По другую сторону Алисы
На другой стороне мне удалось его избежать. Пока в голове прокручивались мыслительные шестеренки, меня переместили на носилки и теперь готовили к транспортировке. На вертолете доставят, я прямо такая важная. А может, и не было никакой другой стороны? Буду еще жить долго и счастливо. Разведусь, поеду к бабушке, а после того, как навещу ее, найду здесь работу, в конце концов, столько усилий было брошено на переезд. Да и к жизни в Лондоне я успела привыкнуть, друзья найдутся и любовь… надеюсь. Разработав столь гениальный план, мой мозг, похоже, выдал на тот момент все, на что он был способен, и отключился.
Ah, ha, ha, ha, stayin’ alive, stayin’ aliveAh, ha, ha, ha, stayin’ alive[2].Я отчаянно пыталась разлепить веки, чтобы прекратить это ужасное диско.
– Выключите, пожалуйста, – прозвучал мой надломленный и хриплый голос.
– Ноэль, возьми уже трубку! Мы пациента везем! – раздался низкий гудящий баритон. Почему так хорошо слышно, мы разве не на вертолете летим?
Открыв глаза и сумев сфокусировать свое зрение, я поняла, что командный голос принадлежал голубоглазому парамедику, надо признать, весьма симпатичному. Русые волосы, стройная фигура. Хоть он и сидел, но я оценила его внушительный рост. Красавчик. Его коллега, полноватый темноволосый молодой человек, отключив источник моих мучений, надулся:
– Между прочим, гимн реаниматологов. Жена звонила, – обиженно пробурчал медработник. Его привлекательный напарник, не сменив раздраженного тона, ответил:
– Хоть ее величество под гимн Соединенного Королевства! Мы на работе, будь добр, ставь на беззвучный или отключай совсем! – Красавчик в гневе попытался сдуть прилипшую ко лбу прядку. Усилия не увенчались успехом, и ему пришлось убрать ее длинными пальцами. Я чудом выжила, а думаю о чьих-то длинных пальцах. Соберись.
– Мы не на вертолете? – не сумела я сдержать удивления.
Я смогла обратить на себя внимание симпатичного парня. Ура. Подумаешь, при смерти была, главное – результат. И вновь встретилась с взглядом небесных глаз моего спасителя. Он мне улыбнулся, и я поплыла. Вернул к действительности все тот же низкий гудящий голос:
– Нет, мисс. Мы в машине скорой помощи, направляемся в Университетскую больницу Северного Миддлсекса.
Я хотела было спросить, почему туда. А потом несчастные нейроны моего головного мозга напряглись, и я поняла, что это ближайшая скоропомощная больница от места происшествия. А вертолет? Я же его видела?
– Сэр, прошу прощения, но я видела вертолет, что-то еще произошло в том месте? – Я не отрывала от красавчика внимательного взгляда.
– Майк, мисс. Да, к сожалению, сегодня утром была крупная авария – грузовик столкнулся с легковым автомобилем, и зацепило при ударе еще несколько машин. Движение пришлось перекрыть, – он замолчал, нахмурился, казалось, собираясь с духом, и продолжил: – Были жертвы, мы приехали на другой вызов, поэтому подробностей катастрофы я не знаю. – Майк еще сильнее сдвинул брови и отвернулся. Наверное, жалеет, что потратил время на меня вместо возможности помочь стольким пострадавшим. И, словно опровергая мои домыслы, он произнес:
– Но я рад, что оказался там и смог помочь вам. – Майк вновь озарил машину «скорой помощи» очаровательной улыбкой. Флиртует? Или просто профессиональная вежливость? Но на эти слова второй парамедик Ноэль закатил глаза, разве что языком не цокнул, и я сделала вывод – значит, для Майка это не типичное поведение. Флиртует. Абсолютно удовлетворенная этим фактом, я откинулась на тонкую подушку. Жизнь прекрасна. Главное, дорога была и в самом деле перекрыта, голубые глаза принадлежали парамедику. Значит, мне все привиделось? Не было Эйча, леса, трамвая? И констебли прибыли на место катастрофы, а не ко мне. Но что-то не сходится.
