Баньши Ветра

Эмпат

Первое ознакомительное занятие назначили на следующий день. Фиама надеялась сразу приступить к делу, она не хотела тратить время на разговоры, тем более что теперь лишилась свободного часа. У неё пробудилась индивидуальная способность, преподаватель найден, а потому пропуск, за который дочь ашуры успевала подготовить несколько письменных заданий, отныне закрылся.

Фиама смирилась с этой мыслью. Главное, чтобы преподаватель оказался хорошим и доступно объяснял. Полукровка в изучении магии очень зависела от наставника, если с ним не заладилось, то и магия не получалась – как волшебная стрела. Фиама недолюбливала женщину, что вела основы магии энергии, и наблюдала со стороны преподавателя не меньшую неприязнь. Дочь ашуры забыла расспросить Куратора о наставнике эмпатии, и потому не знала ни как он выглядит, ни уровень познаний.

За завтраком и обедом Фиама старательно выполняла письменные задания, не забывая при этом есть, чтобы успеть всё, лишившись привычного часа, и потому не заметила новых лиц. Она получила указание, что занятие пройдёт на удалённом острове, куда редко заходили адепты. Место выбрал Декан, так как опасался за остальных адептов, преподавателей и обслуживающий персонал. Вспышки неконтролируемого дара могли принести вред другим людям.

Окрылённая надеждой обучиться эмпатии, Фиама не замечала скучных занятий, все её мысли были о предстоящем часе индивидуальной способности. Время тянулось, а потому дочь ашуры, когда становилось совсем скучно и невыносимо, доставала книгу и читала.

Наконец ожидание завершилось. Фиама отправилась на нужное место. На острове никого не оказалось, хотя время уже подошло. Полукровка села на траву посреди острова и стала ждать, она хотела узнать, что собой представляет её новый преподаватель. В ожидании дочь ашуры поправила выбившиеся волосы, и подоткнула под ленту острые уши, поправила футболку и бриджи, расчесала пятернёй волосы, натянула почти до локтя длинные перчатки и принялась теребить концы лент.

Только что на острове сидела в одиночестве Фиама, как внезапно в воздухе обрисовался ровный прямоугольник, напоминающий дверной проём, и из него на молодую траву опустилась босоножка на высокой шпильке. В неё обута была бледная ножка. Фиама постепенно поднимала глаза. Пухлые бёдра и широкий таз обтягивала строгая юбка с разрезом на боку и высокой узкой талией. Свободная блузка без рукавов плотно обтягивала огромную грудь, в глубоком декольте открывал интересный вид. Глаза Фиамы расширились. Никогда прежде она не видела настолько большую грудь. Полукровка с трудом оторвала глаза и подняла их выше. Небольшое кругленькое миловидное лицо с ярко накрашенными губами и не менее впечатляюще подведёнными глазами медового цвета в обрамлении длинных прямых угольно-чёрных волос.

Молодая фигуристая женщина с очень бледной для надгорца кожей, но в цветах мага Воздуха, с лентами, пришитыми на плечах, смотрела сверху вниз на свою новую ученицу. Женщина положила изящные маленькие ручки на бёдра, а взгляд Фиамы упал на грудь мага. О, ужас! Вот это грудь. Небо! Интересно, у неё плечи не болят, такую носить? Небо и Ветер, никогда бы себе такой не пожелала. Уж лучше быть плоской, с прыщиками, чем такое. Надо уже перестать пялиться, а то ещё за помешанную примет. Святые небеса она качается при каждом движении… Лучше совсем никакой, чем такое. Фиама так и сидела с отрытым ртом, глядя на наставницу снизу-вверх.

– Я – Варея, твой преподаватель эмпатии, – грозным тоном женщина развенчала все сомнения полукровки.

– Я – Фиама, – дочь Шанны подскочила. Одно радовало – преподаватель не мужчина. С женщиной Фиама найдёт общий язык! По крайней мере не будет так сильно её бояться. – Научите меня, пожалуйста, эмпатии, наставница Варея, – скромно промямлила полукровка выученную фразу. Маг оказалась не на много выше Фиамы.

– Девочка! Ты такая маленькая, прямо крохотная. Сколько тебе лет? – Варея моментально переменилась, и внушала вид женщины доброй и любопытной.

– Четырнадцать… – Фиаме не дали продолжить.

