Баньши Ветра
– Цвет глаз влияет на стихии, к которым предрасположен человек?
– Хороший вопрос. Да, не так сильно, как мог бы, но влияет. Замечу также, что если родители представители народов Земья и Муарака, маги Воды и Воздуха у них не родятся. Бабушки и дедушки здесь играют весьма незначительную роль. Однако, в цвете глаз всё же заключена информация о стихиях. Обычно карий и жёлтый глаза говорят о предрасположенности к стихиям земли и огня. Карий и зелёный – к стихиям земли и воды. Спектр цветов отличается чаще всего на одну, реже две тональности. Красный и коричневый глаза могут означать магию Огня и Земли, а сиреневый и красный – магию Огня и Воздуха. Другое дело, когда стихии противоположны, а бывают и такие соединения. Тогда спектр цветов тоже довольно разбросан. К примеру, красный и синий, весьма контрастное сочетание, говорят о предрасположенности к противоположным стихиям огня и воды.
Людям с такой предрасположенностью особенно тяжело жить в обществе. Внутри них происходит вечная борьба противоположностей, не каждый человек в состоянии выдержать такое. Поэтому люди с полярным сочетанием почти всегда сходят с ума и не доживают до среднего возраста, – Ингела сделала небольшую паузу, снова заметив поднятую руку.
– А в сочетании зелёный и голубой, какие стихии? – не выдержала Фиама, любопытство распирало её.
– Скорее всего, вода и воздух, но возможно и земля с водой.
– Может ли быть сочетание глаз разных цветов, но без магического дара вовсе? – спросил парень из второй команды, их имён дочь ашуры не могла запомнить.
– Нет. Дар есть всегда, но бывает крайне мал и незначителен. Как и у разных людей, у кого-то магический дар силён, и такой человек становится магом, если предрасположен к стихии, или волшебником, если подобной предрасположенности нет. У кого-то магический дар мал, такие люди либо не используют его вовсе, либо врачуют, предсказывают, гадают. Не все ведьмы – шарлатанки, у ведьм своя магия, и они черпают её и усиливают своими методами.
Лекция ушла в сторону профессий людей с магическим даром, но Фиама уже не слушала, благо она читала материал в книге «Люди с даром. Классификация. Достоинства и недостатки».
Полукровка задумалась о библиотекаре, ведь у него разные глаза. Есть ли у него магический дар и почему именно его она видела в раме?
Вернувшись к теме лекции, Фиама поняла, что не много пропустила.
– У волшебников сила созидания, они черпают её из мира, но им, как и чародеям, с их силой разрушения, необходимы накопители энергии, служащие её проводником, такие как волшебные палочки или посохи. Без них сила рассеянна, но совсем не значит, что потеряв палочку или посох, волшебник и чародей не смогут использовать магию. Смогут. Все магические предметы являются приёмниками и передатчиками, а в большинстве случаев накопителями, – продолжала наставница Сцы.
– Нам тоже нужны накопители? – раздался вопрос из аудитории.
– Да, когда мы закончим обучение, нам дадут посохи? – поддержал другой адепт первого.
– Закончите сперва. Тогда и посмотрим, – уклончиво ответила преподаватель.
Рано говорить и даже думать об окончании Академии, особенно маленькой полукровке Фиаме, которую могли исключить за косой взгляд, но когда адепты всё же пытались добиться от преподавателей хотя намёка о заключительном испытании магов Воздуха, те сохраняли всё в тайне, отмалчиваясь.
Случайно подслушав разговор Сиэля с друзьями, Фиама поняла, что даже сын Декана ничего не знал о заключительном испытании.
Полукровка снова пропустила часть лекции, задумавшись о своём. О накопителях и чародеях дочь ашуры тоже успела прочитать в двухтомнике «Магия, как она есть. Направления и способы применения», где классифицировали всех людей, наделённых даром, а также способы и средства его проявления. В книге говорилось, что стихийным магам не требовались предметы-усилители и накопители, но среди адептов второго курса ходил слух о выдаче посоха по окончании Академии. Фиама не зацикливалась на этом, когда доучиться – тогда и узнает, а пока ей некогда тревожиться о далёком будущем.
* * *
После звонкого стука в дверь раздался мужской голос «Войдите». Сиэль отворил створку больших деревянных дверей, украшенных витиеватой резьбой. Прикрыв дверь, юноша медленно, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не отвлекать отца за письменным столом, прошёл вглубь кабинета и сел.
