Сохранить нельзя разбить

Еда была наивкуснейшая: жаренная курочка с хрустящей корочкой, картошка по-деревенски и разные ароматные салаты. Дети налетели на еду с ходу, потому что за активными играми проголодались, а взрослые ели не спеша, уделяя больше времени разговорам.

– И все же я настаиваю, что для мальчика нет ничего лучше бокса, – говорил Александр Сергеевич. Взрослые как-то незаметно перешли на детей.

– Саш, бокс твой – прошлый век, – не унимался Виктор Петрович. – Лучше футбол или вон, баскетбол, куда Димка ходит.

– Если бы не Женя, я бы его давно уже оттуда забрал, – раздраженно ответил папа Димы. – Она все мозги парню задурила своим баскетболом. Пацан ничего не видит кроме него.

– Пап, мне правда нравится.

– Правильно, сынок – вступилась Евгения Михайловна. – На этом боксе все мозги вышибают.

– Зато он всегда сможет сдачи дать! Вон Егорку как избили сильно, а если бы боксом занимался…

– Саша, давай сменим тему, – осадил его Виктор Петрович. Его голос был спокойным, но в нем отчетливо слышались остерегающие нотки.

– Хорошие мои, вы же еще рыбку не попробовали. Она уже допекается, сейчас принесу. – Мама Егора попыталась как-то разрядить обстановку, но получалось не очень хорошо. Атмосфера за столом держалась напряженной. Родители Димы хоть и сидели рядом, но даже не смотрели друг на друга. Папа Егора пытался поддерживать разговор, но как-то заметно погрустнел. Он сильно винил себя за то, что не смог защитить сына, и боялся подумать, что могло бы произойти, если бы не подоспел вовремя.

Дети быстро съели все, что получилось уместить в их небольшие животы, и вышли из-за стола. До курантов оставалось всего ничего, и они решили дождаться Нового года рядом с окном, чтобы не пропустить ни секунды салютов. Настя, как хвостик, ходила за мальчиками по квартире, но в окно посматривала с опаской. Фейерверки она не очень любила. Слишком громкие. Слишком яркие. Настя их побаивалась. А вот мальчики ждали с нетерпением.

По телевизору показали куранты, и все принялись вести счет. Когда он дошел до двенадцати, к потолку взлетела пробка от шампанского, послышались поздравления и звон. На улице тут же загромыхали салюты, и небо окрасилось в самые разные цвета. Настя сидела у мамы на руках и зажимала ушки руками. Дима обратил на это внимание и подошел к Светлане Николаевне.

– Можно? – спросил он и протянул руки.

– Ну если она пойдет, – ответила тетя Света и протянула ему девочку.

Димка тут же ее подхватил и понес к окну. Настя не сопротивлялась, но продолжала закрывать уши.

– Ты зачем ее сюда притащил? Она ж боится салютов, – сказал Егор и с опасением взглянул на сестру.

– А Олененок сейчас увидит, какая это красота, и перестанет бояться, да?

– Я не Олененок, – тихо произнесла Настя, но все же убрала руки от головы. Она медленно перевела взгляд на окно, и красота, которая разворачивалась на улице, так ее захватила, что она, кажется, забыла про громкие страхи. К тому же на руках у Димы было совсем и не страшно. Настя улыбнулась и крепко обхватила его за шею.

– Эй, – возмутился Егор. – Вообще-то я твой родной брат.

Он подошел ближе и прислонился к Насте, чтобы ей было удобно обнять и его. Снег валил все сильнее, и в свете желтого уличного фонаря и разноцветных лучей от салютов снежинки танцевали сложный, но очень красивый танец. Они втроем стояли около большого окна и просто смотрели. В этот момент не нужны были слова или шутки. В этот момент можно было ничего не говорить, и все это прекрасно понимали. Светлана Николаевна и Евгения Михайловна молча наблюдали за своими детьми. Взрослые не знали, сколько продлится эта дружба и через сколько лет мальчики пронесут такое теплое общение. Но все, кто когда-либо видел эту троицу и слышал их общение, надеялись, что она не закончится завтра или через год, или через десять лет. Они казались неразлучны. Егор, Настя и Дима. Два совершенно разных друга и маленькая светловолосая девочка – для одного родная сестра, а для другого голубоглазое чудо по прозвищу Олененок.