– Майк, а как меня нашли? Я не помню даже того, что спускалась в воду, – решилась я сказать правду. Майк кивнул:
– Такое иногда случается от шока, кратковременная амнезия, врач вам все объяснит. Мисс Андерсон, вас обнаружил сторож парусного клуба, когда делал обход. Увидел, как вы заходите в воду, а затем не выплываете на поверхность. Он вас вытащил на берег, вызвал «скорую».
Я заметила беспокойство в его прекрасных глазах. Надо будет расспросить этого сторожа подробно. А может, я вспомню? И лодки никакой не было. Мне даже показалось, из того, что я успела отметить, пока меня готовили к госпитализации, водохранилище несколько отличалось от «озера», которое я видела. Странные дела. Разберемся, сначала здоровье. И я позволила себе потерять сознание.
Проснулась я от типичных больничных звуков, которые наполняли почти все госпитали, что я знала. В светлой палате никого, кроме меня, больше не было, я попыталась нащупать сзади на стене кнопку вызова медперсонала. После десятого нажатия в палату ворвалась запыхавшаяся медсестра в белой униформе. Ох, не переношу белую форму.
– Мисс Андерсон, очнулись? Вам что-нибудь нужно? Я должна сообщить врачу о вашем пробуждении, – сестра выжидающе уставилась на меня.
– Нет, спасибо, – ответила я, покачав головой. Та сразу отозвалась болью. Медсестра удалилась, я пялилась в белоснежный потолок. Неизвестно, сколько прошло минут с момента ее ухода. Я успела немного задремать. Сестра вернулась, вкатывая медицинский столик в палату.
– Доктор Белл придет через десять минут. Мне нужно сделать забор крови, вытяните руку, пожалуйста, и зажмите кулак, – медсестра, Аманда Кросс, если верить ее бейджу, готовила все необходимое. Не люблю иголки. Зачем им моя кровь? Разве это входит в перечень оказания неотложной помощи? Я нахмурилась. Когда медсестра приготовилась вывозить добытый трофей, в палату вошла доктор Белл. Светловолосая, худощавая, совсем невысокая. Ей на вид было около тридцати пяти. С невероятно уставшим видом она открыла мою карту.
– Мисс Андерсон? Как вы себя чувствуете?
За этим последовал целый град вопросов, половина из которых, на мой взгляд, совершенно не относилась к делу. Например: «Были ли у вас в последнее время суицидальные мысли?», «Замечали ли вы за собой подавленное настроение?» Неужели по мне не видно, что я даже не помышляла о возможном лишении себя жизни. Скорее наоборот. В чем я поспешила уверить доктора Белл. Вот зачем им понадобилось проводить дополнительное исследование. Они могут подозревать попытку суицида, тогда они обязаны это сделать. Что же, я сильно удивлюсь, если, кроме алкоголя, они обнаружат что-то еще. Мы практически закончили нашу беседу-пытку, когда двери моей палаты распахнулись и в проеме показался огромнейший букет белых роз. Следом за букетом вплыла рыжеволосая заплаканная девушка, в которой я узнала свою подругу Еву. Слава богу. Хоть один адекватный человек подтвердит абсурдность предположений моего врача. Не успела я обрадоваться, как букет оказался на моей кровати, а меня сдавили руки моей подруги. Я чуть не задохнулась в удушающем пудровом запахе, поскольку волосы Евы были пропитаны насквозь тяжелым парфюмом.
– Боже, я так испугалась, дорогая! Услышала твое сообщение, одна на дороге, с пробитым колесом, какой ужас! Да еще рядом с незнакомцем.