– Не надо приходить сюда по пустякам. Я очень занят. Что тебе нужно? – не глядя на сына, Декан знал, кто перед ним сидел. Архимага завалили всевозможными отчётами и жалобами, он не мог найти времени посетить Ингелу. Что его по-настоящему интересовало, так это опыты с кровью полукровки, пригодна ли она для создания гомункула или химеры.
– Отец. Я только хотел сказать, я лучший среди первокурсников. Преподаватель основ магии энергии рекомендует перевести меня на третий курс. Это большая отв… – юноша не успел договорить.
– Она рекомендует? От чего же она сама не пришла? – одновременно перечитывая свитки, спросил Декан.
– Я говорил ей, но… – Сиэля снова перебили.
– Я сам буду решать, с кем тебе учиться и когда, – холодно ответил архимаг.
– Да, отец. Я знал, что ты это скажешь. – Юноша склонил голову. Спорить с отцом бесполезно. Но он даже не скажет «хорошо» на немалые успехи сына. От этого Сиэлю стало горько, он надеялся, что поступив в Академию наконец удостоится внимания отца, но всё напрасно.
– Это всё? – бросил Декан.
– Я только хотел сказать, что справляюсь с поставленной задачей, – тихо и как-то вяло промямлил Сиэль.
– Да, да, да, – отмахнулся Натан, а затем переспросил, – что за задача?
– Эм. Обучение в Академии… – неуверенно ответил юноша.
– И ты справляешься с этим? – неприкрытый сарказм звучал в голосе архимага и наконец оторвался от бумаг.
– Да! – гордо ответил Сиэль.
– Ты должен не просто справляться. Ты должен быть на высоте! Ты должен превзойти всех. Простых стараний мне мало. – Декан ударил по столу кулаком в подтверждение своих слов. Сиэль подскочил на стуле от неожиданности.
– Да, отец. Так и будет, – пристыжено отозвался он.
– Легко быть сильным, когда все тебе поддакивают, – ядовито промолвил Натан. – Ты мой сын, что тебе могут сделать преподаватели? Вон на ашуру посмотри. Знаешь почему она всё ещё здесь? – глаза Декана зловеще сузились.
– Не могу знать, отец, – потупившись и сжав кулаки, отвечал Сиэль.
– Она надрывается изо всех сил, потому что знает, чуть скатится и полетит отсюда! – грозно заявил архимаг, отбрасывая очередную жалобу.
– У нас разная судьба, – попытался оправдать себя юноша.
– Возможно. Но я что-то не вижу таких стараний с твоей стороны. Ты только и делаешь, что развлекаешься с друзьями, пока ушастая пигалица сидит в библиотеке. Какие у тебя планы на лето? – спросил Натан своего сына. Сиэль сильнее сжал кулаки.
– Семья Маркуса приглашает всех в свой дом в Искре, – тихо произнёс юноша.
– Жаль, что не Себат, – огрызнулся архимаг. – Он бы вас построил.
– Пожалуйста, отец. Мне бы не хотелось подводить друзей. Мы будем заниматься, я тебе обещаю. У Кила большая библиотека, – взмолился Сиэль. Оставаться в Академии, когда все его друзья будут веселиться летом внизу, выше его сил. Чем он мог заняться здесь? Тонуть в пыли библиотеки, рядом с убогой грязнокровкой. Он итак всё детство провёл словно беспризорник при живом отце. Родители Гилберта относились к мальчику теплее и всегда рады были видеть его в своём доме. Жаль, что пути друзей разошлись и у Гила дар пробудился на год раньше.
– Проведёшь там пару недель, а после отправишься в Башни! Постарайся подружиться с юным Правителем, он не на много младше тебя. Потакай любой его прихоти! Этот сопляк – залог твоего будущего! Иди, и покажи всё на что способен! – рявкнул напоследок Натан, отправляя сына. – Лучше бы дочь была, – буркнул архимаг себе под нос. Девчонку он бы смог сосватать Поднебесному, у неё было бы больше шансов втереться в доверие к парню.
– Да. – Сиэль вышел из кабинета, также аккуратно прикрыв за собой дверь. Он опустил голову и порадовался, что друзья не видели его таким разбитым. Снова его использовали для приобретения связей. Да, Сиэль, к сожалению, не девушка, он не мог стать супругой Поднебесного, а только другом, если получиться. Сын Декана слышал, что Аарон наивный, добрый, благородный. Значит поладить будет просто, но удовольствия дружба с Правителем Сиэлю не принесёт. Отец снова будет недоволен, он всегда недоволен. Что Сиэль делал не так? В нём есть дар. Он учился магии. Так почему же опять со стороны отца только недовольство? Когда же он услышит слова признания?
