Сказка о принце. Книга первая

– И что?

– Так вот, Патрик, – терпеливо, почти по складам повторила принцесса, – после заседания будет вас ждать…

– А почему после-то? – Вета почувствовала, что ее несет.

– Потому что он занят, он будет там. А потом вы с ним поговорите. Ясно?

Фрейлина, наконец, поняла.

– Что? Ох, ваше высочество, – испуганно выговорила Вета. – Зачем?!

– А разве не надо было? – вдруг огорчилась Изабель. – Вы же сами…

Вета опустила голову.

– Боюсь я… – призналась она.

– Да чего боитесь-то? – шепотом возмутилась Изабель. – Что он, съест вас? Да вы же с ним по двадцать раз на дню встречаетесь и разговариваете… чего же бояться? Патрик не кусается, честное слово!

– Да знаю я, – Вета едва сдержала улыбку. – Но…

– Вы хотите мучиться еще Бог знает сколько времени? – сердито спросила принцесса. – В общем, так, дорогая моя. Или вы сегодня же ему все выкладываете, или… на мою помощь больше не рассчитывайте! Мне тоже не очень-то хочется видеть в свите унылые физиономии, а не… – голос строгий, но глаза смеются, и даже капелька вопроса: не обидится ли фрейлина, не слишком ли. – Вам все ясно, Иветта?

– Все, ваше высочество, – вздохнула девушка.

Высокие двери Малой Залы – золоченые, узорные, на них выгравированы львы, птицы и герб дома Дювалей – щит и олень на зеленом поле. Все это Вета в совершенстве изучила за те полчаса, что пряталась в смежной с Залой Совета комнате, ожидая принца.

Комната эта была проходной, и обычно здесь то и дело сновали слуги с подносами, придворные, советники, солдаты всех мастей и министры короля, и все они могли бы окинуть взглядом растрепанную фрейлину с красными пятнами на щеках и как минимум поинтересоваться, что она тут делает. Но сегодня здесь ни души. Как же… идет заседание Государственного Совета. Совета? Какого Совета? Какой может быть Совет, если сегодня она признается в любви?

Порядочной девушке вообще-то следовало бы опоздать на свидание в назначенное место, а не слоняться уныло под дверью, ожидая, когда его высочество соизволит обратить на нее внимание. Но Вета уже решила, что сегодня она непорядочная девушка. Горели и страшно чесались ладони, немели губы. Как жаль, что на ней это лиловое платье, оно ей совершенно не идет, руки торчат, как палки. Гораздо лучше было бы надеть то новое, розовое с кремовым. В нем она бы чувствовала себя увереннее. И волосы у нее причесаны не так, как надо бы, просто уложены косы вокруг головы. Ах, какая досада! И корсет для розового можно было бы затянуть не так туго, ей ведь совсем нечем дышать… и новый веер – подарок мамы – подошел бы гораздо лучше.

Она в сотый раз пыталась представить себе, что и в какой последовательности скажет принцу, сбивалась на первом же слове и, наконец, махнула рукой. Какая уж теперь разница…

Минуты текли потихоньку, но из соседней залы не слышно было ни шагов, ни грохота отодвигаемых стульев, а между тем Совет заседал уже часа два, если не более. Мельком Вета подумала, а не ушли ли они через другой выход, и тихонько подкралась к двери, приложила ухо к замочной скважине. Нет… кажется, там кто-то говорит…

Она отскочила, как ошпаренная, потому что высокие створы, ведущие в коридор, распахнулись, и в комнату заглянула Изабель. Увидела Вету – и удивилась.

– Вы здесь! А я думала, вы в оранжерее, Вета…

– Боюсь упустить… – прошептала Вета.

– Что, Патрик все еще не выходил?

Вета молча кивнула.

Вслед за принцессой в комнату просочились несколько фрейлин.

– Ваше высочество, – протянула Роза фон Стейк, – пойдемте играть в салочки?

Изабель отмахнулась с досадой, на цыпочках подошла и самым непозволительным образом изогнулась, прикладывая ухо к замочной скважине.

– Закройте меня, – прошептала она тихонько, и фрейлины поспешили отгородить от посторонних взглядов столь неподобающую картину. Вета пригнулась вместе с ней. Кто-то – кажется, Анна Лувье – невежливо хихикнул, Изабель сердито замахала на них рукой.

За дверью слышался негромкий – не разобрать слов – голос, принадлежащий, кажется, принцу. Он говорил спокойно, размеренно и довольно долго. У Веты затекла шея, она выпрямилась. Последовавшая за тем пауза взорвалась множеством гневных возгласов, негодующим шумом. Изабель и Вета переглянулись.

