Ворон ворону глаз не выклюет. Том II

Сирши и след простыл, в карманах пальто тоже стало подозрительно пусто. Вот чертовка, забрала все шиллеты! Неспроста эта вороватая ласка якшалась с Сороками. Если Сирша изучала границы дозволенного, то Виктор мог её поздравить – она достигла края. Взбешено сплюнув в сторону, он вышел за ворота лесопарка. И как ему теперь вернуться в убежище? Да и обязан ли он это делать, раз получил долгожданную свободу?

«Да какая, к Кэйшес, свобода. Ламарк заливал в уши, что избавит меня от поводка, а сам нацепил настоящий ошейник, – Виктор дёрнул кончики ленты, чувствуя, как она сдавливает шею. Получи он это уродливое боло на несколько дней раньше, то уже бежал бы в сторону квадрианской академии, чтобы рассказать адептам о логове беззаконников. Увы, теперь многое изменилось…

Виктор пытался отыскать хоть одного человека, готового за спасибо или посильную помощь подбросить на лодке до Горбов, но все гнали его прочь. Ох, припомнит он ласке это ночное приключение, ох, припомнит.

– Мистер! Не могли бы вы помочь даме? – окликнул его звонкий и мелодичный голос. Под фонарём стояла обворожительная златовласая красавица, обычно такие не рисковали выходить на улицу в поздний час, да ещё без сопровождения.

– Не боитесь просить о помощи у незнакомого мужчины на безлюдной улице?

– Не такой уж и незнакомый, не такая уж и безлюдная, – женщина улыбнулась. Над её головой кружилась стайка бражников с маслянисто-чёрными крыльями, их тихий шёпот звучал предупреждением.

Виктор откинул край пальто и коснулся рукояти костяного ножа, заткнутого за пояс. Незнакомка не обманула: из теней выходили люди, судя по одежде – рабочие с местных заводов. Щёлкнула зажигалка. Вместе с ней щёлкнуло и в голове Виктора: когда красавица взяла в руки курительную трубку, он узнал в ней спутницу Ищейки, которая играла с ним в карты. Как эти люди нашли его? Разве перо Катерины не должно было «отвести взгляд недоброжелателей»? Виктор бегло ощупал внутреннюю часть воротника. Пусто. Но как?! Он точно помнил, что надёжно закрепил перо ещё в доме призрения…

Ах да. Сирша. Чтоб ей пусто было.

– Знаете, для больного проказой у вас на удивление красивое лицо, – женщина выдохнула тонкую струйку дыма. – Расслабьтесь. Я просто хочу узнать, как ваши успехи – ведь у нас был уговор, помните? Вы не спешили возвращаться с вестями, вот и пришлось ловить вас на улице.

Четыре, пять… шесть. Если ещё кто не укрылся в тенях, то, не считая златовласой красавицы, Виктора окружило шесть человек. Наверняка у них были припрятаны ножи или что-то посерьёзнее, они же не идиоты с голыми руками кидаться на Курьера.

– Фигурку украли.

– Жаль, – скучающе протянула незнакомка. – Позволили какому-то драному коту своровать добычу прямо из-под носа, да? Надеюсь, вы понимаете, что за потерю чужой вещи принято платить. – Виктор молчал. Он сжал рукоять ножа, готовый кинуться на любого, кто осмелится сделать шаг в его сторону. – Поделитесь своей кровью, и мы в расчёте.

– Что, простите? – ошалел Виктор, ожидая немного других слов.

– Кровь. Красная тёплая жидкость в вашем теле, достаточно большом, чтобы не заметить потери десятка-двух капель, – терпеливо пояснила незнакомка, стряхнув табак на землю. – Согласитесь, довольно малая плата за ваш просчёт. Вы должны были помочь отыскать опасного преступника, не забыли?

– Отказываюсь, – только идиот отдаст в руки Ищейки и его людей собственную кровь, от такого не скроет и пучок зачарованных перьев.

– Жаль, что вы не оценили мою вежливость. Не обижайтесь теперь, если придётся пролить чуть больше крови, чем предлагалось.

