Жестокие принципы

– Он решил, что ты погибла. – Мужчина проводит ладонью по волосам, задержавшись на затылке. – Мы все так решили. В твоём телефоне отслеживающий маячок стоял на случай непредвиденных ситуаций. Показал, что ты в квартире. Пожар не локализован, поэтому сразу проверить наличие тела не представилось возможным.

Отчего-то вспоминаю поездку в торговый центр, когда Островский с лёгкостью отыскал нас с Тасей. Я была под наблюдением. Он всегда точно знал, где я нахожусь. Вероятно, проверял, решив, что я связана с Ромой и Вороновым.

– Понятно, – оборачиваюсь, всматриваясь в заведённый автомобиль.

– Он ждёт, Лена, – кивает Аронов в сторону Парето. – Не делай резких движений и молчи. Есть шанс, что доберёшься в мой дом в целости.

– Ага, – растерянно соглашаюсь и плетусь в машину, где меня ожидает моё чудовище.

Без звука забираюсь на переднее сиденье, автомобиль тут же срывается с места, разрывая пространство противным свистом колёс. Островский напряжён и зажат, сжимает руль с такой силой, что кажется, вот-вот вырвет с мясом. Мчимся по улицам города, нарушая правила и игнорируя запретительные знаки, получая вслед сигналы недовольных водителей. По совету Аронова молчу, опустив глаза в пол и мечтая быстрее добраться за город. Но как только покидаем городскую черту, Островский резко съезжает на обочину, останавливается и выскакивает из машины. Прохаживается вперёд-назад, подгребая ногой снег, а затем достаёт сигарету, закуривает и делает несколько глубоких затяжек. Впервые вижу, чтобы он курил. Нервно перебирает пальцами и откидывает окурок в снег, уставившись в одну точку.

Интуитивно чувствую, что прямо сейчас должна оказаться с Костей рядом. Не знаю, что сказать и как оправдаться за его переживания, но открываю дверь машины и уверенно иду в направлении мужчины, а как только оказываюсь рядом, попадаю в жёсткие объятия. Оплетает руками и утыкается носом в мою макушку, шумно раздувая волосы и сильнее сжимая.

Это объятия человека, который обрёл нечто новое для себя, доселе неизвестное или забытое настолько, что, появившись, оно выбило почву из-под ног и развеяло в пыль привычные устои. И вот он – этот спасительный вдох, способный принести веру. И только он решает: броситься, закрыв глаза, за мечтой или же задавить и вытравить неожиданный порыв, способный увести с намеченного пути. Сейчас, стоя в объятиях Островского, я каждой клеточкой ощущаю то незримое, что переплетается между нами прозрачными нитями, которые, если он пожелает, способны связать нас навсегда.