И как отец мог сравнивать его, Сиэля, своего сына с этой убогой простушкой?! Нечестно! Она старается… Он тоже старается! Он ведь старается…
Лето
Перед тем, как отпустить адептов на заслуженный отдых, преподаватели вновь устроили проверки знаний и умений. Справившись с зимним завалом заданий и устных ответов, Фиама надеялась благодаря небесному взору разделаться теперь проще и быстрее, но не тут-то было. Дочь ашуры слишком поздно поняла, что её свободный от индивидуальной способности час занят, а потому не успевала готовить ответы. Она снова засиживалась в комнате допоздна, мало ела и превращалась в скелет. В редкие свободные минутки Фиама учила теорию, в остальные крохи времени практиковала заклинания. С ответами у доски помогал хорошо изученный приём с небесным взором. На этот раз дочь ашуры активно использовала ускорение и лёгкую поступь. Они позволяли Фиаме быстрее передвигаться между этажами. Благодаря ним полукровка освобождала себе драгоценные минуты для повторения. Ко всему прочему дочь ашуры пыталась скомбинировать заклинание с изученной на физической подготовке лёгкой поступью, чтобы передвигаться ещё быстрее. Получалось плохо. Лёгкую поступь изучали чтобы преодолевать большие расстояния открытой местности: леса, поля, горы – но не лестницы и коридоры.
Фиама помнила, как поздней осенью адепты наматывали круги вокруг здания Академии и по всем близлежащим островам. Лёгкая поступь полукровке нравилась, она позволяла развивать огромную скорость, рассчитывая на собственные ноги, а не только на магию. В Академии умение было бесполезно, Фиама надеялась, что на земле найдёт ему применение. Полукровка пыталась использовать его в башнях, но перескакивая через пять ступенек лестницы, навернулась и кубарем покатилась вниз. Обошлось без переломов и свидетелей позора.
Главное ускорение у Фиамы получалось! С волшебной стрелой дела обстояли гораздо хуже. Несмотря на отстранение от практики заклинания полукровка должна была на последнем занятии продемонстрировать свои успехи, чтобы получить отметку в личном деле и разрешение вышить соответствующий узор на лентах.
Единственный раз у Фиамы вышло подобие волшебной стрелы, и та была тёмная и пугающая, а зачаровалась только благодаря злобе и ненависти к Сиэлю. Преподаватель даже не смотрела на попытки полукровки. Она махнула рукой с брезгливым видом и оценивала остальных. Что означал её жест, Фиама не знала.
– Осторожно, вдруг это ментальная стрела, разрушающая дух, а не тело. Она же Баньши как никак, – продолжали подшучивать и высмеивать Фиаму сокурсники.
Дочь ашуры поникла, она не заметила, как преподаватель прислушалась к словам ребят и кивнула своим мыслям. Она рассудила, что в издевательствах могла быть доля правды, а потому зачла полукровке её тонкую, полупрозрачную змейку. Наставница махала рукой некоторым адептам, отпуская их, других же, в том числе Сиэля и Джадана, хвалила за превосходную магию.
Преподаватели оценивали достижения адептов, но в личном деле ставили пометки об успеваемости по тем или иным заклинаниям и направлениям. Когда адепт не мог справиться с заклинанием, ему давали несколько недель на повторное изучение. Людям давали срок, полукровку повторно обучать никто не стремился. Если адепт не справлялся с заклинанием после повторного изучения, ему ставили пропуск в личное дело. Он мог продолжить практиковаться самостоятельно, в присутствии Куратора, но если пропусков в личном деле набиралось много, адепта исключали.
Пока Фиаме это не грозило. Волшебную стрелу она зачаровать могла, слабо, криво, мимо цели, но заклинание получалось, а значит в личном деле стояла отметка. Только вышить узор на своих лентах полукровка не могла – их вышивали только после полного освоения заклинания.
Летние экзамены оказались во многом сложнее зимних. Не всегда Фиаму выручали небесный взор, минутки, сэкономленные ускорением, и масса прочитанных книг. Не считая волшебной стрелы, дочь ашуры справлялась и получала заслуженные отметки в личное дело.
