Коля, мавки и я

Где-то в белорусской глубинке, недалеко от славного города Заславля, в котором больше тысячи лет назад умерла княгиня Рогнеда, сосланная за покушение на супруга своего, князя Владимира Красно Солнышко, есть деревенька с воодушевляющим названием "Кривое село".

Во времена правления Изяслава, сына любящих супругов, упомянутых выше, не было ни автомобильной развязки, ни села, которое теперь называется посёлком городского типа. Даже озёр и тех не было, ведь сделаны они людьми из затопленных песчаных карьеров, которые исправно поставляли песок и камни на постройку всех тех домов, что стоят в округе.

А что было, спросите вы? Лес.

Огромный, дикий, страшный, он раскидывался на много-много вёрст. Теперь Лес существует лишь в воспоминаниях тех, кто остался, тех, кто помнит. Они видели и прелестную княгиню, что ненавидела супруга, и малолетнего сына её, посмевшего выступить против отца. И самого князя, что посмел отречься от веры предков своих.

Они помнят и ждут. Ждут возможности воскресить Лес. И горе тому человеку, кто посмеет нарушить их ожидание…

– Жуть… Вот как придумают всякого, – согласился Коля.

– И не говори, – я аккуратно пристроила голову на плечо своему парню.

Новая статейка выйдет на сайте уже в эту пятницу. За приличный гонорар я ещё и не таких сказок насочиняю.

Мы сидели в открытом багажнике машины, уютно укрытые цветастым пледом. Коля сбежал с работы пораньше, пятница всё-таки, но на озеро мы смогли выбраться лишь затемно.

И всё равно приехали самыми первыми. Друзья хоть и жили прямо тут, на холме, в той самой благозвучной деревушке, не торопились осчастливить нас своим присутствием.

Коля глянул в телефон.

– Скоро выезжают. Только вахту бабушке сдали, Катюшке не спалось.

Я невольно улыбнулась.

Катюшке было три. Соображала она уже на все тридцать три, строя не только спокойных, доброжелательных родителей, но и всех друзей, и соседей. Мы шутили, что это как раз тот самый случай, когда минус на минус дал плюс. "Математический закон" уже три года держал в тонусе всех близких и дальних родственников и просто знакомых.

Мы с Колей мелкую Катюшку обожали. В моменты легкого помешательства я уже представляла своего парня с ребёнком на руках. Разумеется, моим. Откручу голову любой ослице, которая в его сторону посмотрит.

– Прохладненько, – я теснее вжалась в Колю. Он охотно обнял меня за плечи.

Одеты мы с ним были как на северный полюс, всё-таки не май-месяц.

Последний сезонный шашлык отложился аж на третье октября. Темнело рано, холодало – тоже.

И вот мы сидим вдвоём, на берегу весьма живописных, в дневное время суток, Заславских карьеров. Рядом с машиной, аккуратно припаркованной в каких-то кустах, сиротливо стоит мангал и намокает от росы рыжий пакет с углем.

– Может, огонь разожжем? – предложила я.

Просто так сидеть было скучно.

Темнота – друг молодёжи, конечно, но заниматься чем-то таким, когда в любую минуту может нагрянуть целая толпа… Летом еще нормально, но на улице октябрь! Это всё равно, что капусту чистить. Пока до цели доберешься, уже можно упаковывать обратно.

– Да, давай, – Коля выбрался из машины, даже не подозревая, о чём я думаю. Он заботливо подоткнул плед и бодро зашуршал в темноте.

– Посвети, а?

Я послушно вытащила телефон и включила фонарик.

Трава отбрасывала причудливые кривые тени, деревья шевелились в темноте, на минутку мне даже стало как-то жутко.

Мигнул, разгораясь, огонёк в мангале, слабо осветив берег. Песчаный пляж был с другой стороны, зато здесь можно было подъехать на машине практически к самой воде. Тащить на себе мангал Коля отказался наотрез.

Вот и сидим теперь в кустах.

Длинные тени змеились по земле, теряясь в ночной черноте. Как-то после города совсем тихо и пусто. Может музычку включить?

Я небольшая поклонница всяких там кемпингов, палаточных ночевок и прочих удовольствий на природе. Кекс на пляже в эту категории не входит, но сезон явно не тот.

Во время восторженных рассказов друзей о ночевках вдали от цивилизации, мое живое воображение резво дорисовывает мужика с топором, выходящего из этого самого леска к ничего не подозревающим туристам. Я уже молчу про комаров, солнце, отсутствие нормального…

Телефон выпал из моих рук куда-то под ноги.