Люди в тенях рванули к Виктору одновременно, как по сигналу. Первый мужик оказался самым наглым и поспешным, но не совладал с напором, с которым Виктор кинулся навстречу. Наглец был вооружён охотничьим ножом, но костяное лезвие раскроило его горло раньше, чем он успел им что-либо сделать. Из зияющей раны вылетела стайка бражников, маслянисто-чёрных с бледно-сиреневым отливом на крыльях. Воздух наполнил яркий запах крови, Виктор ни разу в жизни не чувствовал её настолько остро. Внутри пробуждался голод.

Кровь брызнула на лицо второго мужика, он дрогнул, замялся, чтобы вытереться рукавом. Ему в живот прилетел пинок от Виктора, сокрушающий, как удар тарана. Курьерский нож оборвал очередную жизнь. По позвоночнику пробежала сотня цепких лапок.

Третий не повторял ошибок первых, старался держаться поближе к товарищам, кружил, поджидал удачного момента. Он вложил всю силу в резкий укол заточкой, целясь в открытый бок. Виктор успел перехватить руку и тут же выкрутил до хруста суставов. Взмахом ножа он высвободил новую стайку насекомых. Его мутило от навязчивого желания рвать плоть голыми руками, зубами, ощутить привкус тёплой крови на языке.

Четвёртый и пятый накинулись с разных сторон. Виктор прикрылся телом третьего, как щитом, приняв на него удар секачом, а мужика с дубинкой отогнал хлёстким выпадом ножа. Сам набросился на ближайшую жертву, рискованно и яростно; вместо эффективного взмаха лезвием вышел глубокий колющий удар. Ещё удар. И ещё один. Чавкающие звуки вызвали рой мурашек по телу.

Виктор кожей ощутил движение пятого, как он подкрался со спины, замахнулся дубинкой, надеясь огреть по затылку. Смешно! Палкой зверя не остановишь. Виктор пропустил удар мимо себя, крутанулся на месте, готовый выпустить из туши пятого всех мерзких насекомых, но – не успел. Мужчина выгнул спину, вскрикнул и выронил из слабеющей руки дубинку. Ничего, кроме обычной крови, из его ран не вышло. Бездыханное тело рухнуло лицом в грязь.

Шестой оказался не тем шестым, каким должен был быть. Вместо ножа – кортик с золотой рукоятью, вместо рабочей формы – серый сюртук с перламутровыми пуговицами и серебристой вышивкой на двубортном воротнике. Виктору хотелось рвать и метать, ведь он голоден – она голодна, и этого ему мало – ей мало. Щёголь с кортиком увёл жертву прямо у него из-под носа. За это Виктор выпотрошит его, как свинью, спустит всю кровь, оставит гнить…

– Безмерно рад нашей встрече, дорогой друг! – знакомый голос и широкая улыбка оказались подобны ушату ледяной воды.

Воняющий тиной воздух наполнил лёгкие, а ночной холод остудил разгорячённое резнёй тело. Дикий и неконтролируемый голод, чуть было не сломавший Виктора, отступил прочь – но нехотя, обещая вернуться. Что, Кэйшес прокляни, с ним случилось?

Шестой вытер тряпкой кортик и убрал в ножны, прикрыв их полами сюртука. Лёгкая небритость на узком треугольном лице, аккуратно уложенные русые волосы, россыпь серых веснушек на носу и щеках, фирменная белозубая улыбка. Даниил Мур собственной персоной.

– Уверен, ты счастлив меня видеть, но подожди немного. Одна беглая принцесса жаждет моего внимания, – Даниил кивнул в сторону ближайшей улочки.

– Что ты забыл здесь, так далеко от Андронталла? – Виктор чувствовал себя растерянным. Его сбивала с толку и неожиданная встреча, и странный приступ, который чуть не поглотил его рассудок. Стало мерзко от самого себя: то, что им овладело, нельзя было назвать боевым запалом, это что-то дикое, нездоровое – и наверняка связанное с самозванкой.

