Мама

Антон принес лист обратно к кухонному столу и положил его перед собой, после чего минут десять тщательно выкладывал на листе композиции из перьев, листьев, одуванчиков и сломанного крыла бабочки. Наконец, он нашел идеальный вариант раскладки. Теперь нужно было прижать этот коллаж стеклом, которое шло в комплекте с рамкой, после чего всю конструкцию нужно было поместить под источник ультрафиолета. Антон посмотрел в окно. Время было к вечеру, но солнце еще светило на их балкон довольно ярко. Мальчик вынес рамку на балкон и поставил на подоконник так, чтобы лучи заходящего солнца светили прямо на нее. «Ну, посмотрим, что получится», – подумал он и, взглянув на часы, чтобы засечь время, вернулся в квартиру.

В инструкции говорилось, что 10-20 минут естественного солнечного света будет достаточно для экспозиции. Он огляделся, думая, чем заняться в ожидании. Взгляд его снова упал на приставку. Вспомнив, как незаметно пролетело время в прошлый раз, он решил поставить будильник. Хотя в инструкции и говорилось, что передержка на свету не страшна и что лишний цвет можно просто смыть, он все же решил не рисковать. Установив будильник на 20 минут, он сел играть.

Было утро воскресенья. Ника открыла глаза, потянулась в постели. Она обожала выходные дни, когда не нужно было рано-рано подниматься, в полусонном состоянии ползти в ванную, умываться, чистить зубы, заставлять себя есть безвкусную безглютеновую кашу на воде без соли и сахара, чтобы потом взвалить на себя тяжеленный рюкзак и идти в школу. По выходным все было иначе. Она спала столько, сколько хотела, мама к ее пробуждению успевала приготовить что-нибудь относительно вкусное (насколько позволяла ее жесткая диета). Это, например, могли быть блинчики на амарантовой муке, без яиц и сахара, конечно, но зато мама могла добавить туда банан и немного соевого или кокосового молока. Конечно же, ей все равно нужно было выпить целую горсть таблеток. Их она пила каждый день после завтрака, а также после обеда и ужина. Это длилось, кажется, всю ее жизнь, по крайней мере, в свои 12 лет Ника не помнила жизнь без таблеток. Она никогда особо не размышляла о том, для чего это нужно. Мама говорила, что надо, и она не спорила.

Ника знала, что она больна. У нее была аллергия на большую часть продуктов – на молоко, мясо, большинство фруктов, яйца, какао, чай, орехи. У нее был преддиабет, ее поджелудочная железа не вырабатывала достаточное количество инсулина, поэтому есть сладкое ей тоже было нельзя. У нее было аутоимунное заболевание щитовидной железы, из-за которого у нее выпадали волосы (иногда даже брови и ресницы), она постоянно утомлялась, нервничала и плохо засыпала. Все это, конечно же, требовало постоянных походов к врачам, поездок в детокс-центр и бесконечных лекарств, витаминов, пищевых добавок. Эти разноцветные таблетки, порошки и капсулы Ника глотала, как конфетки. Когда она была маленькая, она помнила, что проглатывать их было трудно, она плакала, отказывалась, давилась ими, иногда ее тошнило, но со временем это вошло в привычку.

Ника встала с кровати и пошла на кухню. Мама была там, она листала новости в телефоне и пила кофе. На столе были блинчики.

– Доброе утро, – улыбнулась Ника.

– Доброе утро, – ответила мама, – блинчики будешь?

– Конечно!

– Садись, я заварю тебе твой фито-чай, – мама встала, включила чайник и достала из шкафа большую коробку лекарств. Потом она достала красивую кружку с сердечками и положила туда пакетик из коробки. Чайник вскипел, она заварила напиток и поставила его перед дочкой.

– Как спалось? Ты снова металась во сне, я приходила посидеть с тобой.

