Вдова узурпатора
– Дим! – я решительно отодвинула от себя письменные принадлежности. – Выпиши вначале чек, а потом…
Не обращая внимания на чернильницу, Дим Фут взял салфетку, наколол на зубцы вилки и начал не спеша их протирать.
– По-моему, краснолицый за соседним столиком был за рулем "газели", – ни на секунду не прерывая свое занятие, сообщил Дим Фут.
Мой жар тут же сменился ознобом, а Клюс отодвинул салат и принялся беззастенчиво разглядывать соседний столик.
– Неужели Дано так мало платит своим убийцам? Он одет хуже дворника.
– Пожалуйста, шанни!
Официант аккуратно поставил передо мной тарелку, на которой красовалась обнаженная женская фигура с пучком укропа вместо волос. Не знаю, из чего она была сделана, но смотрелась весьма колоритно. Рот у меня раскрылся сам собой.
– Баба! – жизнерадостно воскликнул Эми, едва не выпадая из куртки Клюса.
Черные лапы вцепились в укроп… Раздался оглушительный женский визг, фигурка дернулась и села на тарелке. Дим мгновенно выхватил автомат, но краснолицый парень столь же стремительно отшвырнул в нашу сторону стол и метнулся в раскрытую дверь кухни. Толстая дама заверещала не хуже поросенка, парочка замерла, официант уронил разнос. Музыка продолжала греметь. Терпеть не могу фокстротов!
– Это шанни, господа, – дрожащим голосом произнес официант. – Сюрприз. Многим клиентам нравится.
– Нравится, – черный кот откусил руку фигурке и принялся с хрустом жевать.
Клюс радостно захлопал в ладоши. Ему было весело! Я взвилась на ноги, ухватила братца за ворот и поволокла к двери. Официант тихо посторонился. Вряд ли он что-либо соображал, но Диму дорогу преградил:
– Оплатите, пожалуйста…
Дим швырнул ему кредитку, потянулся было за стоящей под столом сумкой, но потом вдруг передумал и вместо этого стащил со стула Афараса.
Выскочили мы через парадный ход, где все еще спал стоя пьяный швейцар. Как только мы оказались на тротуаре, куртка вновь затрепетала, отклеилась от стены, швейцар упал, но не проснулся.
Откуда-то грянул выстрел, Дим, не целясь, выпустил очередь, заставляя случайных свидетелей в ужасе разбегаться.
– Эста, вниз!
Мы промчались подземным переходом, причем Афарас отчаянно хромал на ступенях, и оказались на пустынной платформе, где подмигивал красными огоньками поезд. Поезд состоял из паровоза и четырех вагонов. "Амаданская стрела" было написано крупными буквами под окнами каждого вагона. На краю платформы сладко зевал билетер.
– Три… билета… до Амадана! – выпалил Дим, бросая Афараса и выхватывая из кармана кредитки.
Билетер – тщедушный старичок с лихо закрученными усами с ужасом смотрел то на дуло автомата, то на шатающегося Афараса.
– Билеты давай! – рявкнул Дим. – Без сдачи.
Старичок торопливо сунул ему билеты, и начал пятиться не отводя взгляда от оружия. Эми выскользнул из-за пазухи Клюса, догнал билетера, быстро вскарабкался по форменным брюкам и опустил в красную сумку с билетами недоеденную красавицу.
– Эми!
Дим Фут зашвырнул в тамбур вагона Клюса, потом меня, затолкал упирающегося Афараса и последним влез сам. Коротко взревел гудок, поезд тронулся. Эми возник на плече у Афараса, когда мы уже входили в купе. С выражением величайшей брезгливости, Афарас попытался стряхнуть его, но Эми вцепился когтями в свитер.
– Я тебя люблю! – заверещал он. – Не покидай!
