Танец со смертью, или Вернуться и Простить

– Ты никому не нужен!! – кричала она. – Твой отец уже давно променял тебя на Кристину. И Максим! Он в большей степени сын для твоего отца, чем ты. Раскрой глаза, наконец! Посмотри, как ты живешь?! Кто ты такой для своей семьи? Ненужная помеха! Тебе ничего не могут доверить, в компании ты – всего лишь мальчик на побегушках, хотя мог бы занять место своего отца. Но нет! Ты лишь исходишь ревностью, бегаешь за мной, как собачонка, хотя должен заниматься главным – бизнесом! Придурок, вот ты кто! Всем об этом известно.

Слава чувствовал, как в нем медленно закипает кровь. В словах Лилии было много правды, несмотря на то что они были пропитаны ядом и желанием ранить его побольнее. Чтобы как-то спастись от этого, избавиться от чувства обиды, терзавшего его душу, Слава начал пить. К тридцати годам он уже превратился в горького алкоголика, которого стыдилась вся семья. Один лишь Максим тогда поддержал его, как всегда, проявив благородство, – а Славу уже тошнило от него. Тот произнес пафосную речь, в которой выразил сожаление о том, что не заметил вовремя, как его лучший друг медленно разрушает свою жизнь. Не слушая протестов, Макс усадил Славу в машину и увез в Австрию, в клинику, где ему помогли справиться с алкогольной зависимостью.

Алкоголь утратил свою власть над ним, но открыл дверь для других демонов. Слава уже не мог контролировать свои чувства, ибо если раньше выпивка отчасти заглушала ревность и злобу, то теперь они беспрепятственно вырывались наружу. Он уже отчетливо, без мутной пелены перед глазами, видел мир, в котором живет. Привязанность отца к Максиму и Берту наполняла его душу ненавистью. Любовь папаши к Кристине, чужой девчонке, раздражала Славу до боли. А нежные отношения отца с Пиа просто выводили его из себя. Старик никогда не смотрел так на мать Славы, более того, он частенько поднимал на нее руку, а потом и вовсе бросил ее. С этой же сухопарой немкой он носился, как с самой дорогой игрушкой в жизни!

Но больше всего Славину душу разрушала его безнадежная любовь к жене. Ее он не смог вырвать из сердца. Слава продолжал терпеть измены Лилии, правда, сейчас она стала вести себя намного сдержаннее. И каждый раз, когда рядом с Лилией оказывался Макс, Слава терял самообладание. Он готов был убить своего – когда-то лучшего – друга только из-за того, что Лилия ласково смотрела на него, дарила ему улыбки, а еще хуже – думала о нем, когда ложилась в постель. Слава страдал оттого, что жизнь его проходила в путах ревности и ненависти, но он даже не пытался бороться, так как уже разучился жить другими чувствами.

– Что смотришь? – спросила Лилия, внезапно открыв глаза.

Слава опустил взгляд на ее обнаженную грудь и поднялся с постели, но она неожиданно потянула его за руку.

– Иди сюда, – прошептала она, и Слава подчинился, не будучи в силах сопротивляться желанию. – Прости меня.

Слава уткнулся лбом в ее горячее плечо. Все те же фразы… Он уже не верил им, но искренность в ее взгляде продолжала подкупать его.

– Когда ты успокоишься? – спросил он.

Лилия вдруг напряглась, отодвинулась от него и свернулась калачиком. Он увидел, что она дрожит, но не от холода, а потому, что плачет. Сердце его вновь наполнилось ненавистью, однако не к ней. Слава стиснул зубы от ярости и поднялся.

– Отец ждет нас на обед, – сказал он. – Отдохни, еще есть время.

* * *

Слава подал руку жене, помогая ей выйти из машины, и почувствовал, как спина его похолодела от внезапного испуга. Перед его глазами возник момент, когда он увидел здесь, у главного входа, Марию. Первым его порывом было желание подойти к ней, но тут же возникло стремление сбежать. Слава и не предполагал, что отец прикажет привезти Машу во Франкфурт. Надеялся на то, что Тамм не захочет лично встречаться с девушкой, отправит в Петербург Берта, а то и вовсе забудет о ее существовании. Но, похоже, старик так и не изжил свою лютую ненависть, направляя ее даже на тех, кто не имел никакого отношения к произошедшему с ним и с Кристиной. И все же Славин отец не был бездушной машиной, в этом Слава был уверен, как и в том, что он не причинит девушке вреда.

Неизвестно почему, но к Марии Слава испытывал добрые чувства. Да, она приходилась сестрой его главному сопернику – как в жизни, так и в любви, – но с первых же минут знакомства она покорила его своей мягкостью и добротой. Слава не желал девушке зла, хотя и ненавидел ее брата. Однако, увидев Марию в доме отца, он испугался, и только спустя некоторое время к нему пришло понимание, что этот визит к его отцу ничем ей не грозит. Кроме того, Слава думал, что сумеет объяснить причину своего знакомства с ней, он уже нашел вполне достойное оправдание. Отец крайне чувствительно относился ко всему, что касалось семьи. Слава решил надавить на его любовь к близким, зная, что это – беспроигрышный вариант. Он задумался, для чего именно девушку привезли в особняк, и практически сразу догадался о цели, которую преследовал его отец. Коварство старика поразило его, но еще большее удивление вызвала у Славы мысль о том, что отец вдруг начал догадываться об истинном участии Макса в покушении на его жизнь. Этого Слава боялся больше всего.

