку из-за воды, в подземелье они ругались из-за золота; в пещере, обряженные в шкуры, адепты дрались за кусок мяса. Картинки вызвали улыбку на лице. Фиама представила, как на поле боя, подкреплённые армиями, люди сражались из-за земли. Вечно они дерутся из-за всякой ерунды.

Преподаватель, заметив, что полукровка за флажком не пошла, а стояла и ухмылялась, направился к ней. Он видел, как она взяла в руку одну из белых лент мантии, подняла над головой и стала шептать что-то очень тихо.

Надеюсь, это не заклинание призыва ёкаев, подумал подошедший преподаватель. Стоило ему приблизиться, как он разобрал отдельные слова: «ветер, пожалуйста», «приди, подуй». Улыбнувшись, маг ничего не сказал, а занял позицию в центре зала.

– Не пытайтесь приказывать Ветру, не гоните его. Помните, воздух лёгкий, он любит лёгкость. Лёгкость мыслей, лёгкость характера. Веселье, радость – вот необходимый настрой, когда зовёшь Ветер. Пробуйте, – объяснил всем преподаватель и стал обходить зал, наблюдая за успехами адептов.

Джадан закатил глаза и тряс флажком. Он считал магия Воздуха – это шквалы и взрывы молний, а не флажки и подковки над головой. Селена держала флажок двумя пальцами и брезговала. Лаурус застыл, глядя на открытое окно, Азлир пихнул его, приводя в чувство. Маркус дрожал и растирал себя руками. Наставник не увидел в адептах энтузиазма, даже полукровка перестала шептать, а встала и уставилась на край ленты в руках.

Фиама уговаривала Ветра прилететь к ней, потому что… А вот почему, она не могла придумать и застыла, глядя на ленту. И правда зачем? Чтобы получить плюс в личное дело? Какая-то глупость. Звать Ветра ради собственных амбиций.

Дочь ашуры опустила руку и потрепала кончик ленты. Чем она вообще занималась? Училась в Академии. Она хотела быть ближе к Ветру, а в итоге заперлась в библиотеке. Разве этого она хотела, когда летела на дирижабле за облака? Но как ещё обучались магии? Любая наука требует огромных теоретических знаний, практики, которая начиналась с малого. Хотя бы со флажка в руке. Что она сама представляла, что навыдумывала? Что будет носиться с Ветром наперегонки? Ловить сачком пылинки? Это же бред. Может, она просто хотела свободы? В итоге получила кандалы, оказавшись в запертой тюрьме.

Да и зачем вообще нужна причина? Причины это для нас, для смертных, для людей. Просто приди. Просто так. Потому что воздух свеж. Потому что ветерок потреплет волосы.

– На улице хорошо и свободно, а почему бы не всполошить занавески здесь, в зале? – тихо прошептала Фиама. Вдруг на руку ей попали брызги, а лента заходила ходуном. По волосам прошлась освежающая ладонь, в лицо дохнуло холодом.

– Ветер, – пробубнила ошарашенная Фиама.

От взгляда преподавателя не укрылся успех полукровки. Наставник заметил, как слабый вихрь растрепал волосы и заполоскал флажками в руках двоих ребят. К концу занятия не у всех получилось призвать ветер, либо силы вихря не доставало, чтобы дёрнуть флажок.

Игнорирование, брезгливое отношение, обесценивание стараний действовали на Фиаму угнетающе, как бы она не пыталась отрешиться. Без общения, лишённая редких разговоров с Куратором, Озом и Гилом, дочь ашуры всё больше замыкалась в себе. Шутки Эстариола радовали полукровку, но стоило вернуться в комнату, как мир мерк в глазах, а на плечи наваливалось осознание бренности и ненужности. Фиама могла побыть собой только с молчаливым Ветром, и только при условии, что рядом нет ни души. В остальное время она молчала и терпела.

Фиама не хотела себе в том признаваться, но она смирилась с пренебрежительным отношением к себе, как в своё время привыкла в деревне к ненависти людей и подозрительным взглядам ашур. Что она могла сделать? Сиэль правил бал. Он решал, кому дозволено, а кому нет, и он продолжит угнетать полукровку, потому что она ему воспротивилась. Может стоило поддаться? Всё равно к ней относились, как к мусору, так чего она добилась своим рвением и угрозами отомстить. Никого. Даже не смогла стать лучшей, добиться успехов, как советовал Куратор. Сиэль собрал войско прихвостней и будет вербовать новеньких. В Академии Фиама никогда не найдёт друзей.