Дим Фут мощным толчком вогнал в расщелину купе обоих и задвинул дверь прежде, чем вопли Эми привлекли любопытных. В тесной каморке купе воздух пропитался паровозной гарью, как носовой платок духами, и я поспешила распахнуть окно. Свежий ветерок охладил наши разгоряченные лица. Несколько секунд все молча дышали, утирали вспотевшие лбы и наслаждались покоем.
– Я забыл в ресторане кепи! – неожиданно вспомнил Клюс.
По правде сказать, я полагала, что он оставил его в перевернутой машине, но это не имело значения по сравнению с брошенной ради Афараса сумкой.
– Послушайте, вы!.. – начал Афарас, почти с ненавистью глядя на Дим Фута. – Я никуда не собираюсь ехать!
– Зачем же ты сел в поезд? – удивился Дим.
– Я не садился!.. Да уберите от меня эту… тварь!
Эми тут же спрыгнул на пол, демонстративно отряхнул все лапы по очереди, тщательно облизал переднюю и принялся тереть ею нос. Клюс взобрался на верхнюю полку, лег на спину, заложив руки за голову, вздохнул облегченно и закрыл глаза.
– Я никогда не имел дело с колдовством и не собираюсь иметь впредь! – Афарас круто развернулся, взялся за ручку двери и рванул изо всех сил. Дверь не шелохнулась.
– Эми, отпусти его, – мне не хотелось доставлять бедняге дополнительные неприятности. Зачем Дим вообще захватил его с нами? Неужели из чистого человеколюбия?
– Я его не держу, – сухо ответил Эми. – Пусть отопрет замок и уходит.
Афарас крутанул "вертушку", шагнул через порог и с грохотом захлопнул дверь за своей спиной. Я подавила вздох: еще один союзник ушел. Пусть временный, пусть случайный, но союзник. Ну почему нам так не повезло, Ламас? Почему люди прячут глаза при встрече с нами?! В чем мы виноваты?
– Затмение на меня нашло, – сообщил Дим Фут хмуро. – Сам не пойму, на что он мне сдался, зеркальщик бродячий…
Он грузно опустился на сидение, осмотрел автомат и засунул его обратно под плащ. Лицо Дима сделалось умиротворенным, он привалился к стене, прикрыл веки и моментально уснул. Я поплотнее завернулась в накидку, сбросила с ног туфли и тоже села, подобрав ноги под себя. Эми немедленно улегся на туфлях, укрыл пушистым хвостом нос, зажмурил глаза и негромко замурлыкал.
Стучали колеса. Мысли вяло копошились у меня в голове, все время сползая почему-то на тебя, Ламас. Как ты умудрился стать верховным магом в стране, где правят жрецы? Они присвоили себе право творить чудеса и сажать королей на трон. Культ Света и Тьмы и его богиня Луна вот уже триста лет являются официальной религией Анэмора. И Тьму и Свет следует чтить одинаково, а ты, Ламас, никогда не умел держаться середины! У тебя всегда находились любимчики на стороне Света… Впрочем, не всегда, вот Эми…
Дверь отъехала в сторону, в щель просунулась обросшая бакенбардами физиономия под фуражкой с красным околышем. откашлялась и пробасила хрипло: "Билеты есть?"
– Есть, – не открывая глаз, подтвердил Дим Фут и жестом фокусника выудил билеты из потайного кармана. – В мягкий, до Амадана.
До Амадана?! Мое сердце подскочило и рухнуло в пропасть. Почему до "Амадана"? Там же инквизиция! Нет ничего глупее, чем соприкасавшимся с магией ехать в Амадан, да еще в сопровождении нелюдя! Я не могу гарантировать собственную нейтральность! Да я иногда искрами сыплю не хуже бенгальского огня и при том без всяких на то убедительных причин! Если Клюс что-нибудь выкинет, простят… может быть, но мне-то не отвертеться! Магическая сила – штука заразная, ты сам меня о том предупреждал, Ламас, когда пытался прогнать из рабочей зоны. "Индукция", – как выразился по этому случаю однажды отец. Вы оба за мной присматривали, боясь испортить мне жизнь пробуждением несвойственных обычному человеку сил. Отец хотел сделать из меня добропорядочную гражданку Анэмора, но его мечта не исполнилась: после его смерти ты снял все запреты. Я часами сидела в твоей комнате под защитой пентаграммы, наблюдала, как ты работаешь, и завидовала.
