Сердце Охотника

Как же все-таки странно устроена наша жизнь…

– Ну и где же прячут подружку Волка? – я машинально положил в рот еще один кусок хлеба.

Ветви качнулись сильнее, и часть сверкающего рисунка осыпалась.

– В Озвереловке, – раздалось из-за спины.

– Это что за… – я запнулся, – место такое?

– Люди называют его иначе, – ответила Зайчиха.

Я присел на край стола. Надеюсь, получилось естественно и даже развязно. Потому что на самом деле от волнения у меня подкашивались колени.

– Итак. Я вас внимательно слушаю.

Глава 5. В гостях

Вера

Встретив меня, Заяц очень вежливо попросил сесть на заднее сиденье жигулей, припаркованных через дорогу. Снял со своей шеи клетчатый шарф и завязал мне глаза. Это было самовнушением, или шарф действительно пах заячьей шерстью – как чучело русака, которое когда-то стояло в кабинете отца?

Странное ощущение, думала я, слушая, как отъезжает мой автобус. События прошлого лета словно повторялись, но с некоторыми изменениями – следующий виток спирали. Меня снова похитили (пусть и не так нагло, как это сделал Никита), я снова ехала в машине неизвестно куда. Мои глаза снова были закрыты. И если следовать этой логике, куда меня привезут? В заячью нору? Никита найдет меня там? Ведь зайцы отлично умеют запутывать следы.

И вот мы едем и едем, уже, наверное, несколько часов. Я лежу на заднем сиденье и смотрю в потолок. Ну как смотрю? Глаза-то у меня по-прежнему завязаны. Кажется, что за окном идет снег. Или мне просто этого хочется?..

Никита, ну разве не глупость: я нахожусь сейчас в неизвестной машине, с неизвестным зверодухом, у которого неизвестные намерения, а перед глазами постоянно одна и та же картинка. Ночь. Отблески тлеющего костра играют бликами на нашей коже. Мы лежим на песчаном пляже, на покрывале, смотрим на низкие яркие звезды и под шепот воды о чем-то тихо разговариваем. Твоя голова – на моей вытянутой руке, а моя вторая рука лежит поперек твоего живота… Моя душа рвется к тебе. Я знаю: ты рядом. Я слышала твой голос, но… но… но… Такое ощущение, что каждый день, проведенный без тебя, рвется одна из миллиарда связывающих нас ниточек.

Наконец, Заяц позволяет мне выйти из машины и снять шарф, я застываю на месте.

С высоты пригорка открывается сюрреалистичный вид: детский рисунок, а не реальность. В лощине, кусочек которой отрезала широкая река, лежит небольшой, со всех сторон зажатый лесом город. Если в этом месте и существуют Заячьи домики, то они потерялись среди кварталов, не похожих друг на друга, как лоскуты самотканого одеяла. Приземистые бараки размером с гараж, низкие глиняные коробочки, расписные терема, многоэтажный кирпичный дом-свечка…

– Прошу вас, – провожатый указывает ладонью на дорогу, сбегающую с холма к городу.

Но я не двигаюсь с места.

Жители… С ними тоже что-то не то. Деталей не рассмотреть, но в их движениях улавливается то излишняя резкость, то непривычная глазу плавность – или все вместе. Даже долетающий до меня гул напоминает скорее не о городе, а о… зоопарке.

– Зверополис… – заворожено произношу я.

– Мы называем этот город Озвереловкой, – с гордостью поправляет меня Заяц. – Но у людей, конечно, свое название.

Невероятно!.. Я столько времени прожила бок о бок с Волками – да я полюбила одного из них! – что думала, зверодухами меня не удивишь. Но целый город!.. Кого там только нет! Вот те, вертлявые, с бурыми шевелюрами, возможно, Бобры. А вон те, что ходят группой, вперевалочку. Утки?!

Может, я сплю? Но я чувствую, как легонько меня подталкивает в спину ветер, как закатное солнце тепло касается макушки. Делаю шаг вперед – и слышу, как скатываются по гравию задетые ботинком камешки. Это происходит наяву. Наверное, нечто подобное чувствовали люди, впервые полетевшие в космос. Восторг на грани с эйфорией. И где-то в глубине души – страх. Потому что этот город – этот мир – совершенно не похож на мой. Он неуправляем, живет по другим законам, которых я не знаю. И кем в этом мире является человек? А если этот человек – дочь Охотника и возлюбленная изгнанного из стаи Волка?