– Да? Не помню, – Ника жевала блинчик и аккуратно прихлебывала горячий чай, – мне кажется, я нормально спала. Ничего даже не снилось.

– Ты что-то говорила, плакала, садилась в постели, я не могла ни разбудить тебя, ни успокоить, – мама покачала головой, – придется, наверное, снова сходить к Веронике Сергеевне. Что-то последнее время ты совсем плохо спишь. Думала, пойдем только летом, когда школа закончится, но, кажется, надо сейчас. Может, подберет тебе новые лекарства, раз эти не справляются. Давай-ка попробуем дать тебе дозу побольше.

С этими словами мама вновь достала большой ящик, поставила его на стол и принялась вынимать баночки и коробочки. Она отсчитывала таблетки, капсулы, отсыпала порошки и разводила их водой в стакане, выставляя все это разнообразие на столе перед Никой. Та, заученным движением, брала одно за другим и послушно клала и вливала себе в рот. Вдруг она увидела баночку с небесно-синим порошком, которая недавно так заинтересовала Антона.

– Мам, а почему берлинская лазурь тут?

Лина вздрогнула от неожиданности. Она взяла баночку и, покрутив ее в руках, сказала:

– Даже не знаю, наверное, я по ошибке ее сюда поставила. Я недавно делала один новый отпечаток тут, на кухне, а потом, наверное, доставала твои лекарства, ну и убрала по ошибке.

– А, ну я так и сказала Антону.

– Антону? Антон приходил к нам?

Ника принялась сосредоточенно пить чай и ругать себя за то, что сказала, не подумав. Не то чтобы мама была против того, чтобы Антон или кто-то еще приходили к ним домой, но она всегда очень напрягалась по этому поводу. Нет, она не запрещала Нике водить друзей или самой ходить в гости, по крайней мере, не напрямую. Но почти всегда, когда Ника кого-то хотела пригласить или пойти к кому-то сама, у мамы находилась тысяча причин, почему именно в этот раз не получится. То нужно было срочно сходить к доктору, то ей казалось, что Ника плохо выглядит и, наверняка, заболевает, то дома было не убрано. В общем, гостей у них не было почти никогда.

Ника подняла глаза на маму. Та улыбалась, но Ника видела, что улыбка эта выжидательная и напряженная.

– Ну, мы просто шли в художку после школы, а я забыла альбом, ну мы и зашли. Ты тогда выходила в магазин, помнишь, я звонила тебе и говорила, что мне надо зайти за альбомом?

– Ах да, припоминаю. Но ты не говорила, что ты с Антоном.

– Ну да, я сначала не думала, что мы вместе будем заходить, но он попросил попить, я и предложила ему зайти. Ну и пока он был на кухне, увидел коробку эту. Пока я за альбомом ходила.

– Понятно.

Мама встала и начала убирать со стола. Ника быстро допила чай.

– Я пойду почитаю, хорошо, мам?

– Да, конечно. Не хочешь пойти погулять сегодня? Погода замечательная.

– Эээм, вообще-то, я думала позвать Антона погулять, если можно.

– Антона? Ну что ж… Просто, я думала, мы с тобой вдвоем сходим, может быть, в парк или на набережную… Ладно, хорошо. Ты большая уже, конечно, и хочешь гулять с друзьями, а не с мамой, понимаю, – Лина громко вздохнула.  – Только давай вы пойдете после обеда. Хочу понаблюдать за твоим состоянием. Как бы ты не разболелась сегодня снова.

– Ладно. Но я нормально себя чувствую, мам, – Ника встала из-за стола и отправилась в свою комнату.