Да, я завидовала, Ламас! Ты с такой легкостью справлялся с погодой, сберегал урожайность всех окрестных полей, врачевал скотину, решая мимоходом тысячи житейских проблем… Ты был хорошим магом. А я просто сгорала от зависти. Я завидовала помощникам (ты разрешал им ассистировать), твоим слугам (они следили за состоянием магических талисманов), твоей экономке (у нее хранились ключи от кладовых со специальными предметами) – они все имели право прикасаться к магии. Я – нет. В нашем государстве магия не считается достойным занятием для молодой девушки из хорошей семьи.
И все-таки пентаграмма не уберегла меня от твоего влияния, кое-какие странности стали проявляться. Дано Ит перестал повышать на меня голос, когда одна за другой две эделасских вазы разбились о его голову. Сами собой. Слетели с каминной полки и разбились вдребезги. Лекари долго отхаживали Дано и запретили даже произносить при нем слово "фарфор". Кроме меня и Дано в комнате находились его секретари, которых никто потом больше не видел в Анэморе, но их перед службой регулярно проверяли на причастность к магии.
Колдовства Дано боялся и всегда держал в наружной охране одного из жрецов, так что чужой заклинатель в замок проникнуть не мог. Меня пропускали свободно.
Ножки моей кровати однажды оказались вмурованными в пол. В ту ночь мне снилось, что я сплю на ветви дуба, вросшего корнями в каменистый склон холма. Дим Фут долго разглядывал злосчастную кровать, потом вооружился ножовкой и укоротил ножки. Вместо кровати он велел поставить мне в спальне широченную тахту и собственноручно затолкал под нее дубовую доску с изображением Солнца…
– А этого человека вы знаете?
Дверь окончательно открылась, и кондуктор предстал во всей красе красного с золотом мундира. Волосатая лапа кондуктора крепко сжимала плечо Афараса. Судя по растерзанному виду водителя, сопротивление закону было неудачным. На скуле Афараса алела свежая царапина, свитером явно вытирали пол, брюки тоже слегка припорошило пылью.
– Знаете или нет?
Хмурое лицо янвайца выражало крайнюю степень презрения. Несомненно, он предпочел бы никогда нас не встречать.
– Отпустите юношу, кондуктор, – по-прежнему не открывая глаз, велел Дим Фут. – Вы превышаете полномочия.
– Он безбилетник!
Дим Фут медленно, по одному разложил на столике четыре билета и выразительно постучал пальцем по крайнему. Кондуктор сощурил близорукие глазки, проверил дату и цену на билете, и нехотя выпустил пленника.
– Почему он не сказал сразу?!
– Потому, что вы обратились по-хамски! – неожиданно повысил голос Дим Фут и открыл глаза. – Готов спорить на что угодно, вы его оскорбили сразу!
Щеки кондуктора затряслись, он раскрыл рот, постоял так несколько секунд и вдруг заверещал поросячим визгом:
– А вы… а кто… а почему животных без справки провозите?!
Под животным он, вероятно, имел в виду Эми. Мало того, что мы едем в Амадан, так еще и со скандалом! Я выразительно посмотрела на Эми, мысленно пожелала ему исчезнуть и спросила очень вежливо:
– О каком животном идет речь?
Кондуктор в изумлении воззрился на пустое место, а я тем временем попросила оделить меня почтовым бланком и ручкой. Волосатая лапа послушно нырнула в карман, извлекла пачку бланков и великолепную наливную ручку с позолоченным колпачком. Пока я наскоро набрасывала письмо Люсто, а потом выписывала чек, кондуктор все еще продолжал таращиться на пол. Я аккуратно промокнула чернила чистым бланком, сложила ручку и спросила самым елейным голосочком:
– Сумма в десять тысяч устроит вас, господин Афарас?
