По другую сторону Алисы

Глава 4

Трамвай «желание»

Пока мои глаза силились покинуть глазницы от удивления, погода вновь сменила милость на гнев – ох, непостоянная она женщина – и хлынул сильный дождь. Такой сильный, что в спину ударяли тяжеленные капли, волосы и одежда мгновенно вымокли. Эйч, воспользовавшись моим ступором, уже открыл двери старинного трамвая, показалось, даже деревянного, и громогласно провозгласил:

– Ну, красотка, думаешь, пневмония скрасит твое одиночество? – Он жестом показал заходить внутрь.

Одиночество? У меня кольцо на пальце! Машинально опустила взгляд на безымянный палец левой руки – обручального кольца из платины с бриллиантом не было. На правой, кстати, тоже, вдруг по русской привычке надела на другую. Джо точно меня убьет. Хотя, может, я забыла на тумбочке в спальне брата Евы? Эта чистюля обязательно его найдет и вернет, поругав при этом за неосмотрительность. Я обреченно вздохнула, неизвестно уже в который раз, и проследовала в трамвай. Чертыхнувшись, пока забиралась в импровизированную хижину, я вновь чуть не получила травму колена. Даже гравитация сегодня настроилась против меня. Эйч по-джентльменски помог мне подняться, и я наконец смогла оценить его рабочее и в то же время жилое пространство. Как он мастерски обустроил жилище! Никаких пассажирских сидений, конечно, не было. Зато их место занимала удобная на вид кровать; почему-то, глядя на нее, я невольно покраснела. Странно. Стены украшали полки с книгами, на небольшом письменном столе красовалась банка с окурками, куда он не забыл добавить новый. Меня это восхитило. Хотя зачем хранить банку с окурками? Где мусорка? А куда остальные отходы девать? Тут я заметила два пластиковых контейнера около кухонной тумбы. И плиточка для готовки есть, и кофеварка, и мини-холодильник. Ну просто дом на колесах. Или что там у трамвая. Я задала лесничему наиболее важный для меня вопрос:

– А туалет в этом чудо-трамвае имеется? – Прозвучало несколько раздраженно, словно это Эйч был виноват во всех моих сегодняшних злоключениях.

Мужчина стоял около той самой плитки и ставил на нее чайник. Вот же я неблагодарная.

– Конечно, имеется, пройди до конца, видишь деревянную дверь? Там и душ, и биотуалет. Полотенца лежат в шкафчике, бери, не стесняйся, – вполне миролюбиво ответил он, так и не повернувшись ко мне. Зато наконец-то снял свою дурацкую вязаную шапку и явил миру наполовину седую голову.

Подумав о том, что неплохо бы начать ходить к психологу, я отправилась приводить себя в порядок.

В узенькой комнатке, максимум два квадратных метра, были вплотную размещены биотуалет и небольшой душ, без кабины, даже без занавески, внизу находился слив. Теперь возник новый вопрос. Точнее, сразу несколько. А вещи как он стирает? Отвозит в местную прачечную? А продукты где покупает? На чем он передвигается? Насколько все сложно и чудно. Очень. Выполнив все необходимые для меня на данном этапе жизни действия, я вышла из «ванной», замотав голову полотенцем.

Эйч разливал по чашкам чай.

– У меня есть бисквиты, вафли. Будешь? – учтиво предложил он.

Такой он милый, хоть и странноватый. Хотя это нормально, наверное, особенно если живешь один в лесу.

– Спасибо, Эйч, не откажусь, – я ощутила, что еда, в том числе и быстрые углеводы, моему организму не помешают.

– Угощайся, девочка, – лесничий подвинул ко мне вазочку с печеньем и вафлями. Я вновь почувствовала внезапный приступ гнева.

– Меня зовут Элис, не «девочка», – я гордо вскинула подбородок. – А вот вы так своего имени и не назвали. Эйч это сокращение от… Генри? Хотя, вы сказали, сложное и редкое. Хм, Гарольд? – Я выдохнула и сразу ощутила стыд: ну чего я цепляюсь к нему?!

Эйч рассмеялся и потер рукой волевой подбородок. Почему он все время смеется?