В общем возмущенном хоре отчетливо выделялся хриплый, громкий голос герцога Гайцберга и еще один, девушки так и не смогли разобрать, чей именно – этот словно оправдывался, визгливо и негодующе, почти срываясь. Наконец, все перекрыл густой бас короля – и голоса, словно по команде, смолкли.

Загремели отодвигаемые стулья, послышались шаги. А что, если он уйдет через другой вход? Девушки едва успели отскочить – дверь открылась, Патрик направился было к выходу, но остановился, увидев сестру. Лицо его осталось напряженным и замкнутым, но глаза потеплели. Тихонько выдохнув сквозь сжатые зубы, он кивком ответил на реверансы фрейлин.

– Что случилось? – подбежала к брату Изабель. – Вы так кричали, что…

– Его Величество сейчас в гневе, – с нервным смешком сообщил Патрик. – Ты к нему пока не подходи – неприятностей не оберешься.

Высокие створы снова с треском распахнулись, король крупными шагами направился к выходу из комнаты. На пороге оглянулся, не останавливаясь, бросил резко:

– Принц, вы мне нужны. Следуйте за мной.

– Чего и следовало ожидать, – пожал плечами Патрик и, осторожно отстранив с дороги Изабель, послушно пошел вслед за отцом.

Изабель с тревогой посмотрела ему вслед.

– Ваше высочество, – подал голос кто-то из фрейлин – новенькая, видно, не знает еще, что в эти минуты принцессе лучше не перечить. – Ну пойдемте же играть в салочки? Это ведь мужские дела, верно?

Изабель вспыхнула и обернулась, ища глазами говорившую. Хотела что-то сказать, но махнула рукой и стремительно выбежала вслед за отцом и братом.

– Ну вот, – уныло протянула Маргарита. – Поиграли…

Компания разбрелась.

Вете очень хотелось расплакаться от досады и обиды. Собралась, дура, объясниться в удачный момент… напридумывала себе невесть что. Так тебе и надо, не будешь бегать за кем не следует.

Очень захотелось забиться в укромный уголок, спрятаться от чужих взглядов. Опять казалось ей, что все, совершенно все знают и смеются над ней – эта вот недотепа решила принцу в любви объясниться. Чужие взгляды обжигали лицо. Вета выпрямилась и подняла голову. Если они хотят увидеть ее слезы, то пусть не рассчитывают.

Уехать бы домой, вот прямо сейчас уехать! Нет, нельзя. Мама встревожится, не заболела ли она… да и ее высочество вряд ли обрадуется исчезновению фрейлины. Забраться в укромный уголок, спрятаться с вышивкой? Тошно. В оранжерею забиться, в привычный уют ее обид и слез? Нет, лучше уйти в библиотеку, спрятаться в пыльном мире древних фолиантов. Там никто искать ее не станет, и запрета на посещение библиотеки для фрейлин нет, можно будет отговориться… ну и что, что глаза красные! Ее высочество поймет, а все остальные… это не их дело.

Проскользнув в библиотеку, Вета тихонько притворила за собой тяжелую дверь, отрезавшую ее от всего мира. Вот так.

Придерживая юбки, девушка пошла вдоль полок, наклонив голову, читая потертые буквы на корешках и прикидывая, что бы выбрать такое. Слезы подступали к горлу, мешали видеть и дышать. Она дошла до последнего ряда, едва протиснувшись в своем кринолине в узкое пространство меж стеной и последней полкой, когда грохнула входная дверь, послышались шаги и голоса. Вета мгновенно узнала рассерженный бас короля Карла и звенящий, напряженный тенор принца. И замерла, затаилась, загнав слезы крупным глотком в глубину. Совершенно очевидно, они продолжали начатый спор.

– И все равно я скажу, что вы не правы, отец, – говорил Патрик. – Увеличивать налоги сейчас – безумие, если мы не хотим добиться народного бунта на свою голову…

Вета затаила дыхание. Выйти сейчас и признаться в своем присутствии было невозможно. Но и подслушивать – нехорошо. Что же делать? Она притаилась, стараясь не шевелиться, чтобы не выдать себя шорохом тяжелых юбок, дыханием и стуком каблуков. Как назло, зачесался нос, и захотелось чихнуть. Вета отчаянно потерла переносицу.

– Я боюсь, что бунта на свою голову добьешься ты, Патрик, – сердито отвечал король, швыряя на первый попавшийся стул парадную мантию. – Садись, здесь мы можем поговорить нормально. Уф… жарко… И не знаю, как насчет народного, но мой гнев на твою голову падет, это я тебе обещаю.

Под весом короля заскрипело массивное кресло.

– Отец, я уже не маленький мальчик, – вспыхнув, выпалил Патрик, отойдя к окну. – И уж если я обязан участвовать в заседаниях этого Совета, то…