Затянутая в мундир туша кондуктора содрогнулась, и он перевел остекленевший взгляд на янвайца. Афарас ладонью взметнул свесившийся на лоб чуб и ответил кратко:
– Устроит.
– А на оскорбителя рекомендую подать в суд, – бесцветным голосом посоветовал Дим Фут. – Взыщите по меньшей мере сотен пять.
Толстые губы кондуктора сложились в жалкую улыбку, бакенбарды зашевелились, как волосатые гусеницы.
– Это недоразумение, – пролепетал он. – Молодой господин отказался предъявить билет, вступил в пререкания и не желал возвращаться в свое купе.
Этот кондуктор напомнил мне наше высшее общество. Те же критерии отношений. Для "Амаданской стрелы" Афарас был недостаточно респектабельно одет, только и всего.
– На вашем месте я переменила бы тон. Господин Афарас имеет полное право находиться в любом месте этого поезда, а предотвратить появление безбилетника вы обязаны были при посадке!
При столкновении с людьми такого сорта меня всегда тянуло на "высокий штиль". Стоило бы ввернуть еще пару фраз из придворного этикета, но кондуктор был и без того достаточно напуган. Он несколько раз пытался заговорить, но язык плохо его слушался и удалась только четвертая попытка.
– Я-а г-глубоко раскаиваюсь…
– Возместите ущерб немедленно, и господин Афарас быть может не станет с вами судиться.
– С-сколько?..
Я старательно изобразила задумчивость, ногой задвинула под сидение высунувшегося оттуда Эми и изрекла:
– Коль скоро спор вышел из-за билета, вот и возместите полную стоимость проезда на "Амаданской стреле" от конечной до конечной.
Ламас, клянусь: он вынул деньги и отдал ошарашенному Афарасу! Эми фыркнул так громко, что я даже испугалась. Кондуктор утер лоб, вежливо приподнял фуражку и, пятясь задом, вышел. Дверь задвинулась.
– Из нас бы вышла отличная шайка вымогателей, – сказал Дим Фут, устраиваясь поудобнее и вновь собираясь дремать.
Я свернула письмо, присоединила к нему чек и тоже вложила в руку Афараса:
– Надеюсь, вы простите нам причиненные хлопоты. Наличные на обратный проезд у вас теперь есть…
И тут я вспомнила куда мы едем.
– Дим, мы едем в Амадан?!
– Если мы сидим в "Амаданской стреле", то скорее всего, едем в Амадан.
– Ты спятил! Там же инквизиция. У меня нет охоты провести в тюрьме остаток своих дней!
Впервые за все это время Дим Фут по-настоящему рассердился. Лицо его покраснело, как мундир кондуктора, седые брови сошлись над переносицей.
– Разве у нас был выбор, Эстареди?! Или вы предпочитаете общество наемных убийц?! У Амадана прямое воздушное сообщение с Южными колониями.
– А деньги? Ты забыл про наличные! На что мы будем жить в колонии?!
– Не задавайте дурацких вопросов, госпожа Эстареди! – гаркнул Дим Фут, но тут же понизил голос, потому что на верхней полке заворочался давно задремавший Клюс. – Была бы жизнь, а наличные уж как-нибудь…
4
В Амадан "стрела" прибыла поздним вечером. Клюс спал беспробудным сном, свернувшись калачиком на верхней полке, рядом с вытянувшимся во всю длину Эми. Свет фонаря озарял эту мирную картину, а к окну прилипла ночная тьма. Я невольно поежилась: сейчас нам предстояло покинуть тепло вагона и выйти навстречу неизвестности.