– Четырнадцать, да возраст вполне обычный для обучения. Хотя я поступила в шестнадцать. – Варея говорила быстро, потирая подбородок и то, и дело, убирая прядь волос, которая норовила соскочить из-за ветра, обратно за ухо. Прядь добавляла магу милой растрёпанности. Ветер знал толк в красоте. – Сегодня у нас вводное занятие, так что давай, узнаем друг друга получше. Это поможет потом, не стесняясь, придаваться… – неловкая пауза, – эмпатии, – закончила Варея. Она подалась к адепту, но шпильки босоножек воткнулись в землю. Маг пошатнулась и едва не упала. Наставница посмотрела на траву, на босоножки и скривила смешную недовольную рожу. – Да уж, как-то я не подумала. Теперь понятно, почему все ходят в сапогах. Ну ладно, в следующий раз будем умнее. Самый полезный опыт набивается на своих ошибках, – подмигнула Варея.

Фиама кивнула ей, всё ещё не зная, что делать. Она ожидала, что её сразу заставят демонстрировать познания и умения, но наставница не торопилась. Она сдвинулась и с улыбкой принялась мять полукровке щёки. Фиама вылупила глаза, ожидая чего угодно от женщины, но никак не этого. Либо Варея спятила, и наплевала на предрассудки, связанные с детьми ашур, либо ей просто не сказали, что Фиама – полукровка.

– Ты такая миленькая, – продолжала умиляться Варея.

Ты такая чокнутая, невольно подумала дочь ашуры. Оцепенение прошло, и она постаралась вырваться из рук мага, пока та не отправилась в глубокий сон, как Коуди. Но вырваться у Фиамы не получилось.

– Что Вы делаете? – произнесла еле разборчивое истязаемая Фиама. Варея убрала руки, а полукровка принялась тереть успевшие заболеть щёки, ставшие красными. Губы Фиамы обиженно надулись, и Варея, увидев этот жест, просто взорвалась.

– Милашка!!! – кричала она и тёрлась щекой о голову Фиамы, при этом её огромная грудь качалась в опасной близости от лица полукровки. – Ты просто милашка! Такая сладенькая. И как Эрви мог прятать от меня такую прелесть. Вот ведь зубрёжник! Я ему ещё выскажу! Как ты с ним живёшь? Он ведь такой… – но нужного слова Варея отыскать не смогла, и фраза так и осталась незаконченной. – Ну ничего, теперь у тебя есть я, так что можешь по женской части всё спрашивать у меня. Я тебе всё покажу, расскажу и научу.

Интересно, чему она собирается меня учить? Меня терзают смутные сомнения, что предметом будет не эмпатия. Ладно, я сдюжу! Лучше так, чем презрительные взгляды. Хотя, может, лучше презрение? В мыслях убивалась Фиама, стараясь в тоже время отстраниться от наставницы. Та подалась и отстранилась, заглядывая в лицо ученице и надувая губы:

– Тебе наверно боязно спрашивать своего Куратора о мальчиках, он ведь сам мужчина. О! Может, тебе нравится сам Куратор? О небеса, какая прелесть! Запретная любовь. Прелесть, просто прелесть! – Варея осматривала Фиаму, крутила её, поправляла волосы, и виляла своими пышными бёдрами, которые скрадывала умело подобранная строгая юбка. Благодаря одежде невысокая и фигуристая женщина выглядела стройной и представительной.

Святые небеса, куда я попала? Таращила глаза Фиама, не зная, как реагировать на такую необычную реакцию на себя. В монологе Вареи, дочь ашуры всё чаще слышала слово «прелесть». В конце концов, оно стало и прилагательным, и существительным. Некоторое время женщина просто извивалась и говорила «прелестная прелесть».

– Что с вами? Почему у вас всё прелесть? – начиная сомневаться в психической стабильности своей наставницы, скромно поинтересовалась Фиама.

– Ах, моя маленькая прелесть, – успокоилась маг. – Я дам тебе томики очень полезных для тебя сказиков, и ты всё узнаешь сама, – игриво подмигнула наставница.

Полукровку передёрнуло от того, с каким тоном Варея произнесла эту фразу. Что же такого было в этих сказиках и при чём тут вся эта «прелесть»?

Сказиками называли небольшие книжечки, в которых повествование шло с помощью не письменных описаний, а картинок с редкими диалогами. Их обожали читать школьники и молодое поколение. Сказики – общий проект художников и писателей, но выпускали их не только для детей. Порой истории повествовали о проблемах взрослой жизни, романтичных трагедиях, ужасах и монстрах, интригах и убийствах, и даже о запретной любви между двумя женщинами или двумя мужчинами. Сказики с недетскими сюжетами помечали, как литературу для взрослых и продавали в отдельных секциях книжных лавок.