– Хорошо, любопытная Элис, или правильнее сказать Алиса? – Он назвал меня русским именем без всякого акцента. Вдруг до меня дошло, что все это время было не так. Мы говорили на русском. Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. В его темных глазах вспыхивали искорки смеха. Чему все-таки он так радуется?

– Меня зовут Харон, – кратко ответил лесничий.

Я была в замешательстве. Как проводника в мир усопших из греческой мифологии? Переправлявшего души через реку Стикс на лодке? Сегодня этот вид транспортного средства меня преследует. Но если он Харон, почему Эйч, это же вторая буква?

О чем я не преминула его уведомить.

– Но если ваше имя Харон[1], то почему Эйч? – спросила я с недоверием мужчину.

Он лукаво на меня посмотрел и потянулся снова во внутренний карман куртки. На этот раз я не дернулась, молодец, вот она, работа над доверием к людям. Он вытащил очередную сигарету, чиркнул спичкой. Огонек от спички осветил хоть и не молодое, но весьма привлекательное лицо «проводника».

– Дорогая Алиса, а как, по-твоему, мне стоило сократить имя? Арон? СиЭйч? – кажется, лесничий смотрел на меня уже с усталостью. Даже мифического персонажа я утомила. Стоп. Не думаю же я правда, что он герой из древних мифов?! Конечно нет, догадался, что я русская, по акценту, а язык выучил, может, в России учился. Эти доводы меня успокоили.

«Сисси», пронеслось у меня в голове, принцесса Сисси. Я хмыкнула. Очень подходит высокому афроамериканцу.

– И кто же вас так назвал? Я понимаю, что родители, но почему у них столь оригинальная идея появилась? Откуда так хорошо знаете русский? И как так получилось, что вы работаете лесничим? Где вы покупаете продукты? Как стираете одежду? И откуда здесь, черт меня побери, трамвайные пути посреди леса?! – Вопросы из меня полились не хуже недавнего дождя с неба.

Харон затянулся, медленно выпустил дым из своих толстых темных губ и ответил:

– Назвала мама, увлекаясь в молодости греческой мифологией, русский выучил в университете, когда встречался с очаровательной девушкой из России в Бруклине, переехал в Лондон, не выдержал, – лесничий замялся, – расставания с возлюбленной. – Он серьезно посмотрел на меня, сигарета в пальцах чуть дрогнула. – За продуктами езжу в местный магазин, вещи отвожу в прачечную, а трамвайные пути не знаю, как здесь очутились, просто они существуют, и все. – Эйч затушил сигарету в пепельнице и бросил бычок в банку.

Я ощутила, как меня накрывает волна жгучего стыда. Ну почему я такая? Что мне сделал этот лесничий? Надо бы извиниться перед ним. Но не успела я начать поток заикающихся извинений, как Эйч опередил меня своим вопросом, застигшим врасплох:

– Моя очередь. Как так получилось, что симпатичная девушка оказалась на дороге одна и могла позвонить только подруге? Кто такой Джо? – Его карие, почти черные глаза внимательно смотрели на меня.

И правда. Как так получилось? Несчастливый брак? Все друзья, если они могут называться моими друзьями, и бабушка остались в Санкт-Петербурге? А в Лондон меня привело одиночество и незнание, кем я хочу быть в жизни, поэтому я вцепилась в Джозефа, как в спасательный круг?

Снова мой вздох. Услышала, словно со стороны.

– Наверное, я пока не знаю, чего хочу от жизни… – неуверенно начала я.

– Не задумывалась, что, когда ты поймешь это, может быть слишком поздно?

Я перестала изучать собственные руки и подняла взгляд на Харона. Что он хочет услышать?

– Да. Но это не имеет значения сейчас, я просто хочу домой, – твердо заявила я. Эйч откинулся на спинку стула и склонил голову.

– Это означает, что дом у тебя есть? Где тебя ждут? – Он говорил медленно, словно общался с умственно отсталой.