Фиама замкнулась в себе, закрепилась на центре, как нельзя лучше. Внутри неё бушевал ураган, а внешне она сохраняла спокойствие. При преподавателях Фиама боялась лишний раз раскрыть рот, отвечала, только если спрашивали и обходила стороной всех и вся. Она не участвовала в жизни Академии, старалась не влипать в истории, чтобы не плодить легенды о Баньши, и представляла собой незаметную тень.

Запершись в плену собственного разума, дочь ашуры с трепетом замечала, как изменилась. В глубине её пряталась затаённая злоба, несказанные проклятия, не нашедшая выхода ненависть. Тьма. Все эти ярые и жгучие эмоции объединялись в Баньши, которой нарекли полукровку в Академии. Эта Баньши только и ждала момента, чтобы вырваться наружу. Она ненавидела всех, она грезила о мести и мечтала убивать. Фиаму пугала Баньши. Но иногда этот злой дух вырывался на свободу, просачивался в резком жесте, в яром взгляде, в колкой фразе, за которые настоящей Фиаме бывало стыдно, за которые она получала наказания, или ответ, на который сама не находилась. Скромная полукровка изо всех сил боролась сама с собой. Но с каждой новой несправедливостью в свою сторону, всё больше хотела сдаться, стать Баньши и порвать обидчиков на куски. Останавливало лишь неимоверное желание доучиться и познать все тайны магии Воздуха.

Скромная дочь ашуры всё чаще оказывалась на вторых ролях, в главенство брала Баньши. Фиама старалась сдерживаться, но зло находило выход в самой непредсказуемой форме, в самый неожиданный момент.

Уставшая и разбитая очередным днём полукровка шла в жилой отсек, где её ждали сотни ступеней отчаяния на пути в комнату. Тяжёлого дня закончился долгими посиделками в библиотеке. Эстариол снова уговаривал Фиаму снять ленту с головы, и если стрижка так плоха, обриться налысо. Когда-нибудь, клялась Фиама самой себе, она сломает раму, а его портрет библиотекаря разорвёт на сотню маленьких клочков. Когда-нибудь, но не сейчас, ещё пригодится для поиска нужных книг.

На встречу Фиаме из-за поворота вышел Сиэль со своей свитой из шести человек. Они обсуждали будущее магов Воздуха.

– Если сильно отличитесь в магии, дорастёте до магистра, или осядете в деревушке архимагом, а можете стать членом Совета Поднебесного Правителя, – вещала адептам Селена, с видом великого наставника.

Теперь понятно кем ты станешь в будущем, подумала Фиама и постаралась вжаться в стену, чтобы ребята её не заметили. Она опасалась, что без посторонних глаз в коридоре, адепты могли сотворить с ней нечто страшное, и выслушивать их оскорбления после тяжёлого дня не хотелось.

– Все члены совета – маги Воздуха? – спросил темноволосый адепт.

Интересно Варея дорастёт? Вспомнилась Фиаме наставница.

– А кто ещё? Маги в Совете представляют интересы всей страны, – ответил его товарищ.

Хэ. В чём-то он прав. Поэтому другие расы притесняют, ведь у них нет голоса. Фиама знала, что во многом ашурам отказывали и частенько сажали их в тюрьму ни за что.

– Да, это одна из ступеней, – подтвердила Селена.

– А следующая?

Свергнуть Поднебесного Правителя? Фиама пошутила и сама же мысленно посмеялась.

– Обычно члены совета – это последняя ступень. Но самый сильный маг становится деканом Академии магии Воздуха, – пояснила Селена.

– Самый сильный маг Воздуха – Поднебесный Правитель, – констатировал парень из команды Азлира.

– Теоретически, – встрял зубрила-Маркус. – Поднебесный Правитель хороший политик, стратег. Он умён, умудрён опытом, ответственен, наделён властью. Власть накладывает свои обязательства, потому Правитель должен быть в большей степени прекрасным и сильным политиком, уметь вести за собой народ, а не быть могучим магом. К тому же Правителя определяет Венец Времён. Ветер через Венец видит все глубинные, сокрытые, истинные качества мага и делает выбор. Но сильный и могущественный маг, искушённый в знаниях становится деканом Академии.

Фиама кивала головой, соглашаясь, как вдруг ботинок её скрипнул по полу, и все дружно повернули головы на звук. Вряд ли дочь ашуры прошла незамеченной мимо шестерых адептов, обученных небесному взору. Но она пыталась, а потому сжалась, когда Джадан угрожающе посмеялся.

– Хэ, мусор. Хэй, кто насорил в коридоре? – пробасил он.