– Конечная! – ревел где-то голос кондуктора. В коридоре слышались торопливые шаги: последние пассажиры спешили к выходу.
Пора выходить и нам. Я потянулась через купе, чтобы разбудить Дима Фута, но он открыл глаза прежде, чем моя рука коснулась его плаща.
– Уже? – шепотом спросил он. – Приехали?
Эми мягко спрыгнул с полки, выгнул спину и с наслаждением потянулся. Кот, как кот, цвет только не популярный, но где сказано, что черных котов с собой возить нельзя. Авось, обойдется.
Дим принялся тормошить Клюса, но брат сонно мычал и не просыпался. Тогда Дим осторожно взял его на руки и понес к выходу. Эми семенил за ними следом, и я замыкала шествие. У двери вагона Дим замешкался: спускаться с Клюсом по крутой лестнице ему было неудобно. Однако чьи-то руки протянулись навстречу, и после секундного колебания Дим передал мальчика Афарасу. Эми с восторженным воплем лихо вспрыгнул на плечо янвайца, глубоко вонзив когти в свитер.
– Брысь! – вполголоса велел Афарас, однако Эми проворно перебрался на грудь Клюса, где и свернулся клубочком. Я не сдержала улыбку, слишком уж комично выглядела физиономия Афараса, когда он пытался придать себе свирепый вид. На нелюдей подобные штучки не действуют. Дим спустился по лестнице, настороженно огляделся и только после этого позволил мне сойти. Дим иногда ведет себя до ужаса глупо: на освещенном перроне мы выделялись, как вишни на блюдце – великолепная мишень для профессионального стрелка, и если окружающая темнота молчала, то вовсе не из-за Дим Футовых предосторожностей.
– В тамбуре ездить удобнее? – не без ехидства поинтересовалась я у Афараса.
В результате общения с тобой, Ламас, у меня испортился характер. Раньше человеческие страхи я воспринимала спокойно, а теперь от них свирепею. Хотя нет, ты здесь не при чем. Это срабатывает чувство цеховой солидарности. Солидарность отверженных. Общаться с нами боялись, потому что мы – Диано Лу, а с тобой – потому, что ты маг. Презренная, хотя и необходимая профессия. Жрецы творят чудеса – их на то сподобила Луна, а ты творишь чудеса всего лишь из-за любви к волшебному… Вернее, творил. Тебе это нравилось, никто тебя не обязывал.
Афарас посмотрел на меня долгим взглядом. Если бы во мне не текла кровь Диано Лу, я бы расчувствовалась: столько печали было в его глазах. Еще бы: такая смазливая девчонка, а якшается с темными силами! Пожалуй, он готов был оплакать мою загубленную душу. Чек в кармане, можно плакать! Какие же они все лицемеры, эти… из прочих стран Объединенного Королевства. В Анэморе не слишком любят магию, так хоть признают, что нет Света без Тьмы, а Тьмы без Света, а эти… так страстно хотят быть чистенькими, что без конца ныряют в грязь по уши.
Дим Фут беспокойно завертел головой в поисках дежурного. Два ряда начищенных пуговиц блестели на фоне стены станционного поста метрах в пяти от нас.
– Я сейчас.
Дим торопливо зашагал к дежурному, не забывая время от времени оглядываться и держать руку под полой плаща. На месте дежурного я такого подозрительного типа к себе и близко не подпустила бы!
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – тихо спросил Афарас.
– Вы?! – я осмотрела его с головы до ног, фыркнула презрительно (я еще не забыла его вспышку в вагоне). – У вас ведь нет другой машины?! И черных котов вы боитесь.
Он боялся Эми. Он держал Клюса немного на отлете так, чтобы не коснуться свернувшегося на нем черного клубка, и выглядел достаточно нелепо.
– Я не люблю колдовства.
– При вокзале непременно есть филиал Защитников Истинной Веры, можете обратиться туда!
Наша стычка окончилась, едва начавшись: вернулся Дим.