Иногда, когда небесный взор был бесполезен, и Фиама не могла ответить на дополнительный вопрос, она сильно нервничала и ловила себя на том, что ощущает чужие эмоции. В такие моменты она пугалась ещё сильнее. Дочь ашуры боялась повторения прошлого взрыва, тем более во время экзаменов. От неё шарахались все, даже преподаватели с опаской относились к Баньши, остерегаясь, что та в любую минуту могла потерять контроль над эмпатией.
Стоило Фиаме почувствовать чужой голод в столовой, как она обратилась к Варее за помощью. Эмпат восприняла новость со всей серьезностью, на которую способна и перешла к основательным тренировкам. Дочь ашуры попрощалась с летним отдыхом. Каникулы ещё не начались, а Варея составляла план усиленного центрования в каждую свободную минутку.
Последние экзамены приходилось сочетать с непрерывными занятиями эмпатией.
– Но почему я снова чувствую чужие эмоции? – допытывалась Фиама.
– Я не уверена… скажи, ты уже считаешь циклы? – замявшись, спросила Варея. Фиама не поняла вопроса. – Эм… ты уже девушка? Твой организм подаёт признаки взросления раз в оборот Персефоны?
– Вы об этом, – потупилась полукровка. – Да, – выдохнула она. С матерью Фиама могла обсуждать эти вещи, с сёстрами тоже, но с незнакомой женщиной, пусть и подругой, стеснялась.
– Тогда всё сходится. Амулет Роуг теряет силу, а точнее его основа. Эрви говорил, что за основу взяли каплю твоей крови, – объясняла Варея.
– Вы намекаете, что та кровь из меня вышла? – состроила рожицу Фиама. – Я не совсем понимаю.
– Не вышла, а изменилась, – подняла палец маг.
– Разве кровь может меняться? – опешила дочь ашуры.
– Конечно, – отмахнулась Варея. – Многие не верят теории Кристофа, но у женщин кровь меняется с каждым циклом. Конечно, это происходит не на уровне родословной, но старая кровь уходит, а на её замену формируется новая, более насыщенная магией, свежая. Сколько циклов прошло с тех пор, как тебе дали амулет?
– Два или три… – попыталась припомнить Фиама.
– Сила крови слабеет, – кивала Варея своим мыслям. – Сейчас твой организм перестраивается, кровь наполняется магией, ты учишься и растёшь. Дар внутри тебя крепнет и пропитывает кровь. Старая кровь не так глубоко напитана даром, потому не в силах подавить новую. Именно поэтому ты должна напрячься изо всех своих сил и научиться в первую очередь блокировать дар сама, без помощи амулета. Амулет, к сожалению, скоро станет бесполезен, – сочувственно произнесла Варея и положила руку полукровке на плечо. – Его действие слабеет и слабеет очень быстро.
– Как же истории, про ведьм, шаманов, использующих в своих ритуалах кровь и волосы. Они хранят её десятилетиями, а проклятия их действуют поколениями, – взбунтовалась Фиама. Она не хотела повторения припадка в столовой, но боялась, что не сумеет быстро научиться подавлять дар, ведь до сих пор с центрованием дела обстояли скверно.
– Нашла, что сравнить. Ведьмы и шаманы, а также некоторые артефакты поиска на крови привязаны к родословной, а не к дару. Это разные вещи. Не дай Ветер тебе схлопотать проклятие по крови. С ним потом придётся веками мучиться, и твоим детям и внукам и правнукам. А сила Хаоса накладывает проклятие на душу – это ещё страшнее, – посулила Варея. – Кто стал Хаоса слугой, тот никогда не очистится. Но сейчас не об этом. Времени мало, нужно заняться делом.
С началом усиленных тренировок Фиама за неделю продвинулась в центровании и перешла к закреплению.
Когда закончился второй семестр всё свободное время полукровки поглотила эмпатия, Фиама занималась утром, днём и вечером и вскоре приблизилась к концентрации на своём центре. Варея любила проводить занятия на дальнем островке, а её методы были весьма сомнительны. Наставница улавливала момент, когда её ученица погружалась в себя достаточно глубоко, и начинала беспардонно ощупывать её, трогать, гладить, даже щипать.
На очередном послеобеденном занятии, Варея повалила полукровку на траву и всем телом прижала к земле. Фиама знала, что это часть тренировки и не открывала глаз, она концентрировалась на своём центре и абстрагировалась от мира вокруг.