Назвать домом особняк из серого камня, что принадлежал семье Андерсон и находился совсем недалеко от Лондона, я, конечно, не могла. Главное, долго приходилось жить вместе со всеми родственничками моего благоверного, пока они гостили у главы семейства. Мы с ними нечасто пересекались, но впечатлений от этих недолгих встреч хватит на всю жизнь. Каждый раз мечтала, что встреча будет последней. Они, моя дорогая семья, пришли к мнению, единственному, в чем они сошлись, что я появилась лишь для того, чтобы откусить себе кусочек от гнилого пирога – капитала их неприятной семейки. Ни пенса мне не нужно. Я бы заплатила даже, только бы их больше не видеть. Но такими ресурсами я не обладала. Оно, может, и к лучшему. До сих пор помню лицо его матери, достопочтенной Элизабет (ну просто королева Великобритании), когда я посмела перешагнуть порог их дома. Как она скривила тонкие губы в подобии дружелюбной улыбки, у нее даже верхняя губа едва заметно подрагивала от отвращения. Их семья аристократов, кем они себя считали, а на самом деле обычных нуворишей, несмотря на полученные регалии от королевы, не могла допустить, чтобы их кровь и плоть связал себя узами брака с какой-то там медсестрой из Петербурга. Даже забавно вспоминать. С каким притворным сочувствием ко мне относилась его сестрица по отцу Виктория – дамочка с лошадиным лицом, блеклыми рыбьими глазками и вечно прилизанными волосами:

«О, дорогая, наверное, так сложно тебе будет найти работу… Не будешь же ты трудиться медсестрой? Пойми, Джозефа очень ценят на работе, над ним и так смеются, что у него девушка – сирота из России, ну ты понимаешь…»

Я, конечно, не понимала. Может, это Джо следует поменять свою работу? Зато ее сын был единственным, кого я воспринимала с искренней симпатией. Чудесный мальчишка Ричи одиннадцати лет, с черными волосами и зелеными глазами. Я ему читала по вечерам любимые мною в детстве книги, хорошо, что оригиналы были на английском. Его вечно недовольной мамаше это, конечно, не понравилось, и она прервала единственное нетоксичное общение в этих старых стенах.

А моей золовке стоило лучше бы последить за своим мужем, который во время семейных обедов любил пускать в ход потные ладошки по маршруту от моего колена до бедра, пока однажды я не оставила четыре красные точки на тыльной стороне его руки, нанесенные одной из серебряных вилок.

С каким лицом потом ходила Виктория! Зато ее сочувственные речи прекратились. Почему я не уведомила об этом вопиющем поведении своего дорогого Джо? Любила, как это ни странно, не хотела беспокоить. Да и он обещал, что это вынужденное проживание со всем его фамильным древом скоро прекратится и мы переедем в квартиру в центре Лондона. И мы как раз въехали около полугода назад. Но домом модно обставленные апартаменты мне не стали. Так как отношения за время проживания в их чудесном родовом гнезде, тянувшееся целую вечность, испортились настолько, что даже уединение в новом месте не спасло положение. Агрессия и раздражение возрастали, и мои походы в ванную в слезах и полном отчаянии участились. Я подозревала, что у Джо кто-то появился. Возможно, и шарф как раз тому подтверждение. Машина в самом деле его, я лишь одолжила ее для поездки к подруге. Своей нет, потому что, как он выразился, «зачем два автомобиля в семье». И правда. Может, чтобы я не видела чужие шарфы, пахнущие дешевым парфюмом… Ему, скорее всего, я настолько осточертела, что совершенно этот факт не заботил. А может, он оставил его нарочно. Чтобы все закончить. Для чего мы играли такую дорогую свадьбу? Было столько незнакомых мне людей, его друзей, коллег. Всех, кроме моих, даже бабушку не позволил привезти. Допустил до присутствия на этой сакральной церемонии только Еву. Ну-ну. О чем я только думала? Я покинула чертоги моих воспоминаний и воззрилась на Харона. Он все еще терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

– Нет, не могу. Мой дом в Петербурге, в старой квартире моей бабушки, единственного родного человека. – Почему я осознала это только сейчас?