Тут я оторопела. То есть мой звонок с того света дошел до нее? Немного отодвинув Еву и высвободившись из ее объятий, я спросила:
– Милая, а номер у тебя высветился? – Я продолжала смотреть на подругу.
Она лишь покачала кудрявой головой:
– Неизвестный номер, это меня напугало еще сильней, – она посмотрела на доктора Белл. – Как она, доктор? Мы очень за нее волнуемся, в последнее время такая грустная ходит, когда узнали о сегодняшнем событии, грешным делом, подумали… – Ева прервала поток своих переживаний, заметив мое наверняка красное от гнева лицо. Что она несет? Какая грустная? Но моему врачу этих слов вполне хватило, чтобы сделать какие-то пометки в карте и выйти из палаты, пообещав навестить меня позже.
– Ева, что ты такое говоришь? У меня с настроением все отлично. Жизни я себя точно лишать не собиралась. Поверь, – немного успокоившись, проговорила я, наблюдая за тем, как глаза моей лучшей подруги начали снова наполняться слезами.
– Прости, Элис, я не знала, что и думать, выехала сразу, как услышала сообщение, а потом мне позвонили из «скорой»… я же твой экстренный контакт. Почему не Джо? – Зеленые влажные от слез глаза с тревогой смотрели на меня. Я вздохнула. Может, сказать ей уже?
– Знаешь, у нас с мужем все не так гладко в последнее время, не хотела бы сейчас затрагивать эту тему. – Я отвернулась к окну. Темнело. Это навеяло воспоминания о тоннеле. Я вздрогнула.
– Ева, ты мое обручальное кольцо не находила? Кажется, оставила его у тебя на тумбочке, – вновь повернулась я к подруге.
Она задумчиво закусила губу, затем ответила:
– Я сразу убрала комнату, пока горничная разбирала завалы в гостиной. Кольца не находила. Но я попробую спросить Констанцию, вдруг оно было в гостиной или на кухне. – Ева ласково сжала мою руку. – Отдыхай, вот, кстати, тебе телефон. – Она положила современный смартфон на столик у кровати. – Прости, дорогая, надо идти, выздоравливай. – Поцеловав меня в макушку, подруга поднялась с моей койки и направилась к двери. Что же, черт побери, происходит?
Глава 2
Возвращение домой
Долго занимать место в госпитале и портить им коечный оборот мне не позволили, поэтому готовили к выписке. Лучшая подруга, конечно, не могла не поставить в известность моего благоверного. Джо приехал, как только закончил дела, что были важнее его жены. Зато он привез одежду и обувь. И на том спасибо. Я сидела на больничной койке, ждала, когда мне позволят покинуть это чудное место. Задерживаться не хотелось ни на минуту. Джозеф все это время сидел на стуле, широко расставив колени и сложив руки в замок. Взгляд был устремлен в пустоту. По приезде он не проронил ни слова. Кроме, конечно, сухого «привет, Элис, почему не позвонила?». А ты бы приехал? Бросив моментально все свои дела. Прямо так и вижу, как он бросает в воздух бумаги, срывает с себя белый халат и выбегает из клиники под удивленные возгласы коллег. Ага, ну да.
Уже сидя в машине (как он только так быстро вытащил «Порш» с городской стоянки?), я задала мужу так волновавший меня вопрос:
– Ты бы расстроился, если бы я умерла? – Слезы подкатывали к горлу, я такая ничтожная рядом с ним.
Его руки, лежащие на руле, напряглись.
– Что за глупый вопрос? Не думай об этом, ты жива, благо здесь не худшие врачи работают. – Я подняла брови от удивления и подумала: «Он нормальный?»
– Меня спасли парамедики, а изначально сторож, обычный сторож парусного клуба. Не врачи, – я решила не продолжать бессмысленные попытки вывести его на нужный мне разговор, но все равно пришлось нарушить тишину еще одним, не менее важным вопросом: – А как так быстро колесо заменили? У нас не было даже запаски. – Я взглянула на него. Он ответил, не отрывая взгляда от дороги:
– Какое колесо? Все были целые, – он включил радио. Ситуацию это не прояснило. Но звонок был? Нужно добыть запись сообщения на голосовой почте у Евы. Иначе я правда сойду с ума.