Варея с шаловливой улыбкой уселась на дочь ашуры верхом и стала гладить её бёдра. Фиама по-прежнему концентрировалась на центре, на мыслях о доме, матери и сёстрах, на походах в лес за грибами, прогулками близ Сейтан Хейма. Варея хмыкнула и продолжила шарить руками по телу полукровки. Маг повела руки выше, сжимая и надавливая на юную плоть адепта. Дочь ашуры не дрогнула, но мысли её стали путаться, вместо дома, она представляла деревню и людей, собиравших хворост, чтобы сжечь маленькую полукровку.
Ухмыльнувшись, Варея предприняла решительные действия и повела руки дальше. Достигнув небольшой груди адепта, маг медленно сжала её в руках. Фиама дрогнула и стиснула челюсть, лицо её напряглось, брови сошлись на переносице, глаза полукровка не открыла, но наставница знала, что концентрация спала. Трудно терпеть надругательства над собственным телом, но иного метода тренировки Варея не признавала. Маг помнила, как её учила старая карга, она не лапала, она хлестала прутом в самый неожиданный момент. Варея ненавидела ту каргу, и поклялась никогда никого не учить таким способом, ведь был другой. Отвлекать от центрования можно ласками, а не насилием.
Действенным методом определения хорошего закрепления на центре был физический контакт, неожиданный для концентрирующегося человека. Тренировки повторялись каждый день по многу раз, Варея понимала, что Фиама ожидала от неё прикосновений, и потому придумывала новые способы отвлечь полукровку.
Дочь ашуры дрогнула, значит концентрация ослабла. Варея нахмурилась, её ученица не хотела сдаваться, а притворялась, что всё ещё зацентрована. Тогда маг использовала запрещённый приём и приставила руки к горлу полукровки.
Фиама распахнула глаза, вцепилась в руки Вареи и хотела уже заорать, но наставница отпустила её. Дочь ашуры хотела встать, но взгляд её скользнул за спину мага, и полукровка увидела Оза, стоявшего раскрыв рот на мосту, соединяющем два острова.
Варея качала головой и наставительно говорила:
– Всё ещё плохо! Хватит притворяться! Если ты слетела, но не симулируй. Так ты никогда ничему не научишься. Лежишь тут как бревно.
Фиама кивнула в сторону адепта. Варея обернулась и тоже его увидела.
– Молодой человек, вы что, подглядываете? – с издевкой в голосе спросила наставница. – Видишь, – Варея повернулась к Фиаме и, надув губы, обиженно вымолвила, – никак нас не оставят наедине.
– Э-э-э.… нет, я не… Вы не то подумали… Я ничего не видел, – оправдывался Оз, махая руками.
– Наставница, он всё видел, – подхватила Баньши и с подозрением уставилась на рыжего парня. Она хотела поучаствовать в розыгрыше, но её вид внушал адепту страх.
– Что же нам теперь делать? – не слезая с полукровки, задумчиво проговорила Варея и выгнула бровь.
– Он – свидетель. От свидетелей нужно избавляться. Убьём его, – Фиама поддерживала репутацию Баньши. Устав от бесконечных концентраций на центре, дочери ашуры хотелось развлечься.
– Ну, это так жестоко, – пролепетала наставница, детским голоском, а затем задушевно добавила, – но он видел нашу запретную любовь.
Варея встала, как бы соглашаясь с предложением убрать свидетеля. Поднялась и Фиама. Изобразив из себя воскресшего мертвеца, роняя голову, как будто шея местами прогнила, тяжёлой походкой, дочь ашуры направилась к парню.
– Иди сюда, Оз, – замогильным голосом проговорила Баньши.
От вида полукровки даже Вареи стало не по себе. Оз же побледнел, позеленел, потом посинел и, наконец, посерел, ожидая конца своей цветущей юности. Он хотел что-то сказать, оправдаться, но слова попросту застряли у него в горле.
Баньши притормозила, давая Озу шанс сбежать. Ему хватило секунды. Мост взвился волной, а юноши и след простыл.
Фиама согнулась пополам от смеха. Варея, глядя на свою ученицу, тоже похихикала. Эмпат впервые видела, чтобы девочка так искренне смеялась. Она совершенно не похожа на демона мести, пришедшего захватить мир, как твердили легенды Академии. Сейчас перед магом стояла обычная девочка-подросток, обернувшая жуткую репутацию себе на пользу.
– Зря ты так жестоко с ним, – отсмеявшись, поучала наставница.
