Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника

– Да, он уволился сразу и уехал за границу якобы на лечение. Батя тоже за это время, как оказалось, тоже ушел на пенсию. Но хотя и отставной, но все-таки полковник и защищает теперь бестолкового сына как может. Четыре адвоката около Славки, но это не помогает. Пока под арестом. Наши коллеги так и задержали его на прилете рейса из Барселоны.

– А зачем мне в машину тело подкинули?

– О, тут несколько зайцев убивалось! – Сергей Михайлович как-то по-особому заботливо поправил мне одеяльце и подушку. – Во-первых, ты перешла Курочкиной дорогу, когда делали обыск по наркоте, помнишь? – Отчего ж не помню. Ее губки куриной попкой врезались мне в память надолго. Я потом замоталась отписываться объяснениями на ее жалобы. Мне тогда казалось, что она только президенту не написала! Писучая какая!

– Конечно, писучая! У нее помощников официальных человек пять!

– Кстати, ты зря думаешь, что не написала, – Григорич рассмеялся, – я как раз после объявления тебя в розыск проверку по обращению проводил, ее письмо президенту передали в МВД, те спустили к нам, а проверять и отписываться пришлось по полной. Ха-ха, слава богу, ты была в розыске, а с нас и взятки гладки, мол, сами ищем, волнуемся!

– Ладно, тебе, Валера. Видишь, что Алене и так несладко. Ей еще рано расстраиваться, пусть поправляется.

– Что, и это еще не все?!

– Все позади, не переживай.

– А во-вторых?

– Что, во-вторых?

– Вы сказали, во – первых, перешла дорогу Курочкиной?

– Ах да, тебя было удобно подставить, чтобы ты не путалась под ногами, жуликов не ловила, существенных денежных средств барышню не лишала. Чаще жулики охотнее платили, чтобы на воле оказаться. Ведь за решеткой всегда дороже. А во-вторых, славно все сложилось: и тебе насолить крепко, и перед жуликами в авторитете. Как же, еще одному оперу отомстила за души невинно осужденные, – Дым хитро покосился на нас. – Исполнить задуманное не оказалось сложным. Сократила расходы Феденьке, в его глазах тут же появилась искренняя заинтересованность и готовность бежать куда угодно, лишь бы любимой стало хоть немного приятнее жить.

Тихо скрипнула дверь в палате, осторожно заглянула молоденькая медсестричка:

– Вам пора расходиться, доктор готовится к вечернему обходу.

– Да-да, нам действительно пора, – Сергей Михайлович торопливо поднялся, ребята как по негласной команде шефа собрали посуду, за пять минут в палате не осталось и следа от оперских посиделок. Я лишь подивилась слаженности действий. Мне всегда нравилась та особая атмосфера, когда люди, коллеги понимают друг друга без слов, по одному взгляду. Это понимание не приходит сразу, а отрабатывается неделями, месяцами совместной работы на выездах на оперативно-розыскные мероприятия, обыски, задержания. Я истосковалась за ребятами, за их беззлобными шуточками-прибауточками. И конечно, я переживала за своих любимых деток.

Взглядом я следила за его движениями в надежде, что он догадается остаться и рассказать мне про них. Дочь вначале моего пребывания в больнице, когда я смогла держать самостоятельно трубку в руках, звонила и плакала в трубку, чем окончательно разрывала мне сердце. На первых порах доктор категорически запретил такие душераздирающие звонки, но заметив, что моя поправка существенно стала затягиваться, смилостивился.

На свой страх и риск нарушив все свои инструкции, он разрешил ей меня посещать. Сегодня дочка не приезжала, сообщила по телефону, что будут помогать тете Гале в огороде, а потом Саша и Алексей повезут ее в кино.

Когда наплыв дружеского целования с поздравлениями схлынул, я едва успевала пожимать крепкие жилистые ладони коллег.

– Держись, Аленка, мы ждем тебя.

– Давай, Будянская, поправляйся. Бумаг накопилось куча, месяца два разгребать придется. Но не пасуй, поможем, подсобим, – Григорич снова растрепал мне челку.