– Что-то мы отклонились от темы, – успокоилась Варея, но продолжала с улыбкой смотреть на ученицу. Фиама воспылала надеждой наконец заняться эмпатией. Но следующая фраза преподавателя ввергла дочь ашуры в уныние. – Если у тебя возникнут вопросы, какие ты стесняешься задать своему Куратору, сразу иди ко мне.

Да, я скорее удавлюсь крюком от вопросительного знака своего вопроса, чем пойду к тебе за советом, извращенище грудастое. Пылала гневом в мыслях Баньши, но виду не подавала. Пусть маг немного странная и питает слабость к девочкам, зато она не издевается над полукровкой и не унижает её прилюдно.

– Ладно оставим дела сердечные. Расскажи-ка мне, как пробудилась твоя сила? – взяла более серьёзный тон Варея.

Фиама замолчала и села на траву. Маг осмотрелась, махнула рукой и тоже опустилась рядом. Дочь ашуры боялась снова доверится не тому человеку, открыться, а затем пожалеть об этом, но наставница должна знать подробности, а потому полукровка не могла скрывать всего. В книгах она не нашла упоминаний видений в эмпатии, возможно об этом что-то знала Варея.

– Я смутно помню, что тогда произошло, – нехотя призналась Фиама, – были чувства, образы, но всё мелькало так быстро, и чувств было так много, они были такими разными. Похоже, людьми правит не одно, а сразу кипа чувств, не разберешь, что есть что.

– Образы? – Варея сильно удивилась. – Ты помнишь эти образы? Что это было?

Фиама кусала губу, обдумывая, что сказать, а чём умолчать. Похоже образы не были проявлением эмпатии, но дочь ашуры распирало поделиться с кем-то своими наблюдениями, докопаться до истины. Вот только могла ли она доверять Варее? Незнакомой женщине, которую привёл Куратор. Варея могла сдать её Декану и прощай Академия. Значит, нужно выбирать слова.

– Я понимаю, тебе тяжело. Эрви сказал, ты кричала, дар в тебе пробудился резко. Но мне нужно знать, чтобы я смогла тебе помочь, – ласково произнесла маг.

Молчание затягивалось, но Варея не торопила адепта с ответом.

– Были пентаграммы; адепты, сидящие в аудитории; красивая девушка с несколькими ребятами, потом эти ребята страдали; какие-то пейзажи, которые я никогда не видела и стена. Ещё был мальчик, в самом начале, – Фиама перечислила почти все видения, особенно акцентируя на образах, приписываемых ею к Куратору. Варея задумалась.

– Образы, это действительно странно. В эмпатии нет образов, только чувства, – произнесла маг.

Дочери ашуры это не нравилось. Мало ей пера ястреба, седины и наглого портрета, так ещё и эмпатия у неё неправильная.

– Не беспокойся, возможно, у тебя какой-нибудь визуальный подвид эмпатии, – Варея сама не верила в то, что говорила. Как наставник, она считала необходимым успокоить свою подопечную. – Возможно, небесный взор включился или у тебя сверх развитое воображение. Может, ты пророк, – пошутила маг. – Эрви сказал – прости, я не могу привыкнуть называть его твоим куратором – что к тебе подходили сокурсник, преподаватель пентаграмм, он и Декан. Возможно, видения связаны с этими людьми.

Только что Варея развенчала главную загадку, мучившую Фиаму. Он подходил! Декан подходил. Вот оно! Выходит, что стена связана именно с ним, он был последним и последнее, что я помню, это стена и тьма. Но что это означает? Он плотник? Мечтал быть строителем? Неравнодушен к каменной кладке? При чём тут стена? А Варея такая умная, сразу догадалась о связи. В Фиаме вновь взыграла наивность, и она решила рассказать Варее всё.

– Да, я тоже так думаю! Смотрите: мальчик – это скорее всего Сиэль. Он толкнул меня. Потом идут кривые круги на доске – это явно преподаватель пентаграмм. Она меня трясла, пытаясь привести в чувство. Девушка с несколькими ребятами мне кажется связана с Куратором, а пейзажи и стена с Деканом, – как на духу выпалила Фиама. Она больше не могла держать всё в себе, а Ветер никогда не отвечал и не делился своими мыслями.

– Возможно, – протянула Варея. – У Эрви в команде была девушка…

– А Декан много путешествовал, так ведь? – поддакнула дочь ашуры.