– Тьма побери! Две недели, как отменены ночные полеты, до утра нет смысла искать воздухоплавы. Дежурный сказал, что ближайшая гостиница в полутора кварталах отсюда. Переночуем там.
Мы стояли на самой границе освещенного участка между станционным постом и багажным отделением рядом с огромной клумбой, сплошь усаженной астрами, хризантемами и еще какими-то осенними цветами с сильным приторным запахом. От этого запаха у меня слегка закружилась голова и потому, когда из-за угла багажного отделения вышел манекен, я посчитала его галлюцинацией. Он был одет точь в точь, как двое, рекламирующие шанни в злосчастном ресторанчике с пьяным швейцаром: коричневый сюртук, жилетка, белая рубашка с высоким крахмальным воротником, завязанный бантом галстук и светлосерые панталоны. Только надвинутая на глаза фетровая шляпа чуть выпадала из общего строя.
"Манекен" не спеша обогнул Дима Фута, вытянул граблеобразные руки и молча схватил за горло Афараса. Эми с пронзительным кошачьим воплем выскользнул из объятий Клюса, шмякнулся о решетку водостока и опрометью бросился бежать. Афарас едва не выронил Клюса, продолжая удерживать его одной рукой, второй он попытался освободить горло. Подоспевший Дим изо всех сил ударил незнакомца стволом автомата по голове. Раздался треск, как будто переломили сухую доску, "манекен" отпустил Афараса, отступил назад и рухнул на Дима. Ослепительная вспышка заставила меня зажмуриться, грохнул взрыв.
Меня отбросило к стене багажного отделения, усыпало осколками оконного стекла, Клюс оказался на самой середине клумбы, Афараса ударило о фонарный столб. У меня заныло сердце: Дим Фут неподвижно лежал посреди тротуара, раскинув руки и накрыв автомат полами плаща. Незнакомец скорчился на решетке водостока, из-под сбитой шляпы курился белесый дымок.
Свисток дежурного зашелся истеричной трелью. Вокруг метались какие-то люди, кто-то звал полицию, кто-то выкрикивал угрозы. Поднявшись на ноги, я бросилась к брату. Клюс стоял на коленях в зарослях смятых астр, и лицо его выражало странную смесь ужаса и восторга.
– Вот это бабахнуло. – сказал он и вдруг заплакал громко и горько, растирая слезы грязным кулаком.
Я крепко прижала братишку к себе, забормотала слова утешения, а у самой тоже в глазах защипало, а в висках застучала пульсирующая боль. Кто-то тяжело опустился рядом: Афарас ошарашено вертел головой, не переставая держаться за горло. На лбу багровела свежая ссадина. Клюс на мгновение оторвался от моей накидки, глянул исподлобья на янвайца и вновь зарылся лицом в мокрое сукно. Ламас, клянусь, никогда в жизни мне не было так плохо, как среди этих омерзительных цветов на этой гнусной клумбе в препакостном городишке Амадане! Мне показалось вдруг, что все наши старания напрасны, выхода нет и не проще ли сразу в этом сознаться…
С визгом тормозов подлетели два полицейских "жука", из них начали выскакивать затянутые в полицейскую форму люди. Пара шустрых молодчиков тут же скрутила руки Афарасу, еще трое достаточно бесцеремонно затолкали в машину нас с Клюсом. Во мне взыграла фамильная гордость.
– Вы за это ответите! – пообещала я долговязому лейтенанту, который отобрал наши пистолеты. – Мне вас жаль, служивый!
"Служивый" скривился так, словно надкусил лимон, а Клюс высморкался в батистовый платочек, вытер рукавом остатки слез и принял гордый вид.
Дима Фута увезла карета "скорой помощи", тело незнакомца отбыло в морг, а мы отправились знакомиться с полицейским участком.