– Слышала, Баньши, – ухмыльнулся Маркус. – Сколь ни старайся, только самый сильный маг может стать деканом. Тебе, с твоей выдающейся волшебной стрелой никогда не достичь даже звания магистра. Сиэль станет следующим деканом Академии магии Воздуха, – гордо заявил блондин, повернувшись к товарищу. Друзья поддержали его слова, кивали, улыбались и соглашались.

Фиаме стало противно от слов этой сиэльской шестёрки. Всё что они могли превозносить главного ублюдка Академии и лебезить перед ним, словно он хоть на один пункт лучше всех, потому только что родился сыном Декана. Яд вскипел в душе, тьма поднялась, ненависть загорелась, ехидство растянуло губы в улыбке, а сарказм полился изо рта Баньши.

– Но твой отец пока ещё жив. Или ты собрался убить его, чтобы занять место декана, Сиэль? – Глаза дочери ашуры распахнулись и прожигали взглядом сына Декана. Приторная улыбка померкла на его лице, она ошарашенно смотрел на полукровку и непонимающе хлопал глазами. Селена опешила с похвалой Маркусу, она тоже не нашлась. Джадан хрустнул костяшками.

– Умолкни, отребье. Сиэль подождёт, пока Декан не умрёт, – заявил Маркус. На что Баньши многозначительно вскинула брови. Молчание озадачило блондина и тогда он осознал, как двусмысленно прозвучали его слова.

– Вы кого слушаете?! Чистое небо, – всплеснула руками Селена. – Маркус имел в виду, когда Декан освободит должность, тогда, – подняла изящный палец она. – Тогда же, – девушка развернулась к полукровке и брезгливо отмахнулась, и, не скрывая сарказма, закончила, – он и о тебе позаботится.

В душе смеясь, Баньши с самым серьёзным видом продолжила, а Фиама внутри схватилась за голову, чтобы не слышать и не видеть:

– Сиэль, это так благородно с твоей стороны. Ты ведь считал меня другом и хотел «воспитать», – напомнила полукровка. Она стояла в тени ниши, а её глаза слегка светились, внушая трепет адептам. – Ты заботишься обо мне, даже готов убить родного отца за должность декана Академии, чтобы защищать и оберегать меня. – Баньши отплатила Сиэлю его же монетой, притворилась милой и доброжелательной, а говорила так сладко, что сын Декана едва слюной не подавился.

– Да, я даже знаю, как именно с тобой поступить, моя дорогая, – быстро собравшись, ответил Сиэль и криво ухмылялся. – Посажу тебя в башню, чтобы ты не пострадала, и не навредила другим. Будешь сидеть там, пока не истлеет твой скелет.

– В Башне Поднебесного Правителя? – сладко осведомилась Баньши.

– Там тебе не подойдёт, ты же у нас такая мрачная. А вот Товер Пост придётся как раз по вкусу, всё как ты любишь, – расплылся в улыбке Сиэль. Джадан посмеялся: «о да, местечко как раз для неё».

Фиама вспомнила, как скребла крышку ящика, в котором её закопали. Баньши и ненависть померкли под давлением страха. Волна мурашек пробежала по спине.

– Но как же тогда… – она робко попыталась вставить новый аргумент в споре, но не нашлась. Баньши смогла бы ответить достойно, а Фиама боялась адептов, боялась Сиэля, хоть и ненавидела свой страх, себя, его, всех людей.

– Как ты вообще смеешь свой рот раскрывать? – перебил её Маркус своим истеричным голосом. – Выродок ашурский. Не смей пререкаться с Сиэлем! Ты того не достойна.

Полукровка напряглась и сжалась. Адепты встали напротив неё полукругом, не оставляя места для манёвра, и сбежать Фиама не могла.

– Вечно ты вылезаешь откуда-то, напрашиваешься на грубость. Ты – ничтожество! Зарубил уже себе на носу. Тебе здесь не рады, и не надо лезть не в своё дело. И головы своей бритой поднимать не смей, – Маркус протянул руку и надавил на затылок полукровки, вынуждая её опустить голову. – Что ты нос свой вечно задираешь, так и напрашиваешься, чтобы тебя снасильничали! – плевался блондин. Лицо его от напряжения слегка покраснело.

Он надавил на руку сильнее, вынудив дочь ашуры поклониться, но рука соскользнула с ленты, тогда Маркус отступил, но его место занял Джадан. Фиама выпрямилась и упёрлось в огромного парня, что навис над ней.