Эйч предсказуемо обнажил в улыбке свои идеальные зубы:

– Так почему ты здесь? – Никак он не мог успокоиться. Отличная замена походам к психотерапевту. Невольно вспомнился «Трамвай, который называется желанием», и я почувствовала себя героиней этого произведения. Еще немного, и меня сдадут в психушку. А дорогой Джозеф со своей новой пассией будут жить в квартире, в которую я вложила столько сил. Одна из самых радостных вещей, которой я занималась в этом тоскливом городе. Даже чувствовала себя полезной.

– Не знаю… возможно, пора навестить бабулю… для начала, – я неожиданно для себя улыбнулась собеседнику. – Может, еще по чашечке?

Глава 5

Свет в конце тоннеля

Мы с Хароном опустошили, кажется, весь чайник, и мой не ожидавший такого поворота мочевой пузырь резко дал о себе знать. Я, извинившись, удалилась в ванную. Не успела я умоститься, как меня настигло странное ощущение движения. Нет, серьезно. Трамвай тронулся. И мой разум, похоже, вместе с ним. Как такое возможно? Стараясь не поддаваться захлестнувшей меня с головы до ног панике, я с абсолютно не присущей мне отвагой закончила начатый процесс, и мои руки почти не дрожали, когда я застегивала молнию на джинсах. Не удосужившись даже вытереть руки, я вылетела пулей из уборной, распахнув при этом дверь с такой силой, что та ударилась с оглушающим стуком о стену, и, покачиваясь, прошла к виновнику этих невероятно странных дел.

– Как?! – только и смогла я выпалить. Думаю, мой IQ понижался в его глазах с каждым произнесенным мной словом.

Эйч тем временем читал «Парфюмера» Зюскинда. Надеюсь, он не собирается меня добавить в коллекцию? Но смею предположить, что парфюм бы из меня получился получше, чем тот, что оставила незнакомка вместе со своим палантином. Как меня зацепила эта мысль. Неужели я еще продолжала любить мужа?

– Полагаю, тебя удивляет, что трамвай движется? – Эйч оторвал от книги взгляд. Но по выражению его лица можно было судить, что сделал он это с большой неохотой. Неужели его так поглотила история об убийце?

Набрав в легкие побольше воздуха, я приготовилась разразиться обвинительной тирадой. Но лесничий вновь прервал мою неудавшуюся попытку с ним поссориться.

– Алиса, прости, что не предупредил сразу. Я не хотел тебя пугать. Боюсь, теперь мне необходимо начать рассказ о себе, – смотрел он на меня весьма серьезно.

Это что, розыгрыш? Я настолько достала муженька, что он решил таким образом мне отомстить? Какой-то ненормальный увезет меня далеко в лес на том, что по определению двигаться не может. Его же компания и проложила трамвайные пути. Ага, все складывалось. Ну что же, послушаем. Не пропадать же деньгам Джо, потраченным на перформанс. Поэтому я заставила себя успокоиться, села верхом на стул, сложив руки на спинке, водрузила на них свою голову и сказала:

– Я вся внимание.

Лесничий наконец-то выложил сигареты на стол, и ему не пришлось тянуться в карман куртки. Медленно вытащив сигарету из пачки, он сосредоточил свой взгляд на ней. Покрутив немного ее в руках, словно думая, курить ему или нет, он принял в итоге решение – курить. В трамвае источником света была лампа, расположенная в кухонном углу, в остальных частях «хижины» царил полумрак, за окном стемнело. Поэтому спичка, поджегшая сигарету Эйча, показалась ослепительной, даже заворожила меня. Харон выпустил из себя дым, откинув голову назад.

А он ведь не такой старый. На вид сорок с небольшим. Скорее всего, просто рано поседел. Но я ждала интригующего рассказа, который этот, без сомнения, актер, нанятый моим мужем, мне задолжал.

– Все, к сожалению, проще и тем временем невероятней, чем ты можешь себе представить, – начал лесничий. Сделав еще одну мощную затяжку и отпустив на свободу дымовое полупрозрачное колечко, продолжил: – У меня в должностных обязанностях не только функции лесничего. Ты ведь заметила, что никакого движения на дороге не было? – спросил он, немного придвинувшись вперед, ближе ко мне.