Лина убрала коробку лекарств обратно в шкаф, оставив на столе лишь баночку с небесно-голубым порошком. Села на стул. Взяла баночку в руки и долго разглядывала ее. После чего отправилась в свою комнату. Из ящика стола она достала коробку с материалами для цианотипии. Там была стопка плотной акварельной бумаги, которая не коробится, даже если ее очень хорошо пропитать раствором. Были губки и перчатки. Несколько рамок со стеклом разных размеров. Мерные стаканчики для смешивания растворов. Было там и несколько готовых вспомогательных растворов – один светло-коричневого и один желто-зеленого цвета. В запаянных пакетах лежали порошки – кроваво-красный и зелено-желтый. Лина опустила баночку с лазурью туда же, после чего закрыла коробку и убрала ее обратно в стол. Затем она подошла к кровати и села на нее.

Лина оглядела спальню. Со стен на нее смотрели синие картины в рамках. Некоторые маленькие, некоторые побольше. На них были изображены цветы, листья, насекомые, перья птиц, просто абстрактные картины, составленные из различных форм. Лина начала заниматься цианотипией несколько лет назад. Иногда она делала по нескольку картин в месяц, иногда на несколько месяцев забрасывала это занятие. Она говорила семье, что это ее хобби, с помощью которого она отдыхает от забот и хлопот, связанных с лечением Ники, от дел по дому, но только она одна знала, что на самом деле значит для нее это занятие. Лина внимательно оглядела каждую картину. Бабочка расправила крылья над одуванчиком. Прядь волос Ники, свернутая в спираль, а в центре – маленький цветок. Букет листьев. Ветка сосны. Травинки, переплетенные друг с другом, словно паутина. Лепестки роз. Перо в окружении маленьких точек. Лина легла на спину и закрыла глаза.

Ровно через 20 минут прозвенел будильник, и Антон направился к балкону, но в это время зазвенел дверной звонок, и он пошел открывать. Пришла мама.

– Ты поел? Посуду помыл? Уроки сделал? – вопросы сыпались, как из рога изобилия. Антон кивал и неопределенно мычал в ответ на каждый из них, пытаясь уловить возможность сменить поскорее тему.

– Как на работе? Опять за всех одна работаешь? – спросил он, беря у мамы пакеты и неся их в кухню.

– Да нет, сегодня все вышли, наконец-то, – мама пошла в ванную мыть руки.

Антон разобрал пакеты, поставил в холодильник молоко, кефир, яйца, переложил хлеб из магазинных пакетов в хлебницу.

– А ты вкусного ничего не купила? – крикнул он, оглядывая оставшиеся пакеты.

– Там чипсы в одном пакете, посмотри, – крикнула в ответ мама из спальни.

Антон быстро нашел чипсы, вскрыл пачку, сел на высокую табуретку за столом и принялся самозабвенно хрустеть.

– Ты хоть что-нибудь нормальное поел? – спросила мама, заходя в кухню. На ней уже была домашняя футболка и штаны, на ходу она собирала волосы в хвост, – сидишь дома целый день, хоть бы погулять сходил, там солнце такое…

Мама не успела закончить, потому что на этих ее словах Антон вскочил и ринулся на балкон.

– Ну, вообще я имела в виду погулять на улице, – сказала она.

Антон вернулся с балкона, держа в руках рамку.

– Что это там у тебя? – мама заглянула ему через плечо.

– Цианотипия! – гордо ответил Антон, не отводя глаз от картины в рамке. Он был просто поражен – бумага из светло-зеленой стала насыщенного темного синего цвета! Точно так же, как и на картинах мамы Ники.

– Кажется, получилось, мам! Я думал, не получится, все было такое желто-зеленое сначала, и было непонятно, откуда там вообще синему взяться, а теперь смотри, смотри, как на солнце посинело. Даже, пожалуй, слишком, но это не страшно, можно промыть, и станет светлее.

Антон аккуратно снял стекло и убрал негативы с листа бумаги. На их месте остались светлые пятна, а точнее, подробнейшие, максимально детальные изображения листьев, пера, крыла бабочки и всего остального. Это действительно выглядело, как фотография.

– Здорово получилось, – мама тоже рассматривала изображение.

Антон еще несколько минут завороженно глядел на картину, затем побежал в ванную.