Слава вспомнил, как в тот день Лилия пошла к дому, подав было руку Берту. Тот снисходительным взглядом смерил ее фигуру и приблизился к Марии. А та посмотрела на Берта так жалобно, что Славе захотелось провалиться сквозь землю. Слава уже намеревался заговорить с ней, но девушка исчезла в машине, не дав ему возможности объяснить, почему он не брал трубку. Хотя как он начал бы разговор с ней, ведь рядом с ним всегда – за исключением особых случаев – находилась Лилия?

Сейчас, стоя в пустом дворе, Слава с нежностью думал о ней – искренней девочке Маше, тронувшей его сердце.

– Долго тебя ждать? – раздраженно спросила Лилия.

Он быстро подошел к жене и протянул ей руку, помог подняться по лестнице. Краем глаза он увидел молодого охранника, которому Лилия кокетливо улыбнулась, а тот, думая, что его никто не замечает, кивнул, слегка подмигнув ей. Слава поспешил отвернуться, чувствуя, как смешно он выглядит в эту минуту. Если бы его видел отец, наверняка не упустил бы случая поддеть сына, в очередной раз напомнив о том, насколько он ничтожен.

В гостиной Лилия огляделась и направилась на террасу, увидев мачеху Славы в окне. Пиа сидела напротив инвалидного кресла и что-то рассказывала Кристине. Слава отвел взгляд в сторону, предпочитая не смотреть в безучастное лицо своей сводной сестры. Где-то в глубине его души загорелся торжествующий огонек, но Слава тут же погасил его, чтобы его настроения и злобной радости случайно не заметили посторонние.

– Слава! – услышал он голос отца. – Зайди ко мне.

Старик явно был зол, и Слава поспешил выполнить его просьбу, не желая раздражать отца еще больше.

– Здравствуй. – Тамм протянул ему руку.

– Отец. – Слава слегка дотронулся до прохладных пальцев старика.

Тамм выглянул в окно, откуда хорошо просматривалась терраса. Он видел, как Лилия подошла к его жене и ласково обняла ее, что-то говоря при этом. Пиа похлопала Лилию по плечу, видимо, благодарила ее за слова сочувствия. Потом женщины присели в кресла, им принесли чай. «Странно, – подумал Тамм, – ранее они не были близки, а теперь шепчутся, как близкие подруги!» Впрочем, дружеское участие пойдет Пиа на пользу, потому что в последнее время она выглядела очень подавленной.

– Говори. – Тамм повернулся к сыну.

– Опять? – усмехнулся Слава. – Ты уже дважды допрашивал меня.

Он уже давно изучил отца и знал, как следует себя вести в некоторых ситуациях. Например, сейчас ему требовалось выглядеть уверенным в себе и сохранять ледяное спокойствие, иначе отец почувствует его слабость и что-нибудь обязательно заподозрит. Тактика подействовала. Тамм слегка расслабился, но бдительности не утратил. Он видел, что Слава умело прячет страх. Оставалось узнать, что именно скрывает сын.

– А ты дважды уходил от ответа, – сказал Тамм. – Давай начистоту! Тебе известно, где находится Максим?

– Нет, – Слава отрицательно покачал головой.

– Кто сказал тебе о Марии?

– Сам догадался. Не без посторонней помощи, конечно.

– Кто поспособствовал? – Нетерпение отразилось в лице Тамма.

– Доктор Вайнс, – Слава решил быть честным хотя бы частично. – Максим дружил с ним. Доктор хранил многие его тайны, в том числе и о Марии.

– Странно, что он рассказал тебе о девушке.

Слава поднялся и подошел к отцу поближе.

– Вайнс никогда не рассказал бы, – сказал он, – но мне помог случай. Видишь ли, я застал доктора в квартире Макса, когда он удалял оттуда все, что могло бы привести нас к Марии. Фотографии, открытки, которые Макс подписывал для нее, чеки и другие мелочи.

– Когда это случилось?

Тамм чувствовал, что Слава говорит правду, но все же какое-то смутное неприятное ощущение не давало ему покоя.

– Год тому назад.

– Не понимаю, – протянул Тамм, мысленно совмещая даты. – Почему доктор раньше не избавился от всего… этого? – Он пошевелил пальцами, не зная, каким словом назвать все те детали, которые связывали Максима с его сестрой.

– Сначала квартира находилась под охраной, и потом у него не было ключа, чтобы войти туда. Он потратил много времени на то, чтобы его достать.

– Это ты так решил?

– Нет, – улыбнулся Слава. – Вайнс мне рассказал, когда я увидел его возле сейфа.

– И легко признался в том, кто такая Мария? – с сомнением спросил Тамм.

– Доктор солгал мне о причине своего визита. Сказал, что Максим был должен ему, вот он и пришел забрать долг. Сокрушался, оттого что сделал это таким подлым способом, но ему, видите ли, срочно понадобились деньги. Я сделал вид, что поверил ему. Вайнс расслабился, и тогда мне удалось незаметно забрать одно из писем, которые он собирался унести с собой. Признаюсь, это было весьма важное письмо, так как именно в нем содержались сведения о Сергее Калинине, приемном отце Марии. Макс долгое время перечислял на счет, открытый на имя Калинина, весьма приличные суммы. Меня заинтересовало, почему он это делал. Пришлось постараться, чтобы доподлинно установить, кем они друг другу приходятся. Я слетал в Калининград, отыскал сведения об их матери, потом достал бумаги об удочерении и…

– Достаточно, – удовлетворенно кивнул Тамм. – Твои объяснения логичны. Кто еще знает о девушке?

– Только я, – ответил Слава.

– Ты убил Вайнса?

– Что?! Нет!

– Тогда кто же?