– Вот именно! – ляпнул Джадан, схватил полукровку за руки и вдавил в стену, коленом прижал одну её ногу, и наступил на вторую, пресекая любые поползновения.

Фиама выпучила на парня глаза, полные дикого страха. Её зажали. Прижали к стене. Загнали в угол. Как такое вышло? Что будет теперь?

– Не трогай меня, – испуганно шепнула дочь ашуры. Джадан посмеялся и сильнее сдавил руки.

Фиама замерла, внутри у неё всё сжалось, она до ужаса боялась огромных мужчин, нависающих над ней. Руки и ноги одеревенели, горло свело, полукровка хотела вырваться, хотела закричать, но не могла. Ей оставалось только дикими глазами смотреть на Джадана. Что? Что он хочет? Как сказал блондин? Снасильничать? Она ждала, когда её снасильничают?

Глаза полукровки полезли на лоб. В ней же дар суккуба!

– Не касайся меня! – пискнула Фиама, борясь со сдавленным горлом, из которого не желал идти звук.

– Хватит скулить, дрянь! Ты своё сейчас получишь! – злобно выплюнул Джадан. Двое ребят из команды Азлира подзадоривали его и негромко улюлюкали.

– Не касайся меня! Не трогай! Не касайся! Меня! – заорала Фиама, голос прорезался.

Джадан перехватил её руки, зажав их в одной своей, и поднял над головой полукровки. Второй рукой он скомкал передний край лент мага и затолкал их в рот орущей и попытавшейся брыкаться дочери ашуры.

Фиама хрипела, давилась лентой, пытаясь кричать: Не трогайте меня! Не трогайте! Рука Джадана опустилась на талию и ниже.

– Гляньте у неё бриджи на завязках, – юноша засмеялся и потянул за край. Верёвка, заменяющая ремень, поддалась, бриджи сползли до лодыжек.

Маркус молчал, стоя рядом и наблюдая, как рука Джадана впивается в запястье мерзкой ашуры. Полукровка пыталась что-то кричать с набитой в рот лентой. Кажется, продолжала вопить «не трогайте меня». Просто нелепо! Что она возомнила о себе! Никто не смел так разговаривать с уважаемым Сиэлем. Конечно, Маркус имел в виду другого рода насилие, но оговорился. Да и какая разница. Если Джадан готов заняться грязным делом – пусть. Может, после такого урока, это ашурское отродье уберётся восвояси?

Джадан второй рукой шарил по бёдрам Фиамы и мерзко ухмылялся ей в ухо. Полукровка продолжала сопротивляться и пытаться кричать, но всё тщетно. Стоило дёрнуть ногой, как адепт переносил на свою вес. Пальцы прожигала ноющая боль. Почему? Ну почему именно сейчас не могла в ней проснуться Баньши? Почему Фиаму оставила собственная злость? Она сейчас так напугана. Что делать? Помогите, в панике думала дочь ашуры. Хоть кто-нибудь, помогите.

Сиэль хотел вмешаться. В конце концов, это мерзко насиловать кого-то прямо в коридоре. Это ведь не этично! Но что он сделает? У него же репутация. Если он скажет Джадану остановиться, что о нём подумают остальные. Да и какого чёрта? Почему он вообще хотел помочь этой мерзкой отщепенке? Почему он думал об этом?

– Хватит уже вопить! – брезгливо бросила Селена. – Получишь по заслугам, а то возомнила себя на самообороне самой сильной.

Сиэль взглянул на неё, но девушка со скучающим видом отбросила волосы с лица и как ни в чём не бывало изучала ноготочки. Что за? Разве так должна вести себя девушка? Селена, как ты можешь?! Что если бы тебя так держали? Ты бы вопила, как резанная.

Юноша посмотрел на Баньши и вдруг их глаза встретились. Не смотри на меня так! Чёрт бы тебя побрал! Ты сама виновата! Это твоя вина! Не смотри на меня! Это жизнь! Так заведено, так принято! Ты должна стать частью этого мира, моего мира. Ты должна подчиняться мне!

Фиама вопила через повязку: «Отпустите. Не трогайте меня». Но вряд ли адепты понимали её. Она дёргалась всем телом, когда Джадан трогал и гладил её кожу. По талии и вниз к бёдрам. Мерзкая его рука, шарила по телу. Шорты соскользнули, все видели нижнее бельё полукровки. Как? Почему?

Помогите! В мыслях кричала Фиама и посмотрела за спину Джадана. Там стояла толпа адептов, и хоть бы кто-нибудь пошевелился. Всем было наплевать на мучения полукровки. Ребята с жадностью смотрели, а Селена скучала в стороне. Звери! Вы настоящие звери! Где же ваша человечность? Селена, ты же тоже девушка! Как же так? Помогите.