– Это, между прочим, из тех сказиков, что вы мне дали почитать. Да и зато он ничего не стал спрашивать, – парировала Фиама. Пару дней назад маг тайком вручила полукровке несколько небольших книжечек и наказала почитать. Дочь ашуры подумала, что там теоретическая база эмпатии, но оказалось под хмурыми тёмными обложками спрятались интересные истории в картинках – сказики. Варея отличалась от всех наставников Академии, она оставалась весёлой, жизнерадостной и доброй и старалась научить этому свою ученицу.
– Это верно, – согласилась Варея. – Но возможно, он хотел познакомиться с тобой? – ты ведь у нас тёмная звездочка Академии.
– Ага, главная героиня местных легенд, – состроила недовольную рожу дочь ашуры.
– Какая тебе разница? Ты на устах у всей Академии, это ли не повод. Он пришёл, и пришёл смотреть на тебя! Я считаю, стоит познакомиться, – советовала Варея.
– Я его итак знаю, это Оз, второкурсник. Мы с ним раньше спарринговали, а потом он стал меня избегать, – Фиама потупилась и нахмурилась. – Я же всемогущая ашура, ужасный дух мести, вернувшаяся из мира Духов, Баньши, – сухим тоном добавила она.
– Тем более, ты его знаешь. Спарринговали, это звучит так прелестно, – Варея положила ладони на щёки и мечтательно посмотрела в небо. – Построй ему глазки. Закадри себе паренька. Видела какой он миленький? Высокий, загорелый, глаза яркие, волосы – огонь. Просто прелесть.
– Фу-у-у! Зачем это? Вы что? – Фиама захлебнулась возмущением. – И спарринговать – значит драться в паре!
– Да знаю я, что значит спарринговать, училась, поди, в Академии, – спустилась на землю Варея. – Разве тебе не хочется пообниматься с мальчиком, поцеловаться? Тебе уже четырнадцать лет, – продолжала описывать плюсы своего предложения наставница.
– Нет! Определённо нет! К тому же это вы думаете, что всё так просто, а на самом деле никто не хочет со мной общаться. – Фиама невольно вспомнила Гила и скорчила рожу. Что нужно этому парню не знал наверно даже Ветер. – Я же Баньши, полукровка, дочь ашуры. Нет, Всё это не для меня. Да и ребята мне не нравятся. Я не хочу всего этого, эти поцелуи все, фу, гадость. Лучше без этого. К тому же мамка рассказывала, сколько с ребятами проблем. Нет, – парировала Фиама. Мне достаточно друга, такого с каким не пропадёшь, с каким интересно, который выслушает и может быть поможет. И я готова ему помочь. Я бы для такого друга что угодно бы сделала.
– Я в твоём возрасте успела раз десять влюбиться, безответно правда, зато сколько страдала и лила слёз. Теперь вот другим сердца разбиваю, – ностальгировала Варея.
– Наставница, – перебила Фиама, – если вам не хватает любви, не перекладывайте это на меня. Мне достаточно дружбы. Давайте тренироваться.
Фиама завидовала Селене, которую окружали ребята, готовые услужить и выполнить любой каприз, но себя дочь ашуры не видела в центре всеобщего внимания. Только негативного. Погрузившись в учёбу с головой, полукровка вовсе перестала мечтать о валорах, которые спасли бы её от бед и невзгод. Сокурсников Фиама ненавидела, все они в ту ночь стояли над ямой, готовые забросать дочь ашуры землёй, закопать и забыть. Ребят со второго курса полукровка знала плохо. Гил её пугал, Оз боялся, а тот русый парень, на его счёт Фиама не определилась, но он тоже опасался к ней подходить, лишь издали поглядывал со странным выражением лица.
Чего Фиама по-настоящему хотела, так это завести друзей. Хватило бы и одного, настоящего друга, на которого она смогла бы положиться, которому доверилась и открыла все свои тайны, который понял бы её. Ветер был ей другом, но так хотелось услышать ответ, почувствовать руку помощи, посмеяться вместе, как Фиама хохотала с Эстариолом. Парня на портрете полукровка считала другом, и он ей очень нравился внешне, а вот характер и манера речи отталкивали. Дочь ашуры не понимала, как можно быть таким обаятельным и таким отвратительным одновременно. Жаль Эстариола она так же, как и Ветра, не могла обнять или дёрнуть за ухо, но он хотя бы отвечал.