Я с искренним недоумением уставилась на девиц, штук десять-двенадцать, неторопливо выбирающихся из воды.

– Эй, девчонки, вам не холодно? – не удержалась я.

А вещи их где? Мы тут уже давно сидим, ничего не видели, они что…

…И тут скудный свет нашего костерка коснулся одной из девиц.

Признаться, ору я редко, при Коле, тем более, а уж матом…

Но это?!!!

Девица была бледная, с впавшими щеками и глазами, обведенными синевой, простоволосая и… совершенно без одежды.

Коля, обернувшись на мой крик, попятился, споткнулся обо что-то в темноте и рухнул прямо там, где стоял.

Одна… Две… Три…

Они подходили к нам неторопливо, спокойно, окружая с трёх сторон.

В кои-то веки у меня пропал дар речи. Редко, но случается.

Где-то в поле зрения, мужчина моей мечты торопливо отползал задом по пригорку.

Может рано пока замуж собираться? В постели всё бодренько, а вот в разведку мой дед его с собой бы не взял. Однозначно.

– З-з-з-здравствуйте? – осторожно предположила я, мысленно крутя пальцем у виска. Выглядели они так, словно здоровье им уже не пригодится.

– Уходи…

Одна из русалок? мавок? водяниц? подошла ко мне совсем близко.

– УХОДИ!!! – рявкнула она мне прямо в лицо, демонстрируя нечеловечески острые зубы.

– Мечтаю записаться к вашему стоматологу, – на автомате брякнула я, надеясь прямо сейчас рухнуть без чувств… или проснуться, неважно.

Картинка вокруг стала резкой, в ушах зазвенело.

Обморок, ау, ты где… Почему тебя нет, когда ты нужен.

Странно, но от неё совсем не пахло. Ничем.

Она была мокрой, вода текла по длинным волосам и капала мне на джинсы. Я оцепенела настолько, что не могла и пальцем пошевелить, не то что, отодвинуться.

– Уходи.

Не поняла, она ждёт, что я сама уйду? Пардон, ноги не держат. Я даже пытаться не буду. Лучше пока тут посижу, что-то мне нехорошо…

Мужик с топором начинал казаться неплохой альтернативой тому, что творилось.

Стоп, а что собственно происходит-то?

Я аккуратно заглянула за спину стоящей рядом э-э-э? мавки?

Девицы бегали по берегу, от воды к нашему мангалу – и обратно. Они по очереди приносили воду в ладошках и выливали ее в огонь. Воды было слишком мало, угли оскорбленно шипели, а они все продолжали и продолжали своё бесполезное занятие.

– Огонь? Яяяааа… – мой голос звучал как какое-то жалкое блеяние, – если я затушу, вы уйдете?

– Ты уйдёшь. Он останется. Мы останемся, – сообщила эта крайне общительная особа.

Несколько русалок, не играющих в пожарников, прыгали вокруг моего парня, танцевали, тянули за одежду.

Коля ошалело мотал головой, явно пытаясь понять, где он и кто он. Логичные мозги настоящего айтишника не позволяли ему принять творящуюся вокруг чертовщину как факт.

Впрочем, я, как представитель творческой специальности, с этим тоже не справляюсь.

Мавки, лешие, волколаки… Университетский экзамен по мифологии был слишком давно.

– Мавки до весны не покидают глубокой воды, какого… какого вы вообще вылезли?!

Все мы, бабы, в смысле, с одинаковым недоумением уставились на Колю.

И откуда он такой эксклюзивной информации набрался, если я и слова вспомнить не могу?

– Нам нужна помощь. Поможешь – уйдём, – сообщила та, что стояла рядом со мной. Наверное, она тут главная в их дружном женском коллективе.

Коля затряс головой. То ли "да", то ли "нет", кажется, он и сам еще не определился.

Одна э-э-э-э… фактурная утопленница, стояла прямо перед ним. Коля взглянул туда и завис, окончательно.

– Куда это ты смотришь?! – мгновенно возмутилась я.

Недовольство вернуло мне контроль над собой.

Мой мужик, никому не отдам, тем более каким-то килькам не первой свежести.

Коля поспешно отвел взгляд.

У него явно начинали сдавать нервы. Он у меня мужчина видный и, как правило, сообразительный, но оказавшись в одиночестве, в толпе голых полудохлых баб и одной девушки, вполне живой и очень недовольной, растерялся.

– Уходи.

– Да поняла я уже, сейчас он вам быстренько… Стоп, а что он сделать-то должен?