Но пока зверодухи не кажутся опасными. Учуяв меня, перебегают на другую сторону дороги. Оборачиваются, когда я прохожу мимо. Долго смотрят вслед – я вижу это в отражении витрин. Город зверодухов. Здесь они чувствуют себя в безопасности.

Некоторые жители так похожи на людей, что об особенности их генов я догадываюсь лишь по взглядам. Но есть и те, которых «идентифицирую» с легкостью. Трепетные Лани с большими, чуть раскосыми глазами. Невысокого роста, крепко сложенные Кабаны с такими короткими шеями, что их головы кажутся вжатыми в плечи. И Лоси – вот в ком звериный ген угадывается с первого взгляда. Огромные – в полтора раза выше меня. С крупной головой, короткими густыми волосами, длинными ногами – степенные, медлительные. Вот они-то, увидев меня, дорогу не переходят. И даже не оборачиваются. А когда мы встречаемся взглядами, то опустить голову хочется мне. Именно они кажутся царями этого города зверей.

– Мы пришли! – радостно сообщает Заяц, и я останавливаюсь у широкой веранды одноэтажного деревянного дома.

Он находится особняком от других зданий. Сзади на него наступает лес.

Заяц долго возится со связкой ключей, прежде чем находит нужный. Я оглядываюсь и успеваю заметить, как в доме напротив за шторой скрывается детское личико.

Что ж, в прошлый раз тюрьма была попроще. Пусть моя жизнь и похожа на спираль, зато она, по крайней мере, сделала виток вверх, а не вниз.

– Располагайтесь, – предлагает мне Заяц. – Еда в холодильнике. Наверняка вы проголодались.

Я вежливо благодарю.

– Очень красивый дом… – и это самая длинная фраза, сказанная мной Зайцу с момента нашей встречи.

Дом действительно красив. Уютная кухня, просторная гостиная, застланная ковром. Занавески на широких окнах. На подоконниках кадки с цветами. Прохладно, но напротив дивана – камин.

– …Только вы не подскажите, что я здесь делаю?

– Просто гостите в этом дружелюбном городе, – так же вежливо отвечает провожатый, при этом его верхняя губа вздрагивает, обнажая длинные передние зубы.

Я не чувствую в этом угрозы – похоже, Заяц просто нервничает, – но мне все равно становится не по себе от его неосознанной демонстрации пропасти между нами. Я словно в одной клетке со зверем – но кем-то более страшным, чем русак.

– То есть я могу в любой момент уйти?

– Можете попробовать, – почесав за ухом, отвечает Заяц.

– Но мне хотя бы можно выходить на улицу?

– У меня нет рекомендаций на этот счет. Но, следуя собственному чутью, я бы не советовал так рисковать. По крайней мере, сейчас, когда ночь так близко.

– Пожалуй, ночью я буду спать.

– Это верное решение. А теперь позвольте откланяться, – и Заяц в самом деле коротко мне кланяется.

– Позволяю, – машинально выпаливаю я, хотя, наверное, стоило бы ответить иначе.

Наблюдаю, как Заяц спускается по ступенькам крыльца, и бросаюсь к холодильнику. Чего там только нет! Но только не нормальной еды. Ни мяса, ни рыбы. Сооружаю себе здоровенный бутерброд с творожным сыром и свежими овощами, завариваю чашку чая и ужинаю в кресле, не включая света, глядя в темнеющие окна.

Сумерки быстро густеют. Волнение неприятно скребется в солнечном сплетении. Что происходит там, по ту сторону стекла? Я не вижу ни одного светового пятнышка, ни единого зажженного фонаря, но слышу далекий шум шагов, голоса. Сползаю ниже по спинке кресла – такое странное чувство, когда хочется казаться незаметной, даже если я одна в доме.

Потом появляется луна, круглобокая, с голубыми прожилками. Слепит меня даже сквозь занавески. Смотрит, словно живая, ощущение настолько сильное, что в первые секунды кажется, будто это она медленно опускает ручку входной двери.

А потом я спохватываюсь. Вжимаюсь в кресло. Не дышу.

Дверь распахивается, являя мне мужской силуэт в проеме, затем тихонько ударяется о тумбочку у стены и замирает.

– Дверь не заперта. Ждешь кого-то? – раздается в кромешной тишине знакомый голос.

– Чуда… – отвечаю я и чувствую, как пол уходит из-под ног.