Родные стены встретили той же серой пустотой, как и всегда. Только один лучик света радовал меня в этой квартире – кухня, туда я и направилась. Джо даже не перешагнул порог дома. Извинившись, он сообщил, что у него остались дела в госпитале и ему нужно вернуться. Ну и пожалуйста, иди. Когда за ним закрылась входная дверь, я облегченно вздохнула – без него, наверное, и лучше. У меня чесались руки от одной возникшей в моем воспаленном мозгу идеи – отыскать Харона. Это будет сложно, учитывая тот факт, что, кроме его имени и города, я ничего не знаю. Ладно, просмотрю университеты Бруклина. Приготовив себе допинг – черный кофе с сахаром, я уселась на диван с ноутбуком. Так, начнем поисковую операцию «найди Харона».
Потратив полчаса и две чашки кофе, я наконец вбила в поисковую строку: Лонг-Айленд Юниверсити Бруклин Харон и нажала enter, особо не надеясь на результат. Но, на удивление, ответ лежал на первой строке. У Харона была страничка в одной из известных социальных сетей. Почти уткнувшись от предвкушения лбом в экран, я открыла ссылку. Аккаунт украшала фотография уже знакомого мне афроамериканца. Последняя запись сделана в 2010 году под фотографией темноволосой светлокожей девушки, целующей Харона в щеку: «Любимая Катрина, я буду всегда о тебе помнить». Мне не привиделось? Я точно знаю, что никогда не заходила на эту страницу, я и данной соцсетью не пользовалась, был аккаунт, но очень старый, без фотографий. Прочитала комментарий к записи: «Эйч, дружище, прими мои соболезнования, мне очень жаль». Ну и дела. Я разглядывала страницу Эйча, постукивая по столешнице ногтями. И что мне делать с этой информацией?
Поизучав еще страницу Харона, у него в друзьях нашла профиль некой Екатерины Нестеровой. Зашла; ее последняя запись была представлена той же фотографией с Эйчем, но текст был следующий: «Жду не дождусь, когда мы увидимся!» Пост сопровождала дата 05.08.2015 и геолокация – Москва. Все сходится. Интересно, успела ли она вернуться в Штаты? Интуиция подсказывала мне, что нет. Устав от компьютера, я захлопнула крышку. Надо, наверное, позвонить бабушке. Номер бы вспомнить, мой телефон так и остался в машине мужа. Потом его нужно вытащить и проверить, может, работает? И платок посмотреть. Хотя Джо, скорее всего, его уже убрал. После трех длинных гудков послышался холодный голос женщины, которая пятьдесят лет отдала на благо воспитания и образования школьников:
– Слушаю вас. – Пауза. Борясь с желанием разыграть бабулю, я проговорила:
– Привет! Это Алиса, у меня с телефоном были проблемы, как ты? Как себя чувствуешь? Я так по тебе соскучилась, – я едва не подпрыгнула от захлестнувших меня эмоций.
– Ох, Алисочка, моя хорошая, у меня все неплохо, как ты, дорогая? Когда приедешь? – Тон бабушки сразу переменился, я буквально почувствовала, как она улыбается. От этого сразу стало теплей на душе.
– На самом деле планирую навестить тебя в скором времени, – я едва не светилась от этой мысли.
– Солнышко, я так рада, ты не представляешь! Как там Йозеф? Не обижает тебя? – Голос бабушки поменялся, она единственная знала, что у меня с ним сейчас не самый лучший период в жизни. Я помялась. Говорить о том, что случилось, наверное, пока не стоит. Не хочу, чтобы она приняла это близко к сердцу. Будет потом переживать.