Под моим возмущенным взглядом Коля поднялся на ноги и уже начинал пританцовывать вместе с окружавшими его русалками.

Не поняла, что за дискотека?!

Я решительно шагнула вперед. Русалка отступила.

Ага, не нравится?! Стоп, а что не нравится-то…

Чем я отличаюсь от Коли? Ну, кроме пола?

К нему они вон как липнут, поубивала бы… И неважно, что они и сами до меня уже успели того… ласты склеить. Напомню ещё раз, как это было!

Я стиснула кулаки, кожу кольнуло что-то острое. Поднесла ладонь к глазам – на запястье висел крошечный крестик. Дед подарил, на именины.

Ах, вот оно что…

Я выставила руку перед собой, девица попятилась. Торопливо преодолев разделяющее нас расстояние, я схватила Колю за руку. Мавки брызнули в разные стороны. Разъезжающийся, пьяный взгляд моего бойфренда мгновенно стал сосредоточенным.

– Мы игрушку делаем, новую. На российский рынок. РПГ. Начитался про всякую нечисть, даже ночами снилось, – вдруг сказал он. – Я ведь сплю?

– Боюсь, что нет. Эй, куда ты опять уставился?!

Коля поспешно отвел взгляд от самой си… фактурной.

Вот так и рождаются комплексы. У меня хорошо, если второй. Даже, если ваты в лифон напихать, так смотреться не будет.

– Мавки летом бегают по полям, а осенью живут в реках и озёрах.

– Хочешь сказать, их здесь быть не должно? – я развернулась к полудохлым красоткам. – Вы там что-то про помощь говорили…

– Помоги, и мы уйдём, – всё так же игнорируя меня, попросила главная.

– А что требуется? – рискнул-таки спросить Коля, крепче сжимая мои пальцы. Крестик впивался уже в две сомкнутые ладони.

– Одна из сестер нам не сестра…

– Не поняла, – искренне изумилась я, – гендерная повестка уже и до нечисти добралась?

Меня, разумеется, проигнорировали.

– Хозяин Леса, леший, украл ребёнка и заменил его на полено. Давно это было.

Мы только сейчас заметили одинокую сгорбленную фигурку у воды. Девушка прижимала к груди свёрток какого-то тряпья. Приглядевшись, я опознала плед, что мы купили в подарок Катюшке. Подозреваю, в машине его больше нет.

– Война. В землянке прятались, голодно, темно, ребенку и года не было, плакал, солдаты могли услышать. Все бы погибли, вот она и взяла грех не душу. Своего не пожалела, чтобы чужих спасти, – русалка говорила монотонно, глядя на "сестру" без всякого сожаления. – А потом не выдержала, той же весной и утопилась, чтобы с ребёнком встретиться своим.

Мне внезапно пришла в голову мысль, что неразговорчивая водяница может лично помнить и князя, и княгиню с сыном из моей статейки.

– С тех пор она с нами, – продолжила старшая. – Всё ищет его, ищет, не верит, что дите леший спас. А хозяин Леса тут, среди нас, но кто именно понять не можем. Скучно ему. Леса нет. Он ждёт. Вот и веселится с нами: то приходит, то уходит. Сейчас он здесь, я это точно знаю.

Одинокая фигурка притягивала взгляд словно магнитом.

Дед много чего про войну рассказывал, но больше про фронт, про блокаду. Он воевал далеко от дома, а мы детьми играли в рыцарей здесь, используя в качестве замка то, что осталось от укреплений на холмах.

– Вы каждого, кто на озёрах ночью задержится, о помощи просите? – на всякий случай спросил Коля.

– Они не смогли помочь, и мы тащили их в озеро поиграть, – таким же ровным тоном сообщила русалка.

Я с ужасом уставилась на черную воду.

– Но они боялись и начинали задыхаться, приходилось вернуть их на берег, – также невозмутимо закончила эта килька.

– Значит, всё, что от нас требуется – это угадать, кем притворяется леший?

Меня, разумеется, проигнорировали.

Мы с Колей переглянулись.

Шерлок Холмс и доктор Ватсон в психбольнице. Даже не знаю, что именно надо выкурить, чтобы придумать такой сюжет.

Одна неженатая пара ищет лешего, чтобы тот сказал мавкам, куда задевал ребёнка, почти восемьдесят лет спустя. Такое даже в романе не прокатит.

– Идеи есть?

Коля отрицательно покачал головой. Разглядывать голых барышень слишком пристально он закономерно опасался.

Я присмотрелась. Огонь в мангале ещё горел.

