Статичный ужас «17»

Тут мимо прошла новенькая прервав: «Надо же, вот так просто – Гесперида вычленила проблему и обратилась за помощью, это так… по-взрослому» – девушка подвернула окровавленный рукав.

Девушка провела зубчиками вилки по коже над запястьем: «Бесит. Что он вообще знал? Все его типы самоубийств и их мотивации – чепуха. Не отсутствие групповой морали и не зависть из-за неудовлетворённых амбиций толкают людей на это. Я это вообще кому говорю? Настоящий мотив – одиночество, порождённое цифровизацией. Она создаёт иллюзию близости, но на деле только усиливает разобщённость. Другой мотив – утрата самоидентичности, продиктованная глобализацией. Она пожирает культурное разнообразие. И наконец – потеря простых, базовых целей. Нам больше не нужно бороться за выживание. Спасибо хоть за то, что убедил общество: не все самоубийцы безумны. Хотя, честно, достоверность его статистики – под большим вопросом».

Мая откинула волосы с лица, пытаясь отделаться от Дюркгейма. На столах еще остывали тарелки с объедками. Она оценила обстановку – в столовой никого не осталось. На кухне включили воду для помывки посуды. Пальцы опухли. Придвинув к себе ближайшее блюдце с яйцами, она спрятала два в карман – сигареты скоро кончатся, а без них не продержаться.

«Была бы высокоранговая цель весом в мою жизнь. Не просто выживание, но что-то большее. Жаль мне никогда не выпадет шанс колонизировать Марс… нам не суждено встретиться, пузатый гигант».

9

После завтрака, ничего не съев, Мая брела по отделению, заблудившись в поиске палаты. В самом конце этажа, у запасного входа, она наткнулась на Сашу в объятиях санитара. Его руки скопидомно, грубо шарили по её одежде. Сцена оставила ее равнодушной, хотя внутренний голос игриво одобрил: «Все мы жаждем удачно подглядеть порою».

Их губы слились в слюнявом поцелуе. «Это всё скука. Скука планетарного масштаба. Ты заметила, что мы только и делаем как рассказываем истории или внимаем им?». Саша поймала её взгляд и жестом велела убираться.

Потащившись в палату, в дверном проеме она заметила торчащий клочок бумаги, вытащив его она прочла: «Накорми коридор хлебными крошками, пока не поздно». Мая подумала: «Странно», и засунула его обратно.

Индифферентность, сковывавшая её снаружи, отступила, едва она улеглась Девушка попробовала посчитать, сколько уже провела здесь – почти четыре дня?

В ночь с субботы на воскресенье она поступила в отделение. Сутки была в бессознательном состоянии. «Алкоголь усиливает седативный эффект галоперидола, что может привести к глубокому угнетению центральной нервной системы» – ожил перед носом фрагмент из медицинского журнала.

В понедельник состоялась беседа с Ириной Васильевной. Обещанная ею встреча во вторник, так и не случилась. Никто не предупредил об отмене.

Весь день она провела в ожиданиях, но так и не заставила себя предпринять какие-то действия, чтобы вернуться в тот кабинет. Приёмные часы закончились, а она всё ещё надеялась, что вот-вот что-нибудь произойдёт. Кто-то войдёт и поведает о страшном недоразумении. Несправедливой большой ошибке. Вернёт ей все её вещи и проведёт к выходу. Тогда она сможет вернуться в общежитие и забыть об этой истории навсегда.

Конечно же, ничего подобного не произошло. За окном начало вечереть. Воздействие психотропного препарата в конце концов закончилось. Кровь очистилась. Голова в полной мере прояснилась. Другие лекарства пока не выказали явного эффекта.

Страх, таящийся за побочными эффектами лекарств и отрицания, набирал темп. Страх неизвестности будущего. Страх утраты контроля. Ужас жизни и смерти. Ужас, прячущийся на периферии. Всё громоздилось друг на друга, сливаясь в единый комок, где уже не разобрать одно от другого, а, следовательно, и не побороть.

Примечания