Я задумалась. Ни одного транспорта мне не повстречалось. Хотя нет, один я все-таки встретила – лодку. Этим доводом я и решила разрушить его мистическое настроение:

– Позволь не согласиться. Лодка тоже вид транспорта, – я победно посмотрела на Эйча.

Но, похоже, собеседник не разделял моего оптимизма. Напротив, его лицо помрачнело, а сигарета была бесцеремонно размозжена в пепельнице, даже более того – в ней оставлена. Дело, вероятно, принимало серьезный оборот.

– Ты видела лодку, плывшую по водохранилищу Кинг Джордж? – он очень странно взглянул на меня. Похоже, IQ снижался не только у меня.

– Нет, что ты. Она плыла по асфальту! – Я начинала злиться. Хоть бы текст этим актеришкам-неудачникам прописывали логичней. Может, Джо и не так много денег отдал за этот спектакль? Но Харон пропустил мой сарказм мимо ушей. А ведь его точно не Харон зовут. Зуб даю. Лишь бы не лишиться его.

– Скажи, кого ты видела в той лодке? – Эйч продолжал смотреть на меня настороженно, даже с некоторой опаской.

– Я не разглядела толком. Мужчину, молодого. Он что-то скинул в озеро, прости, в водохранилище, – я поглядела на псевдолесничего. Ну, что ты там еще сможешь сымпровизировать?

Но Эйч не спешил с ответом, он поднялся с насиженного места и прошелся дважды до конца дома на колесах и обратно. Наконец он прекратил свое нервное шествие и негромко произнес:

– Что было после? Ты еще что-нибудь заметила, что не могла бы объяснить? – Под его испытывающим взглядом я вспомнила отблеск глаз Джо в зеркале заднего вида автомобиля. Если здесь установлены скрытые камеры, вряд ли стоит рассказывать о своих внезапных галлюцинациях. А то точно загремлю в дурдом. Но абсолютно против воли я напугала себя своими же словами:

– Да, взгляд глаз-убийц моего мужа в зеркале машины меня чуть не свел в могилу, – я быстро закрыла рот ладонью. Хотя все было сказано. Бригаду скорой психиатрической помощи, скорее всего, уже вызвали. Мне конец.

– О, Алиса. Все хуже, чем я думал. Хотя, наверное, для тебя это лучший вариант, – с некоторым сожалением прокомментировал мое высказывание Эйч.

Я в полном недоумении уставилась на Харона. Да что он несет? Джо хочет довести меня до инфаркта? О, как он близок к этому!

– Хватит туманных заявлений! Ближе к делу, и вообще, куда мы едем? – Я начала терять те крохи терпения, что у меня остались. И так настрадалась за сегодня.

– А ты оглянись по сторонам, присмотрись внимательней и найдешь ответ. – Харон пришел к мысли, что наступила пора пить кофе. От звука внезапно заработавшей кофемашины я встрепенулась. Я осмотрелась, подошла к окну. И в этот момент поняла – за окном не стемнело, это мы ехали по темному тоннелю.

– Что за чертовщина тут происходит?! Ну, признавайся, сколько тебе заплатил Джо?! Тысячу, две, три? Сколько нужно бедному невостребованному актеру, чтобы пойти на сделку со своей совестью и заставить умереть от страха незнакомую девушку? – Я в мгновение ока подскочила к нему и схватила за лацканы куртки. Кажется, даже тряхнула немного. Поскольку он был гораздо выше меня, со стороны это явно выглядело комично. Но мистер сама невозмутимость лишь накрыл мои руки теплыми ладонями и абсолютно спокойно сказал:

– Сядь, Алиса. Мне никто не платил. И я совершенно не хотел, чтобы ты умерла. Но кто-то другой очень этого желал. И ты его видела, – он отрешенно смотрел на меня, – в этом-то вся и проблема.

Кофеварка издала противный писк, напоминая о недавних намерениях Эйча испить кофе. Нашел время тоже. Выдохнув, я отпустила его куртку и села обратно на стул. Просто сдалась. Лесничий вернулся к столу с двумя чашками ароматного кофе, в трамвае немного начало светлеть.