– Твой куратор тоже много путешествует, я бы даже сказала поболе, чем Декан. Остальные тебя тоже касались? – прищурилась Варея.

– Да. Куратор тоже пытался привести меня в чувство, а вот на счёт Декана я не знаю. Я провалилась в забытье, – робко закончила полукровка.

– Тогда да, он скорее всего прервал магический поток. И ты думаешь, что существует связь между прикосновением и видениями? – недоверчиво поинтересовалась Варея.

– Я не знаю, – призналась Фиама.

Варея задумалась: Что если это видения прошлого? Хм. Точно ли у этой девочки дар эмпатии? Но ведь она прощупала эмоции. Образы – это так странно. Может, я просто слабый эмпат? Тогда на сколько силён дар этой девочки?

– Что ещё ты видела, в самом конце? – спросила маг. Девочка считает касание и образы связаны, получается и образы относительно Декана она видела. Но какие?

– Море, горы, разные пейзажи, леса, – вспоминала Фиама. – Была ещё в самом конце стена, – про руки она всё же решила умолчать. Нельзя так слепо раскрывать все карты перед незнакомым человеком.

– Стена? – Варея чувствовала – адепт что-то утаивала, но решила не давить на неё.

– Да, стена. Я не знаю при чём она тут. Самая простая стена Академии, – Фиама пожала плечами. – Потом тьма. После этого я очнулась уже в крыле лекарей.

– Ты кому-нибудь ещё говорила о видениях? – Варея спросила это с таким серьёзным лицом, что Фиама невольно прониклась важностью вопроса и оторопела.

– Нет, – тихо ответила она, – может быть портрету в библиотеке, чтобы он помог найти книгу по теме. Я точно не помню.

После этих слов Варея вся напряглась, на её лице отразился призрак испуга, подкреплённый страхом за свою и своей подопечной дальнейшую судьбу.

– Ты что?! Библиотекарю можно сообщать что-либо в последнюю очередь! Много ты ему рассказала?

– Не знаю, не помню… – испугалась Фиама ещё сильнее. – А что такого? Почему ему нельзя? – не успела она договорить, Варея её перебила.

– Потому что портрет – уши Декана! Если ты не говорила об образах ему, и не собиралась, – поправилась маг, – то и библиотекарю нельзя. Я не знаю, как ты относишься к архимагу, я лично его опасаюсь. Он хитёр, и насколько я знаю репутация его не так блистательна, как он хочет показать. Лучше бы ты рассказала обо всём своему Куратору. Тот хоть и зубрила, но не болтун, – взъелась Варея. – А ещё лучше мне. Теперь рассказывай всё мне. Вместе мы всё поймём. Между девочками секретов нет, к тому же две головы лучше одной, – снова подмигнула эмпат.

– Но почему библиотекарю нельзя? Я с ним хорошо общаюсь, – не понимала Фиама.

– Библиотекарь почему, как ты думаешь, картина, а не живой человек? Да чтобы не предал. Кого? – Варея понизила голос, а следующее слово произнесла шёпотом, – Декана. Это же его Академия, он имеет доступ ко всему. И ему проще простого узнать, что ты обсуждаешь со своим библиотекарем. Тем более, что это не более, чем бездушная картина с умело применённым заклинанием иллюзии и помощью сильфов. Так что будь впредь аккуратна в общении с библиотекарем. И что ты ему сказала? Я думаю, нет смысла таиться теперь, мне-то ты можешь доверять.

Фиама уже ничего не понимала и боялась доверять кому-то. Что если Варея специально настраивала дочь ашуры против портрета и требовала рассказывать всё ей? Что если она такая же хитрая как Сиэль, сначала притворится доброй, а затем попробует «воспитать»? Фиама растерялась, как же ей не хватало советчика, мамы или сестры, которые помогли бы, решили за неё, защитили.

– Я ему рассказала про эмоции и упоминала про видения как-то раз, – начала было полукровка, но увидев ужас на лице Вареи, начала оправдываться. – Но он мне сам советы давал. Ну, то есть объяснял, что я теперь интересный экземпляр, а моя кровь ценная. И что Декану выгоднее меня обучить управлять эмпатией, а не исключать. – Фиама испугалась и запуталась, она не помнила, что говорила Эстариолу в тот раз, к тому же потом её отвлёк Гил, а затем ревнивая выпускница. Полукровка не отличалась хорошей памятью, особенно на фразы, брошенные без задней мысли. Зато она помнила дурацкую считалочку про Тень и слова Сиэля о воспитании.