– Я этого не допускаю, все в порядке. Что тебе привезти?
Проговорив с бабулей о всяких пустяках, различных болячках и выслушав рассказ про соседей по дому, мы пожелали друг другу спокойной ночи. Немного стало легче. Я вновь включила компьютер и занялась поисками подходящего рейса. Лечу завтра. Отыскав лучший вариант, прямой рейс из Гатвик[3] в Пулково на двенадцать тридцать, я оплатила билет сразу же. И взяла только в один конец, будучи безработной замужней женщиной – я могу себе это позволить. Какие-то плюсы все-таки есть. Жаль, квартиру получше не могу купить женщине, которая меня вырастила. Я вздохнула и отправилась собирать чемодан.
В аэропорт я выдвинулась пораньше, поскольку для меня одна из лучших вещей в мире – выпить вкусный кофе, глядя на улетающие и прилетающие самолеты. Именно этим я и занималась, пока потягивала капучино, сидя уже у гейтов с посадочным талоном, зажатым в руке. Дом, родной дом, жди меня, я буду через каких-то четыре часа. Через час посадка. Скорее бы.
Санкт-Петербург меня встретил дождем, ветром и толкающимися людьми, что спешили к своим такси. Я едва не прослезилась от родной атмосферы. Найдя свой транспорт, успев при этом вымокнуть под проливным питерским дождем, я запрыгнула в машину и отправилась на Васильевский остров, попутно строча бабушке сообщение об удачном прибытии. Мужу я до этого сообщила по телефону, что срочно улетаю в Россию, сославшись на бабушку. Джо даже не пришел ночевать, опять спал в кабинете на диване, наверное. Ну или у новой возлюбленной. Я искренне надеялась, что хотя бы ее он любит.
Бабушка встретила меня у парадного, отчаянно пытаясь отобрать мой чемодан. И не скажешь, что ей уже семьдесят четыре. Такая бойкая, глаза яркие, волосы собраны в пучок. Ростом я пошла в нее, именно из-за своих ста семидесяти пяти сантиметров Алевтина Анатольевна совершенно не казалась старушкой, а, напротив, весьма статной стройной женщиной. Она вполне могла обойтись в день творогом, тарелкой супа и горсткой овощей. Мне бы так. Но когда приезжала я, ее стол на кухне превращался в скатерть-самобранку. При мысли о бабушкиных пирожках я едва не подавилась слюной. Пока мы поднимались по лестнице на четвертый этаж – дом был старым, как и многие дома Питера, не имел лифта, бабуля щебетала о сыне своей подруги. Не женат, кандидат филологических наук, завуч в местной школе. Ску-ука. Наверняка жуткий зануда. Но бабушке я об этом говорить, разумеется, не стала.
Как же вкусно пахло в квартире! Занеся чемодан в комнату и вымыв руки, я плюхнулась за стол. Я хотела помочь, но это совершенно неблагодарное дело, хозяйка категорически не допустит.
– Ешь, дорогая, вот тут еще булочку возьми с корицей, ты так похудела в своем Лондоне! – Она усердно двигала ко мне блюдо с выпечкой. А я и не откажусь, здесь-то уж точно можно. С удовольствием вонзила зубы в наисвежайшую сдобу. Как я по этому скучала. Болтая и попивая чай, я почти не услышала звонок телефона, того самого, который мне оставила Ева.
– Алло, – осторожно ответила я.
– Мисс Андерсон? Вас беспокоят из Университетской больницы Северного Миддлсекса, это доктор Белл.
Я немного растерялась.
– Слушаю, правда, я сейчас нахожусь даже не в Великобритании.
– Мисс Андерсон, в вашей крови обнаружили огромное количество сильнодействующего препарата, передозировка которого может вызвать летальный исход. Вам необходимо явиться на повторный прием. К сожалению, мы должны будем сообщить в полицию, поэтому разговор будет происходить в присутствии представителей закона. И, боюсь, будет необходима психиатрическая экспертиза, – голос на том конце провода выдержал паузу. – Когда вы возвращаетесь в Лондон?