– Ты умерла, Алиса. Это сложно принять. Все воспринимают по-разному, но реакция всегда одинакова: никто не верит. Ты вот решила, что это спектакль, а предыдущий мой пассажир придумал реалити-шоу, – Харон печально улыбнулся. – Но ты оказалась особенной.

– И в чем же моя особенность? – тупо спросила я, понимая, что этот фарс зашел слишком далеко, а от Джо дома останутся только кости, потому что больше в пожаре ничего не уцелеет.

– В том, что у тебя есть шанс вернуться… Найти своего убийцу, уладить все дела, – он методично размешивал в чашке сахар, звонко постукивая ложкой о стенки фарфоровой чашки со слоненком.

Я внезапно рассмеялась. Боги, он либо потрясающий актер, либо я еду с психом неизвестно куда. Возможно, он все-таки маньяк.

– И в чем же подвох в таком шикарном раскладе? – весело спросила я.

Он же, закончив с сахаром, отпивал кофе мелкими глотками. Затем мой потенциальный маньяк переключил внимание на меня:

– В том, что мне нужен преемник. Ты, конечно, можешь просто вернуться, прожить это год, как тебе хочется. Но судьба тебя настигнет, и ты уйдешь из жизни окончательно от предначертанной тебе аневризмы. Это может случиться здесь, когда после приведения твоей жизни в порядок ты вернешься сюда, чтобы я передал тебе дело, а может в любом другом месте. И тогда тот проводник, которого тебе посчастливится встретить, проводит тебя до последней станции.

Звучало все абсолютно безумно. Самое страшное, что я начала в это верить. И я смогла спросить Эйча только одно:

– Что за последняя станция?

Ответ последовал незамедлительно:

– Смерть.

Вот так просто. Смерть. А что я ожидала? На тебе, трамвай. В нашей движущейся хижине становилось все светлей и светлей. Потрясающая инсценировка. Я решила подыграть:

– Ладно, если ты хочешь, чтобы я вступила в ваш клуб проводников, – я даже не заметила, когда перешла с ним на «ты», – расскажи поподробней. У вас есть карта с локациями «порталов», имеется ли система связи с друг другом? Кто у вас босс? Аид? – Я опять рассмеялась. Может, все дело в сигаретах? Надышалась и тоже начала смеяться без повода.

Харон на удивление разделил мое веселье. Может, и не убьет, в конце концов. Подхватив мой смех, он ответил:

– Нет никакой системы, мне передал этот трамвай предыдущий проводник, я попал сюда так же, как и ты. С одним отличием: я искал причину смерти своей девушки; когда нашел, вернулся к трамваю, у меня случился сердечный приступ на шоссе, и я, проводив моего предшественника на последнюю станцию, занял его место. – И на этом он поднялся со стула и подошел к кофемашине, чтобы дополнить свою кофейно-сигаретную диету еще одной порцией черного яда.

Я медленно осмысливала сказанное, в трамвае стало светло как днем.

– Как тебя зовут на самом деле? – только и оставался мне этот вопрос.

Все так же улыбаясь, Эйч ответил:

– Меня правда зовут Харон. Такое уж невеселое совпадение, – он развел руками и вернулся к своему обычному беспричинному смеху.

– Погоди, – до меня только дошло, – я должна буду тебя проводить в последний путь?

– Несомненно. – Харон кивнул. – Ровно через год ты должна будешь оказаться около Кинг Джордж.

– И как же я пойму, что настал тот самый час? Утром, днем, вечером? – Я так устала от этого нелепого диалога с явно умалишенным господином, что была готова поверить во что угодно, лишь бы разговор закончился. Вообще это все закончилось.

– Не имеет значения, главное, успеть в этот день. Иначе ты просто уйдешь, – грустно резюмировал Эйч.

Понятно. Может, членство в этом закрытом клубе проводников давало какие-то привилегии? И как только я собралась об этом спросить, меня, в который раз за день, бестактно прервали. Ослепительный белый свет заливал все пространство трамвая.

– Алиса, пора.

И я открыла глаза.

Часть II

Обратный отсчет