Дочери ашуры с трудом верилось, что даже Эстариолу она не могла поведать свои печали и злоключения. Он всегда шутил над ней, но этим он ей и нравился. Парень не остерегался её, не притворялся добрым, он был таким какой есть, а не как остальные люди в Академии. Именно Эстариол сказал про ценность дара эмпата и надоумил Фиаму развить дар, чтобы потом «зашибать бабло» и быть незаменимым магом Поднебесного Правителя.

– Так про кровь и сказал? – опешила Варея.

– Да, про чёрный рынок ещё, – сжавшись, пискнула Фиама.

– Странный у тебя библиотекарь, – потеребила локон Варея. – Хотя в чём-то он прав. На чёрном рынке ценится кровь магов, а если они ещё и с редким даром. Но я не думаю, что, – маг запнулась. Не думала, что Декан способ продать девчонку? Мог ли он так поступить? Варея не знала. Она узнала о его участии в экспериментах по созданию химер вместе с земичами лишь когда покинула Академию. Маг решила сменить тему. Она сомневалась, что Декан способен торговать адептами, в конце концов Варея же доучилась до выпуска без особых проблем. – Одно мы знаем наверняка – дар нужно развивать! Эмпаты в наше время редкость. Мы с тобой – сокровища Аэфиса, – Варея подмигнула адепту, но заметила её недоумение. – Эрви сказал, ты не очень ладишь с Деканом и его сыном. Не переживай, я тоже с Деканом не очень. Теперь, став эмпатом, ты скоро станешь для него звёздочкой, – самоуверенно закончила маг. – Но помни, на счёт портрета-библиотекаря. С виду он хороший, родственником или другом прикидывается, но на самом деле это продажный пёс Декана. Ты ему – никто, предать тебя для бездушной картины раз плюнуть.

Фиама кивнула, но в мыслях всё ещё блуждало недоверие к словам наставницы.

– Кстати, а что за перчатки и лента? – перевела тему разговора Варея и взяла в свои руку полукровки. – В моё время самовыражение заканчивалось причёской на голове и модой красить глаза. Несколько лет назад девушкам было модно рисовать вокруг глаз узоры, а теперь ребята подводят глаза углём и рисуют стрелки. Вот ведь времена! Но за предметы одежды из дома нас ругали, и иной раз наказывали мытьём посуды, – Варея скорчила рожу. – Заколка или кулон – это предел разрешённых личных вещей. А у тебя и лента, и кулон, и перчатки – многовато послаблений, или законы изменились?

– Можно я уже пойду? Мне ещё кучу письменных заданий готовить, – робко спросила Фиама, состроив свою самую наивную и молящую моську. Варея умилилась.

– Да, мне сказали, что ты вытянула перо ястреба и по уши застряла в заданиях. Но всё же, час ещё не прошёл. Я хочу узнать тебя как можно лучше, – констатировала наставница.

При упоминании ушей Фиама невольно подтянула ленту на голове. Только бы не заметила ушей. Эх, наставница, я вас тоже хочу узнать. Вы вот ничего не рассказываете, только я должна тайны раскрывать. Нечестно.

– Придя в Академию, ты должна была избавиться от всей домашней одежды. Но не избавилась. – Варея принялась разглядывать руку в перчатке, оттянула палец и потёрла материал. – Это даже не кожа, а простая ткань. Не думаю, что они очень дорогие. Так почему ты ходишь в перчатках весной, тепло же?

Фиама запаниковала, она не могла вырвать руку, это было бы грубо, а Куратор наказал подружиться с наставницей, но и рассказать Варее о своей способности вытягивать энергию прикосновением тоже не хотела. Об этом никто не должен знать! Если бы не прикосновение Коуди, и последовавший за этим беспробудный сон, никто бы не узнал о даре, включая Фиаму. Дочь ашуры сжалась и медленно тянула руку к себе, но Варея крепко ухватила перчатку за палец, так что вытягивая руку из лап наставницы, Фиама стягивала перчатку с пальцев. Полукровка прекратила тянуть, и с ужасом смотрела на ладонь. Она должна соврать что-то, хоть что-нибудь, чтобы вопросы прекратились. Молчание затягивалось, Фиама попыталась выкрутиться:

– Это личное, вам не нужно знать.

– Личное? Нет уж скажи мне, как это получилось, что адептка оставила себе домашнюю одежду, придя в Академию магии Воздуха, да ещё и не прячет эту вещь, а разгуливает в ней. Чего ты так запаниковала? Личное или нет – признавайся, начнём знакомство без секретов, – выпытывала Варея.