Глава 7

Я проснулась с мыслями, что больше никогда не выйду в наш двор. Дышать же можно и через открытое окно, да? А разминать ноги можно и гуляя по квартире. Из одной комнаты в другую. Благо квартира у нас большая. Только вот основная загвоздка была в родителях. Притворяться больной на третий день было все сложнее. Мама у меня женщина умная, она практически сразу просекла, что мои слова и самочувствие разнились между собой. Но, может быть, она просто меня пожалела и дала возможность отдохнуть от школы пару дней. Хотя актрисой я была хорошей. Если надо натурально упасть в обморок или придумать стопроцентную отмазку для учителей, почему мы опоздали на урок на целых пятнадцать минут, а потом так ее рассказать, что сам Станиславский изменил бы свое мнение и сказал: «Верю!», это пожалуйста. Только услуги небесплатные. А как вы хотели? Хочешь жить – умей вертеться. Конечно, брать деньги у родителей или старшего брата в любое время удобно, но совсем не практично. Так ведь и привыкнуть можно. А уже я девочка взрослая. Хоть мама и говорила, что четырнадцать лет – это не восемнадцать, я все равно считала, что взрослая. И не нужно меня переубеждать, как это старались сделать брат с Димкой. Егор постоянно трепал меня по голове, как будто не знал, сколько времени я тратила на то, чтобы волосы были прямые и не кудрявились, как обычно. А Дима постоянно называл меня Олененком, как будто имя мое забыл, честное слово. Я ужасно злилась на них за это, они будто не замечали. Продолжали свою игру «Мы взрослые, а ты нет». Жутко бесит. Но во всей этой разнице в возрасте находился один плюс. Силы мальчикам было не занимать. Дима продолжал заниматься баскетболом и стал таким высоким, что разговаривать с ним стало ну очень неудобно. Приходилось каждый раз задирать голову. Егор, будучи подростком, занялся смешанными единоборствами или вольной борьбой, я не очень разобралась. Но суть в том, что влепить он мог так, что потом ни костей, ни зубов не собрать. Только свои приемы брат почти никогда не демонстрировал вне зала. И особо ни на ком их не применял. Он с важным видом говорил, что для него это способ защитить себя или своих близких, если будет такая необходимость. Бить первым он не станет.

В этом-то и заключалась проблема. Мне надо было, чтобы он навалял одному парню, да так сильно, чтобы вся дурь из головы вылетела. И как его уговорить, я пока не знала. Можно было, конечно, попросить Димку, но он в последнее время ушел в учебу с головой, отвлекать его не хотелось. Он даже стал реже у нас появляться, что было совсем ему несвойственно. Дима всегда любил проводить у нас время. Они сначала могли часами рубиться в приставку, а потом уйти куда-то гулять и вернуться только под утро не совсем трезвыми. Дима, естественно, к себе, а Егор к себе. В такие дни мальчикам доставалось по полной программе. Папа не скупился на нотации и профилактические беседы. Понятно, что в двадцать лет в голову уже ничего не вобьешь, но он все равно отчитывал их, словно подростков. Причем доставалось не только Егору, но и Диме. Пять лет назад его родители развелись, и Александр Сергеевич переехал в другой город. По разговорам мамы и тети Жени, у Диминого папы уже давно кто-то был на стороне. Он и не старался это скрыть. А когда родители Димы наконец поставили жирную точку, он спокойно собрал чемоданы, попрощался с Димкой, заверив, что они будут продолжать общаться, и уехал. Сначала Дима действительно верил, что на их отношениях развод никак не повлияет. Только вот с каждым месяцем звонков становилось все меньше и меньше. Дима старался не обращать на это внимания и оправдывал отца тем, что он много работает и у него просто не хватает времени. Я говорила, что так общение и сходит на нет, но Димка только злился и отвечал, что я ничего не понимаю. Он верил до тех пор, пока Александр Сергеевич не забыл поздравить его с днем рождения.