Всё меньше и меньше русалок занималось неблагодарным делом. Они резвились на берегу, плели венки из жёсткой осенней травы, танцевали, но всё это было беззвучно, словно в немом кино.

И только одна сгорбленная фигурка всё так же сидела неподвижно, прижимая сверток к груди.

– А леший вернулся к вам недавно? Лет сколько?

Я ткнула Колю локтем, чтобы повторил вопрос.

Пока смерть не разлучит нас… В понимании мавок женская солидарность тоже подпадает под это правило.

Я им явно не нравлюсь.

– Хозяин Леса может превратиться только в того, кого видел?

Коля терпеливо повторил вопрос, и… о, чудо, ему ответили.

– Тогда я знаю, кто это! – победно сообщила я.

Хотелось бы упомянуть си… фактурную, но увы, она точно была обычной мавкой, а не заколдованным хозяином Леса.

– Вот эта! Прототип явно уже в наше время живёт… или жил, – я некультурно ткнула пальцем в крайнюю справа девицу.

– С чего ты взяла, – оторопело, поинтересовался Коля. Он явно не ждал от меня таких поспешных выводов.

Главная в этом их ансамбле нудисток вопросительно приподняла брови.

О, со мной почти заговорили! Я поторопилась пояснить:

– У неё грудь ненастоящая. Силикон, точно вам говорю. Я однажды статью писала…

Повинуясь едва заметному жесту мавки скопом набросились на товарку. Та сперва изображала святую невинность, а потом превратилась во что-то напоминающее в равной степени человека и березовую чурку. Девицы загородили обзор, мешая одному любопытному журналисту разглядеть настоящего лешего.

– Говори старый, куда ребёнка дел, иначе щекотать будем, – распорядилась старшая.

– Всё ты, Рогнедушка, о других печешься. О земле заботишься, что не родная тебе, душам заблудшим помогаешь. О себе бы подумала, яхонтовая. Тысячу лет обиду свою отпустить не можешь! – голос хозяина Леса показался знакомым, но мне было некогда вспоминать. Некультурно выпучив глаза, я разглядывала тётку, что ходила по этой земле страшно подумать когда. Да я про неё реферат готовила, ещё когда в школе училась!

– Супруг твой уже давно с Богом встретился, которого сам и избрал. Сын, что не побоялся за тебя перед отцом вступиться – тоже, а ты всё здесь да здесь…

– Сын рабыни захватил город мой, убил братьев моих и отца моего, насильно в жены взял, не будет ему прощения! – отрезала княгиня.

Я искренне пожалела, что с собой нет диктофона, даже ручки с бумажкой – и тех не завалялось.

– Скажите, а как вам ваш памятник возле дома культуры? Портретное сходство имеется, или вообще мимо? – затараторила я. Когда во мне просыпается журналист, его уже так просто не заткнуть. – Такая драматичная сцена, вы на коленях, снимаете корону, что вы чувствовали в тот момент?!

Княгиня повернулась ко мне. Глаза ее, обведенные синевой, казались чёрными провалами, из которых смотрела сама вечность.

Я невольно шагнула назад. Коля дрогнул, но вопреки ожиданиям не двинулся с места.

– Волос длинный, ум короткий, – прокомментировал очевидное хозяин Леса, – да и язык без костей.

Он повернулся к нам, и я пораженно вцепилась в Колю, чувствуя, как тот обнимает меня в ответ.

Леший смотрел только на меня…

…И глаза эти всегда видели меня одинаково.

Столько, сколько я себя помню.

– Дед?!

Сомнений и быть не могло.

– Привет, внучка.

Яркий свет ударил в глаза.

Я зажмурилась, а когда открыла, рядом с нами уже парковался серый внедорожник. За ним нетерпеливо подгазовывала легковушка.

– Дальний выруби, придурок! – душевно поприветствовала я друзей.

Прижиматься к плечу Коли было уютно. Мы сидели, обнявшись в багажнике его иномарки, и мой бойфренд сосредоточенно строчил что-то в телефоне.

Уснула я, что ли?

Вылезать из-под пледа решительно не хотелось.

Коля отложил телефон и поцеловал меня в щеку.

– Чего это ты?

Подобных внеплановых нежностей за ним обычно не водилось.

Ничего не ответив, он выбрался из багажника и направился к мангалу, не забыв подоткнуть мне плед. Рядом с машиной уныло размокал в росе рыжий пакет с углем.

И присниться же ерунда всякая.

Я невольно потерла запястье.

Крестик исчез.

На экране колиного телефона светилась заметка:

"Не забыть посадить дерево. А лучше, пять!"