Моим большим желанием было ответить «Никогда», но у меня могут быть проблемы. Поэтому я сказала:
– Постараюсь вернуться в ближайшее время, в течение трех дней.
– Это было бы очень кстати, мисс Андерсон, – раздалось на том конце провода. А откуда у них этот номер, может, это мошенники?
– Простите, а номер как вы узнали? – поинтересовалась я.
– Мисс Блум указана вашим экстренным контактом, через нее мы получили ваш номер. Всего доброго, мисс Андерсон, постарайтесь скорее вернуться в Лондон. – И на этом доктор повесила трубку.
Я не могла отвести взгляд от телефона, из которого доносились гудки. Бабушка с невероятной тревогой глядела на меня.
– Детка, что случилось? Кто тебе звонил? – Она отложила кухонное полотенце.
– Кажется, меня пытались убить, – только и смогла проговорить я, забыв о слабом сердце моего самого близкого человека.
Глава 3
Убийство без убийцы
Цвет лица моей дражайшей бабушки сменил все оттенки офисной бумаги разных фирм. Пришлось прояснить ситуацию. Пытаясь ее успокоить, я рассказала про странное шоссе, водохранилище-озеро, лодку, Харона и свет в конце тоннеля. Я обладаю уникальным свойством мгновенно и очень эффективно успокаивать людей. Когда мой рассказ закончился, бабуля на удивление не проявила бурной реакции и осталась сидеть на своем деревянном стуле, оставшемся еще с советских времен, в полнейшем молчании. Тишину разбивало лишь ритмичное тиканье часов с кукушкой, хотя мне уже стало казаться, что звук раздается прямо у меня в голове. Наконец она молча поднялась со стула, открыла верхний шкафчик, немного пошарив рукой в его недрах, выудила бутылку армянского коньяка и с грохотом водрузила ее на стол. Я вздрогнула. Нервы ни к черту. С таким же немилосердным звуком компанию одинокого алкогольного напитка разбавили два стакана, обычных, совершенно не предназначенных для распития этой янтарной жидкости. Щедро плеснув в каждый из них коньяка, бабушка заговорила:
– И какие у тебя предположения? Как ты думаешь, кто мог пожелать тебе зла? – Взгляд ее темно-серых глаз изучал мое лицо. – Не могу поверить, ты же такая добрая, кому могла помешать? – Она сердито сдвинула седые брови.
Бабушка мне так быстро поверила? Не засомневалась даже на секунду?
– Не знаю, не могу, конечно, всерьез воспринимать то, что мне привиделось во время моей так называемой клинической смерти, но исходя из этого, думаю, что это Джо. – Я с волнением посмотрела на свое временное средство связи, словно боясь, что оно мне вновь сделает какую-нибудь пакость. – Правда, если рассуждать логически, к чему у меня сейчас совершенно нет предрасположенности, каким образом он мог бы это сделать? Муж находился слишком далеко от меня. – Я смело глотнула коньяка. Закашлялась. Ну и как это можно пить? Бабуля не разделяла моих вкусов, а потому, разделавшись с первой порцией, которую она прикончила почти залпом, налила себе еще этого жуткого пойла. Причмокнув от удовольствия, бабуля мне ответила:
– Если, как ты говоришь, рассуждать логически, осмелюсь предположить: единственное, что ты пила тем утром это кофе? Верно? – Глаза Алевтины Анатольевны слегка прищурились, а щеки порозовели от огненного содержимого ее стакана.