– Алена, даю тебе еще неделю на поправку и дуй на работу, хватит бока отлеживать. Действительно, и работу подкопилось, – Дым напустил строгий и суровый вид, – конечно, на мероприятия до Нового года тебя еще никто не отпустит, посидишь с Григоричем, на документах,– он потрепал мою только что уложенную челку, пожал руку и вышел из палаты.

Постепенно комната опустела, мы с Лешкой остались вдвоем.

Звонарев неторопливо поправил жалюзи на окнах, так же неспешно подвинул прикроватную тумбочку на свое место, сложил по пакеты яблоки и виноград, принесенный не огромном количестве товарищами "по цеху". Явно тянул время, я уж Лешку знаю давно, но торопить его не следует. Замкнется, вообще ничего не скажет. Я ждала, он тянул. Вошел лечащий врач:

– Ну как наши дела?

– Все хорошо, – ответила я так же весело, – снова хочется домой.

– Это прекрасно, что хочется, значит, поправляешься, – в который раз уклончиво ответил доктор. – Не забудь на ночь померить температуру, – он поправил мне повязку, пожал руку Звонареву и вышел из палаты. Алексей снова молчал, ходил по палате и словно что-то обдумывал.

– Алена, мне нужно с тобой поговорить.

– Леш, как там дети? Я так волнуюсь, – тут не выдержала.

– Чего за них волноваться, они с моей мамой. Ты их видела только вчера, все в порядке.

– Все равно, я уже хочу домой, печь пирожки и тортики малышам.

– Я думаю, что они станут воротить нос от твоих тортиков!

– Отчего это? – попыталась я обидеться.

– Оттого, что мать им каждый день что-то печет. Я думаю, что они стали избалованными гурманами за это время.

– Да, Галина Николаевна в кулинарии неповторима! Мне с ней тягаться невозможно.

– Так опыт. Не волнуйся, у тебя в ее годы все образуется. Вообще, не отвлекай меня от главного, – он помялся и замолчал.

– Не томи, раз начал!

– Я перевез все твои вещи ко мне, – неожиданно брякнул он.

– Зачем это, интересно? Я бы и сама прибралась после несанкционированного обыска.

– Я сегодня разговаривал с врачом, он готов тебя отпустить в конце недели домой, но только под присмотр и с условием, что ты каждый день в течение двух недель будешь к нему появляться на осмотр.

Я с удивлением уставилась на него:

– Врач мне сказал буквально на днях, что еще минимум две недели я проваляюсь на этих казенных кроватях.

– Слушай, ты, в конце концов, хочешь домой или нет? – Лешка даже повысил голос, но потом взял себя в руки и сказал уже тише, – сама же сказала, что скучаешь по детям. Детские вещи мы уже перевезли, они сами быстренько все сложили, команда слаженная и организованная.

– Я что-то не пойму, ты мне замуж предлагаешь? – ахнула я.

– Замуж или не замуж, как сама решишь, но жить мы будем вместе.

Я рассмеялась:

– Леш, не смеши людей! Расскажи вначале об этой неудачной идее своей матери и успокойся. Двое детей, безумный ненормированный ничем график службы, какая из меня невеста! Нет, ты просто с ума сошел!!

Звонарев терпеливо выслушал мои смешки, сложив руки на груди с видом опытного родителя при виде капризничающего ребенка. Видя, что он не обращает никакого внимания на мои выпады, я как-то незаметно для себя стихла.

– Все? – свысока спросил он. – Угомонилась? Ты меня не дослушала. Но да ладно, женщина, что с тебя возьмешь! Детские вещи, подчеркиваю, зимние, в том числе, мы перевезли к моей, подчеркиваю снова, моей маме. Так что она совершенно в курсе событий!

– Звонарев, я тебе не верю, – я покачала головой. – Дети бы мне сказали…

– Не верь и на здоровье. От тебя требуется только одно – согласие. Все-таки я думаю, что мы работаем вместе, чтобы избежать ненужного обсуждения, дети опять же должны понимать, что все серьезно. Подводя итог сказанному, ты должна просто согласиться, чтобы мы завтра подали заявление и в тихом семейном кругу отпраздновали наше бракосочетание.