В участке омерзительно воняло формалином. Мне знаком этот запах: так пахло на кафедре анатомии в нашей государственной гимназии с ее плешивыми, как жрецы, преподавателями. И комиссар полиции тоже напоминал преподавателя: толстенький, белокожий, он едва влезал в свой голубой мундир с серебряными нашивками. Живот угрожающе нависал над новеньким ремнем.
– Ваши документы! – потребовал комиссар.
– Вы забыли сказать, пожалуйста! – отрезала я, подвинула к себе стул и села.
– И немедленно снимите с него наручники! – Клюс ткнул пальцем в сторону понуро стоящего под стеной Афараса.
Комиссар удивленно хмыкнул, жирные щеки колыхнулись.
– Не соблаговолите ли, госпожа задержанная, предъявить документы? – довольно хамским тоном произнес он.
Я вынула и ткнула ему под нос книжечку с государственным гербом Анэмора. Комиссар открыл.
"Эстареди Диано Лу, – начал он вслух читать, – дочь короля Арнальдо Диано Лу, сестра ныне царствующего монарха Клюссиди Диано Лу. Удостоена почетного диплома магистра изящных искусств при дворе Его Величества".
В этом месте комиссар прервал чтение и посмотрел на меня с нескрываемым изумлением. Вместо ответа я протянула второй паспорт.
"Клюссиди Диано Лу – монарх государства Анэмор, верховный главнокомандующий вооруженными силами Анэмора, а также адмирал сдвоенного флота государства Анэмор".
– Это я, – гордо сказал Клюс и выпятил грудь. Брови комиссара поползли на лысину, а наш давешний знакомый лейтенант невольно щелкнул каблуками. – За арест монарха дружественной державы получите дипломатические осложнения!
Лысина комиссара увлажнилась, он вытер ее платочком и попросил лейтенанта принести гостям мягкие стулья. Однако мой высокопоставленный братец садиться отказался.
– Оружие наше верните! – указал он на столешницу, где лежали два одинаковых пистолета и небольшой автомат. – И наручники снимите с… телохранителя.
"Телохранитель" забыл про оковы.
– Так вот, где я вас видел! – воскликнул он. – На въезде!
На западной дороге, ведущей в Анэмор, красуется огромный щит с улыбающейся физиономией Клюса и моей кривой ухмылкой: "Добро пожаловать в Анэмор!" – гласит надпись на щите. Народ должен знать своих правителей в лицо.
Лейтенант поспешно пододвинул Клюсу пистолеты. Одну "бакку" король сунул в карман, вторую отдал мне, а автомат царственным жестом вручил Афарасу. Янваец никак не мог опомниться. Автомат он взял совершенно машинально, минут пять держал в руках, а потом затолкал за брючный ремень и прикрыл свитером. Выглядело достаточно устрашающе.
– Где же сопровождение, Ваше Величество? – поинтересовался комиссар, когда монарху поднесли стакан апельсинового сока.
К счастью, Клюс жадно припал к граненному стакану, и я успела ответить сама:
– Торжественный выезд обходится слишком дорого для казны.
– Но я слышал, в Анэморе участились покушения на государственных деятелей?
– Чем меньше народу, тем меньше внимания привлекается. Двух надежных телохранителей вполне хватает. Кстати, один наш человек серьезно пострадал. Не подскажете, где найти замену?
– Если бы визит был официальным, – комиссар замялся, – я лично предоставил бы вам охрану, а так… Обратитесь в частную контору. Да, совсем из головы вылетело: что у вас стряслось?
– Грабитель, – сказала я.
– Бандит, – подтвердил король.
Афарас ничего не успел сказать, я вовремя наступила ему на ногу.
5
В гостиницу нас доставили в полицейском автомобиле. По рекомендации лейтенанта номер нам предоставили самый лучший: с видом на сквер, в котором горели выполненные в виде цветочных бутонов фонари. Мягкий свет озарял причудливо подстриженные шапки акаций, беседку в эделасском стиле и небольшой искусственный водоем.