– О! Когда Арчибальду IV срубили голову, моей заботой стали Левиафаны. Думал, я сейчас увижу вербовку очередного неофита, а ты взял и всех раскидал. Наставник Варгер гордился бы тобой. Не серчай только, что я не сразу вмешался, сам понимаешь – сначала дамы.

Златовласая красавица нашлась в соседнем переулке, она сидела в грязи, привязанная к трубе пневмопочты, как непослушная псина. Она дёргала верёвки, крутила разодранным запястьем, но безуспешно – Даниил всегда прилежно учил уроки, в том числе – как надёжно обездвижить противника. Вид у красавицы был изрядно потрёпанный: щека и висок в ссадинах и кирпичной пыли, платье на рукаве порвано, от идеальной укладки и следа не осталось. Даниил не старался быть с ней обходительным.

– Да у принцессы, оказывается, крепкая голова, – весело удивился Даниил. – Ирина Саттфорд, верно? Только не упрямься, пожалуйста, с ответами. Ты уже должна была смекнуть, к чему это может привести.

Саттфорд скривилась от боли и закашлялась, кровь тонкими струйками потекла из носа, хотя он не выглядел сломанным. Даниил вздохнул и опустился на колено, соблюдая дистанцию.

– Предупреждал же так не делать. Никто тебя не услышит и на помощь не придёт.

Приглядевшись, Виктор понял, к чему это было сказано. На шее Саттфорд, подобно ярму, покачивалась бледная копия Дара Квадранты: камень в её боло был бесцветный, мутный, а золотые крылья с геометрическим рисунком заменял серебряный обод. На боло упало несколько капель крови, придав ему чуть больше схожести с настоящим Даром.

– Жизни не хватит всех переловить, Хранитель, – Саттфорд гордо вскинула голову, даже в столь унижающей позе не растеряв остатки самоуважения. – Жаль, мне немного не хватило, чтобы увидеть гибель всей вашей собачьей своры.

Она закатила глаза к небу, прошептала на выдохе: «Позволь мне услышать тебя». Её скрутила судорога, следом ещё одна, позвоночник выгнуло дугой до хруста костей. Из крашеных губ потекла чёрная жижа со знакомым сиреневым отливом. Саттфорд с трудом выкашляла дрянь из лёгких, но она уже текла из глаз, носа, ушей, потемнели ссадины на щеке, а кожа посерела, покрылась пузырями ожогов. Женщину разъедало изнутри. На руках не осталось ногтей, запястья выскользнули из пут, оставив на верёвках содранную кожу и ошмётки склизкого мяса. Потемневшее от жижи шерстяное платье повисло на голых костях.

У Виктора появился новый сюжет для ночных кошмаров.

– Вот досада, – Даниил нашёл длинную палочку и вытянул из жижи боло. От шнурка ничего не осталось, серебряная основа местами оплавилась, зато камень не пострадал. – Я-то надеялся, что на этот раз подобного не случится. Хм, неудачный опыт – тоже опыт, – осторожно обтерев камень, он убрал его в мешочек, а потом в карман.

Даниил не мог не знать о смерти Софии, но вместо вопроса: «Как так получилось, что ты жив?» он попросил помочь осмотреть трупы Левиафанов. В их карманах не нашлось ничего интересного, кроме горсти шиллетов. Шестого рабочего, как оказалось, подловил и убил сам Даниил.

– С грязными делишками на сегодня закончено, значит, настало время дружеских приветствий, – Даниил первым полез с объятьями и от души стиснул Виктора крепкими руками. – Ты когда-нибудь перестанешь расти? В юности я был на полпальца выше, отлично помню! Не подумай, что завидую…

Виктор рассмеялся и обнял Даниила в ответ, радуясь такой мелочи, как возможность касаться кого-то без цели навредить или опасения, что навредят ему. В ушах раздался монотонный шёпот: «Сильно рискуешь, милуясь с врагом. Ты Курьер и долго свой секрет прятать не сможешь».

«Наилучший выход – это избавиться от него как от свидетеля», – и Виктор вздрогнул. Он не смог различить, его ли мысли прозвучали в голове, или голос самозванки.