На восемнадцатилетие я все утро мучилась на кухне и старалась приготовить праздничный торт. Выходило, мягко говоря, не так, как мне хотелось. Один корж ужасно подгорел, а второй бессовестным образом не хотел пропекаться. Я разозлилась и, выкинув все неудачные коржи, начала заново. Мама была на работе и хотела помочь мне с тортом вчера, но я уверила ее, что все будет хорошо. Мне очень хотелось самостоятельно его приготовить. Видимо, я поторопилась. Но несколько часов моих мучений – и что-то похожее на более-менее приемлемую выпечку было готово. Я аккуратно складывала коржи друг на друга, промазывая между ними крем. Получалось вполне ничего себе. Но в глубине души я надеялась, что на вкус он все же будет лучше. Закончив с декором и кривоватой подписью: «С днем рождения», я убрала его в красивую коробку, перевязав голубой лентой, и пошла к Диме домой. Жил он пяти минутах ходьбы нашей квартиры. Егор обещал закончить тренировку пораньше и тоже присоединиться к тортопоеданию. Когда я позвонила в дверь, мне никто не открыл. Дима точно должен был быть дома, планов в этот день у него не намечалось, но в квартире было подозрительно тихо. Я позвонила еще раз. Снова тишина. Только спустя десять минут непонятного ожидания на лестничной площадке, потому что я позвонить по телефону я не могла, так как благополучно забыла его дома, услышала, что на этот этаж кто-то поднимается. Это мог быть любой другой житель дома, но я была уверена, что это Дима. Его шаги я могла отличить от любых других. И оказалась права. В теплой дутой куртку Димка поднимался по ступенькам, глядя себе под ноги. Он до самого конца, пока не уперся в дверь, не замечал, что я стою рядом и держу коробочку с тортом.

– Насть, что ты тут делаешь? – спросил он каким-то усталым и совсем незнакомым голосом.

– Я тебе подарок приготовила. С днем рождения! – крикнула почти на весь подъезд я. – А где ты был?

– По делам ходил, – в рифму ответил он и постарался улыбнуться, но получилось натянуто.

Дима открыл дверь и первой пропустил меня в квартиру. Егор должен был прийти примерно через минут двадцать. Я сняла обувь, надев на ноги теплые тапочки, которые были мне уже как родные, и прошла на кухню. Поставила чайник и стала развязывать коробочку. Я только хотела рассказать Диме, каких мучений мне стоило приготовить этот торт, но не успела. Он скрылся за дверью и заговорил с кем-то по телефону.

– Зачем ты вообще позвонила? – задал вопрос Дима. – Мне не нужны от тебя никакие поздравления. Ты мне никто.

Я хотела подойти к двери, чтобы слышать более отчетливо, но вовремя себя одернула. Только голос Димы становился все громче.

– И передай ему, что он может вообще не звонить! Он вычеркнул нас из своей жизни три года назад, мы с мамой сделали то же самое. Да, да, и вам всего хорошего.

Голос стих. Я ждала пять минут, десять и все же не выдержала – подошла к двери и постучала.

– Дима, можно? – прошептала я, глядя через щелочку.

– Заходи.

Димина комната была приятнее, чем Егора. У брата был вечный бардак из вещей, проводов, наушников и нескольких клавиатур. Он учился на программиста, и его спальня напоминала настоящий технологический взрыв. У Димы же был полный порядок. Кровать идеально заправлена, книги на полочках расставлены по алфавиту. Причем не только на русском языке. У Димы всегда были способности к языкам, именно поэтому он и выбрал лингвистику. Он уже практически в совершенстве владел английским и немецким.

– Я там торт порезала. Сама приготовила.

– Спасибо, Олененок, – хрипло сказал он, покачиваясь из стороны в сторону на офисном кресле и глядя в одну точку. Кажется, он даже не моргал, а лишь сжимал в руках телефон.

– Ты в порядке? – спросила я, не зная, куда деваться.

– Да. Просто собственный отец забыл поздравить с совершеннолетием, зато его новая жена не забыла. Позвонила и радостно сообщила, что они сегодня улетают в Египет и моему папаше сейчас совсем не до меня.

– Дура, – только и произнесла я, и Дима с усмешкой взглянул на меня. – Я бы никогда тебя не забыла поздравить. Вон все утро с тортом промучилась.