Сиэль смотрел прямо в глаза полукровки. Помоги мне. Ублюдок! Это ты! Это всё из-за тебя! За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала?

Джадан потянулся к трусикам Фиама. Она не выдержала такого надругательства над собой и заорала изо всех сил.

Но ничего не случилось.

Только в сказиках что-то случалось, стоило герою перейти черту. Какая-нибудь вспышка или внезапно открывшаяся сила. Молнии не грянули с небес, даже ветерок не подул. Ничего.

Джадан ударил полукровку в живот, от чего та согнулась пополам. Он давил на неё сверху, пока она не села на пол. Тогда парень принялся раздвигать ей ноги, помогая себе одной рукой.

Дочь ашуры была так напугана, что не могла даже плакать. Слёзы стояли где-то в глазах, но не лились. Она обречена!

Хватка Джадана ослабла, он медленно сполз на пол, опустив голову между коленей полукровки. Фиама опустила руки и отползла в сторону. Адепты молча уставились на разлёгшегося на полу товарища, даже Селена отвлеклась от любования своих ногтей и выгнула бровь.

Фиама тяжело дышала, глядя то на неудавшегося насильника у ног, то на адептов, то на свои ноги. Ребята застыли не понимая, что произошло. Почему Джадан тихо сполз на пол, а Баньши сидела как ни в чём не бывало.

Не дожидаясь пока адепты придут в себя, Фиама схватила одной рукой спущенные шорты, второй сгребла книгу со своими заданиями и опрометью кинулась в комнату.

Только не плакать. Только не плакать! Никто не должен видеть слёз. Не плачь! Держись! Фиаманари! Пожалуйста! Только не плачь.

Прибежав в свою комнату, она заперла дверь на два замочка и прислонилась к ней. Руки дрожали, ноги тряслись, губы тоже, живот сводила судорога. Фиаму затошнило от мыслей, что её могли изнасиловать. Вот так просто. В коридоре. Её могли…

– Только не плакать… – прошептала Фиама. Она повернулась и ткнулась носом в холодную стену. Из распахнутых от ужаса глаз катились слёзы. Её чуть не изнасиловали в коридоре и всем было наплевать!

Дочь ашуры сползла на пол и разрыдалась. Ей не хватало воздуха на вдох, она задыхалась и ревела.

За что? Почему? Проносились в голове мысли, а из глаз градом катились слёзы.

Утром совсем не хотелось идти в столовую, никуда не хотелось. Куда бы Фиама ни пошла, там будут люди, будут мужчины. Зимой в библиотеке, Гил тоже наклонялся к полукровке. Это было страшно, но он не лапал её.

Дочь ашуры пошла в душ. Она никак не могла отмыться. Вчера вечером, после происшествия в коридоре и рыданий в комнате, она помылась вся, как следует, использовала половину оставшегося экстракта, а потом сполоснулась ещё раз перед тем как лечь спать. Ей всё казалось будто она грязная, словно тёмная энергия Джадана всё ещё оставалась в ней. Хотелось смыть с себя эту людскую мерзость. Хотелось содрать кожу и подождать пока не отрастёт новая, чистая.

К сожалению, Фиама не могла себе позволить разбрасываться кожей. Придётся мыться и ходить с человеческой грязью на теле и в душе. Дочь ашуры корила себя за слабость. Она так испугалась в тот момент, что даже не могла пошевелиться, не смогла дать отпор. И что в итоге её спасло – способность вытягивать из людей жизненную энергию, как суккуб. Способность, доставшаяся от ашур, которую Фиама считала проклятием. Отличие лишь в том, что суккуб делал это приятно и для жертвы, и для себя, а дочь ашуры чувствовала лишь грязь, засевшую глубоко внутри. Мерзкие, похотливые мысли того парня, желание навредить, желание утолить свои потребности.

Фиама покрутила головой. Нужно выкинуть эти мысли. Гадость! И что теперь с ним? Что с Джаданом? Он очнулся или как Коуди больше никогда… Фиама испугалась.

Она ведь кричала, не трогайте. Что теперь будет? Расскажут ли адепты о случившемся? Они всё переврут так, что полукровка сама окажется во всём виноватой. Фиама боялась даже представить, что мог соврать Сиэль.

Нехотя она направилась в столовую.

Джадан сидел за столом вместе с командой. Он выглядел бледным и уставшим, ковырял еду в тарелке, смотря сквозь неё. Он казался опустошенным.