– Честно говоря, я даже не сразу признал тебя с такой густой щетиной, пока вблизи не присмотрелся. Запустил ты себя, друже. Не думай, что ставлю в упрёк. Лучше уж борода, чем казнь, верно? – Лицо Виктора ожесточилось, но Даниил с невинным видом похлопал его по плечу. – Эй, если бы я хотел доставить тебе проблем, то мог просто пырнуть в спину. Однако не стану скрывать, внутри аж зудит от желания узнать, что за беда с тобой случилась.

Он не врал. Виктор помнил этот огонёк жажды знаний в глазах Даниила, спустя годы он пылал всё так же ярко.

– Услышав о твоей судьбе, я мгновенно послал весточку Катерине, но её рассказ оказался до обидного скуп, от других тоже не было никакого толку. Чтобы мастер – и так тихо избавился от Хранителя, под чьей опекой была его ненаглядная дочь? Ерунда, согласись, но из-за службы не хватало времени копать глубже. Будь уверен, я никому не сдам тебя, но взамен хочу знать все-все подробности, – Даниил обезоруживающе улыбнулся.

Виктор настолько привык не доверять чужим словам, что и сейчас сомневался, но… но это же Даниил. Именно его лихая душа подбивала друзей на побег из крепости, наплевав на риск и возможные последствия. Даниил никогда не боялся идти против устава, хоть и оставался искренне верен мастеру. Не изменилась ли эта черта спустя столько лет?

– Совсем ты чёрствым и угрюмым стал от вольной жизни, ни слова доброго не скажешь, ни улыбнёшься. А ведь я успел оплакать тебя, хоть и нашёптывало чутьё, что ещё свидимся. Видишь, не подвело, – тут Даниил стукнул кулаком по ладони, загоревшись идеей, которую сразу же озвучил: – Считаю сие событие достойным бутылки шинстарийского вина! Привёз из столицы на случай, если от местных видов не захочется просыпаться по утрам. Я такой глинтвейн сварю, что ты ощутишь в себе весь жар шинстарийского солнца.

Самозванка шептала: «Не глупи, попадёшь в ловушку», но Виктор, измученный усталостью, голодом и холодом, ответил: «Почему бы и нет». И вот он уже спустя полчаса отогревался у камина, протягивая ладони к языкам пламени. На кухне слышалось копошение Даниила: звон посуды, гул труб, ворчание на старую плиту. Из столицы он приехал с одним чемоданом вещей: в основном это были карты и записи, на каминной полке валялся разобранный револьвер, на тумбочке – набор для заточки лезвий, к боку бельевого шкафа был приставлен палаш в ножнах. Вид распахнутого шкафа, в котором висел хранительский мундир, отозвался в Викторе колкой болью в груди. Но особенно его заинтересовала копия Дара, позабытая на столе.

– Ты что, приближённого ограбил? – шутливо спросил Виктор.

– Как в твою голову… а! Понял, – Даниил выглянул из кухни, но тут же скрылся обратно, не желая отрываться от колдовства над глинтвейном. – Да так, дали эксперимента ради. Чёрная гвардия часто устраивает облавы на логова Левиафанов, иногда они привозят оттуда сувениры. Вот такие камушки, например. – Он ненадолго замолк, слышался скрип дверец. – Этот мусор и в подмётки Дарам не годится, в большинстве своём они пустышки и от ведовства не защищают. Но недавно гвардия выковыряла из степных идолов парочку камней, которые кое-что да могут. Против самих Левиафанов, как видишь, работают неплохо. Правда… так и не нашёлся камень, который может помешать этим милым людям превращаться в лужу от любого чиха. Жаль, очень жаль, столько языков из-за этого теряем.

Виктор потрогал прохладные грани камня, пригляделся к бледно-розовым жилам внутри него. Вряд ли Даниил найдёт подходящее средство от «лужи», раз даже полноценный Дар не смог оградить Софию от голоса твари, сидящей в ледяной пустоши.