– Спасибо, Насть. Егор минут через пять уже придет. Пойдем на кухню.

Торт оказался съедобным, даже вкусным. По крайней мере, мальчики сказали, что им очень понравилось. Когда пришла тетя Женя, она тоже попробовала кусочек, сказав, что на диете, и похвалила меня. Было приятно. Но готовить я все-таки не очень любила.

Насколько мне было известно, после того дня рождения Дима больше не общался с отцом. Александр Сергеевич ему несколько раз звонил и просил поговорить, но Дима холодно и беспристрастно отвечал, что ему это больше неинтересно. С тех пор он изменился. Как будто снял розовые очки и стал смотреть на мир более реалистичным взглядом. А вот у меня, несмотря на возраст, никогда не было розовых очков. Терпеть не могла этот цвет и уж тем более не могла себе позволить через него смотреть.

И когда я столкнулась с проблемой, выруливать нужно было самой, хоть и хотелось попросить помощи у мальчиков. Вот только как я им расскажу про спор, по условиям которого нужно подружиться с главным хулиганом нашего района? С Витькой. Девочкам он почему-то нравился. Непонятно, правда, чем. Может, хорошим телосложением, голубыми глазами и множеством татуировок на руках и частично на шее. Говорят, хорошим девочкам нравятся плохие мальчики. Но во мне он не вызывал ничего, кроме желания отправить его в первый класс и заставить пройти весь школьный курс. Умом Витя не блистал, а вот тупости и неконтролируемой агрессии было не занимать. Несмотря на это, мои подруги, которые иногда непонятно чем думали, спорили, кто может запасть ему в сердце и исправить так называемого хулигана. Я вообще не хотела участвовать во всем этом, пока не узнала, что у Егора с Димой с ним давние терки. Хотя в открытую они не враждуют, но между ними сохраняется холодная война. Может, если бы они увидели, что я тоже с ним общаюсь, то перестали бы относиться ко мне как к ребенку? Особенно Дима.

Глава 8

– Значит, хочешь стать переводчиком? – протянул он, и меня обдало неприятным запахом пива.

– Да, всегда об этом мечтала. – Я постаралась выдавить улыбку, но моя кислая мина никак не хотела выглядеть дружелюбно.

– Умная, значит, – ухмыльнулся он. – Жалко, что брат со своим дружком у тебя тупые, – высказался Витя и громко засмеялся вместе с еще двумя парнями, которые сидели слева от него.

– Они не тупые! – я вскочила на ноги и яростно посмотрела на эту шайку, которая все меньше напоминала мне людей.

– Слышь, малявка, – почти тут же встал на ноги и Витя. – Тебя вообще никто не спрашивал. А будешь много трындеть, получишь, поняла? – он замахнулся, но ухмылка на лице говорила о том, что он решил так пошутить.

Мне стало не по себе. Захотелось домой, где безопасно и спокойно. Где меня любят и никогда не дадут в обиду. На улице, несмотря на теплую майскую погоду, стало холодно. А может, это просто нервы, и я слишком сильно переживаю? В самом начале моя авантюра с этой идиотской дружбой казалась классной. Я должна была подружиться с грозой нашего района, стать самой крутой девочкой, а главное, перестать быть маленькой. Меня бы зауважали и, возможно, посмотрели по-другому. Не как на ребенка. Но чем больше времени проходило, чем хуже мне казалась эта затея. Вначале Витя и его компания были не такими ужасными, как о них говорили. Книг они не читали, но мы могли обсуждать какие-нибудь фильмы или видеоигры, в которых я хорошо разбиралась благодаря Егору и его урокам. Витя даже пару раз встречал меня со школы, чтобы проводить домой. Но лишь спустя время я стала замечать, что взгляд его совсем недобрый. Он смотрел на меня, будто хищник на загнанную зверушку. А не нападал только из любопытства. Какой взрослый парень будет всерьез общаться с четырнадцатилетней девочкой? Но мне казалось, что я настолько разносторонний и интересный собеседник, что даже хулиганам может быть со мной интересно. Ошиблась. Я стояла перед Витей, будучи почти вполовину ниже него, по коже бежал холодок и глаза, будто загипнотизированные, вовсе не моргали.