Бытие и безумие [и драконы]

Одним из предвестников появления Ничто является ужас [см. «Безумие и ужас»], который всегда так или иначе связан с безумной тайной [см. «Безумие и тайна»]. Но для нас важно, что Ничто не может быть определено как не-сущее [см. «Безумие и сущее»], более того, сама попытка определения Ничто как «чего-то» (Нечто) уже содержит недопустимое. И если человеческое бытие всегда выдвинуто в Ничто, то Ничто становится основанием для всякого опыта обретения знания, особенно – знания о безумии. Ничто обретается в ничтожении, и этот процесс позволяет прикоснуться к обратной стороне сущего. И если Ничто входит во взаимодействие с безумием, то часть безумия тоже подвергается ничтожению и в это мгновение обретает отдельное бытие.

I.I.40. Безумие и Нечто

Нечто – это то, что дано безумию всегда в искривленной форме. Нечто вторгается в «безумное сознание» и там подвергается изменению вплоть до нарушения состава сущего, из которого оно состоит [см. «Безумие и сущее»].

Нечто не является простой противоположностью Ничто [см. «Безумие и Ничто»], но может быть помыслено только одновременно с Ничто, даже если мы делаем вид, что о Ничто не думаем вовсе. Даже если мы уверены, что вообще не думаем. Даже если нам кажется, что безумие мешает нам думать в принципе.

Может ли Нечто быть дано «не-безумному сознанию» в неискаженной форме – вот вопрос, который стоило бы задать безумию, если бы оно вообще отвечало на подобные вопросы.

А у разума – спросить, как он готов определить Нечто для дальнейшего рассмотрения.

I.I.41. Безумие и Бог-знает-что

Безумие, как и «нормальный разум», бессильно проникнуть в Бог-знает-что в силу того, что это зона исключительной компетенции Бога, принципиально недоступная никому иному. Безумие способно лишь почувствовать легкий огненный ветер, исходящий от Бог-знает-что.

Разум, если даже просто упоминает о существовании Бог-знает-чего, уже совершает святотатство. Безумие, упоминающее о нем, подлежит амнистии, потому что оно не в силах определить, упоминает ли оно вообще о чем-то, происходит ли само действие «упоминания».

Впрочем, мы настолько несведущи в теологии и так боимся оскорбить чьи-нибудь религиозные чувства, что извиняемся за сам факт написания этой главы и смиренно умолкаем.

I.I.42. Безумие и психология

Так говорил мне один замечательный психолог.

С точки зрения многих психологов, «безумие» – вообще не категория; совершенно непонятно, о чем идет речь.

Есть психологи, которые работают с людьми с ментальными расстройствами, с нейроособенностями, делая их жизнь более качественной. Есть психологи, работающие с людьми с тяжелыми аддикциями (в том числе трудоголиками). Есть психологи, успешно работающие с людьми с психиатрическими диагнозами. В этом случае «психология» функционирует в сферах, не захваченных «чистой психиатрией». Арнольд Минделл, автор метода «процессуальной работы», сидя в огне, имел дело с людьми в тяжелых психических состояниях.

Многие психологи считают, что «о безумии как категории говорить бессмысленно, потому что работа идет с человеком, а не с категорией». «Психология работает с внутренним миром человека, а не с его диагнозом».

Впрочем, среди психологов есть диссиденты, прямо ставящие вопрос о безумии как о мета-категории, позволяющей выходить за границы привычных схем и подходов.

Возможно, это главное поле работы для психологов в ХХI веке.

I.I.43. Безумие и личности

Здесь речь пойдет о разных «личностях», «суб-личностях» и так называемых «аватарах» [см. «Безумие и диссоциации»], которые окружают меня огнем, как столетья – Мандельштама.

Они возникают незаметно, спонтанно, неожиданно, – и вдруг овладевают нами так, что мы уже не понимаем, кто такой «я», кто пытается это понять или хотя бы констатировать.

Иногда они возникают как защитные реакции во время тяжелых жизненных переломов, иногда – как отдельные акторы – в ответ на вполне приятную, но особенную ситуацию [см. «Безумие и миры»].

Они могут жить в разных мирах, и их взаимодействие очень болезненно и потому нежелательно. Иногда они живут в одном и том же «мире», но ничего не знают друг о друге [см. «Суб-личности» и «Диссоциированные личности»]. Иногда они общаются, и это бывает как весьма конструктивно, так и весьма хаотично и травматично. Если у вас есть постоянные «личности», то желательно, чтобы другие люди [см. «Безумие и Другие»] знали эту вашу особенность, и хотя бы понимали, что имеют дело с разными «действующими лицами». Есть много видов терапии подобных расстройств, но об этом – лучше в специальной литературе.

И это, конечно, было бы весьма забавно, если б не было так опасно для «себя» и других.

I.I.S-4.43/44. Неизвестный Бог [Суб-личности-3]

(1)

– Я совершил самоубийство и упал в ваш мир.

Я упал в тебя, как падают в колодец.

У тебя нет причин гордиться тем, что я упал именно в тебя:

во-первых, ты был выбран случайно;

во-вторых, ты для меня являешься тюрьмой, местом моего заточения в этом мире.

Ты – моя живая тюрьма, без которой я пока не могу взаимодействовать ни с кем напрямую – только через тебя. И я не знаю, смогу ли я снова обрести Силу. Если обрету – я покину тебя и снова вернусь в свой мир, а если нет – то останусь с тобой до конца твоей жизни и получу временную свободу только с твоей смертью.

(2)

Он спит и видит сны. Тянется сквозь сны наружу. Сны о незнакомых городах. Здесь башни и мосты. Он когда-то помогал строителям города. Он не хочет быть видимым для этого мира.

Во сне он поет песню о милосердии на незнакомом языке.

(3)

Только печальная песня. Ничего, кроме песни. И сны с синими лесами.

I.I.44. Безумие и ужас

Ужас свидетельствует о появлении Ничто [см. «Безумие и Ничто»]; если его вызвать в суд, он будет вынужден дать показания о Ничто, несмотря на то что сказать ему будет нечего.

Но еще ужас демонстрирует присутствие священного. Любое соприкосновение с сакральным – как бы прекрасно оно ни было – всегда ужасно. И если какое-то «священное» изначально связано с безумием, то оно ужасно вдвойне.

В любом ужасе есть привкус безумия. Поэтому любой самый светлый разум, испытывающий ужас, получает одновременно дозу безумия.

Хайдеггер считал, что изначальный ужас может проснуться в нашем бытии в любой момент. Что он всегда в нас присутствует, только обычно спит. Безумие же нередко пробуждает его в самый неподходящий момент, хотя какой момент для пробуждения ужаса можно было бы назвать подходящим?!

Но, пробудив ужас, безумие не убегает, охваченное диким ужасом, а замирает, скованное ничтожащим ужасом.

I.I.45. Безумие и память

Безумие всегда создает ложную память. Впрочем, «нормальный разум» тоже всегда создает ложную память, но безумие делает это легче и изящней.

Есть несколько эффектов, искажающих припоминаемое:

– эффект изменения модальности (например, если в памяти была визуальная картинка, то ее вербализация вносит существенные искажения);

– эффект повторного припоминания («каждое повторное припоминание искажает результат», «если вы хотите припомнить что-то точно, не пытайтесь это вспоминать», «припоминание компрометируется самим актом припоминания»);

– эффект восстановления контекста (когда возникает выдуманный, достроенный контекст ситуации);

– эффект влияния инструкций (когда в зависимости от внешних влияний редактируется содержание);

– эффект имплантации воспоминаний (когда встраиваются чужие и более поздние воспоминания),