Я задумалась. И правда, все, что попало в мой организм, – это кофе «с собой», который мне заботливо приготовила в то злополучное утро Ева. Корица. Может, то, что я восприняла как жест безграничной любви ко мне, было на самом деле уловкой, чтобы отбить вкус и запах смертельной дозы снотворного? Поняв абсурдность данной гипотезы, я нервно рассмеялась:
– Конечно, я пила кофе. Да, он пах корицей. Но, уверяю тебя, моя лучшая, подчеркиваю, лучшая подруга никак не могла этого сделать. – Я предприняла еще одну попытку проникнуться к янтарной жидкости симпатией. И вновь неудачно. – Есть такая вероятность, что анализы могли просто-напросто перепутать.
Эта версия меня устроила. Я даже немного расслабилась, но, когда я столкнулась со строгим взглядом школьной учительницы, поняла, что, скорее всего, я себя только успокаиваю. Все сходится, конечно. И кофе, и разговор с врачом. Но вот ее цветы, телефон и слезы – никак не вписывались в данный сценарий, о чем я незамедлительно поделилась с бабушкой. А главное – какой мотив?
Моя любимая учительница задумчиво почесала острый подбородок и, немного помедлив, проговорила:
– Не знаю, дорогая. Ты сказала, она довольно часто упоминает Йозефа? Возможно, я повторяю, лишь возможно, она испытывает к нему чувства. – Бабушка выставила ладони в миротворческом жесте, заметив мои поднявшиеся брови и открытый от удивления рот. – И все же стоит рассмотреть все вероятные версии; если анализ действительно твой, тебе грозит большая опасность. Кто бы это ни был, скорее всего, он попытается достигнуть своей цели, – она замолчала и посмотрела на свой опустевший стакан.
Господи, неужели, неужели меня и правда пытались убить? Я никак не могла воспринять идею о покушении на мою жизнь в исполнении Евы. Только не она. Девушка из книжного магазина. Нет. Я с тяжким вздохом откинулась на спинку стула. Ева и Джо? А что, неплохая пара. Совет да любовь. Но вновь несостыковка. Цветастый палантин, пахнущий ужасными духами. От нее в больнице отчетливо слышался совершенно другой парфюм. Может, мне стоит навестить подругу еще раз? И необходимо снова спросить рыжеволосую ведьму про кольцо. Вот у нее дома все и выясню. Итог моих рассуждений казался вполне приемлемым, и я решила остановиться на этом варианте. Стоит посмотреть рейсы до Лондона на ближайшие дни. Не хочется, конечно, так скоро возвращаться, но другого выбора пока нет. Пройдусь завтра по Питеру, а послезавтра отправлюсь распутывать этот непонятно откуда взявшийся клубок проблем. Утро вечера мудренее, да и, как говорила Скарлетт О’Хара, не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра. Пожелав бабушке спокойной ночи и обняв ее перед сном, я отправилась в свою бывшую комнату. Хотя она до сих пор оставалась моей. Бабуля решительно не хотела с ней ничего делать. Войдя в уже приготовленную к моему приезду спальню, я ощутила запах, который не замечала, когда жила в ней. Пахло старой мебелью, ветхими книгами и немного лавандой из-за запрятанных бабушкой во всех возможных местах саше. Еле заставив себя раздеться, я упала звездочкой в мягкую перину и почти мгновенно провалилась в страну снов.
Я шла по оживленной улице. Солнечные лучи отражались от стеклянных витрин. Утренний воздух был еще недостаточно прогрет, довольно свежо – любимая температура. А вот и моя новая семья. Рыжий бородатый мужчина держал за ручку девочку лет четырех, светловолосую, как и я. Неторопливо направилась к ним.
– Алиса, дочка! Иди скорее, так хочется наконец-то тебя обнять. – Мужчина раскрыл объятия, отпустив руку малютки. Я подумала, что было бы невежливым ему отказать в простом жесте дружелюбия. От мужчины пахло чем-то невероятно знакомым, хотелось зарыться носом в его клетчатую рубашку. Почему-то я заплакала. Слезы пропитывали рубашку незнакомца, моего отца в этой нелепой игре.
