Цветные Стаи

– Разумеется, – Командующая пригласила сесть остальных.

Солнцу и Василию подробно разъяснили суть договора, мы с Командующей говорили по очереди.

– Я соглашусь, если вы немедленно отвезете мою жену на Остов и обеспечите ей безопасность, – сказал Солнце.

– Это будет исполнено, – сказала Командующая. Когда Солнце кивнул в ответ, она вышла и велела стражнику у входа в шатер послать готовить лодку.

Когда она вернулась, Солнце уже поставил свое имя на бумаге, а Василий старательно чертил свое. Не смотря на трясущиеся пальцы, он выводил каллиграфические ровные линии.

После того, как договора были подписаны, Солнце вместе с Командующей отправились к берегу, чтобы проводить жену жреца. Ее отправили на самой новой лодке с огромным фонарем на носу, так же четыре лодки должны были плыть в сопровождении.

Когда лодка отчалила и отдалилась настолько, что осталась видна лишь крошечная точка фонаря, Солнце вздохнул с облегчением.

После того, как уехала его жена, жрец словно впал в оцепенение. Он делал и говорил то, что от требовали обстоятельства, но, очевидно, ничто вокруг больше его не заботило. Он как будто и впрямь ждал смерти.

Вместе с Командующей он отправился к баррикадам, а от них – к своей стае. Большой отряд черных прошел через всю территорию оранжевых, они заглянули в каждый угол. Никто не лег спать, пока каждый оранжевый и каждый желтый не получил известие о том, что произошло.

Весь урожай, уложенный на складах, был тщательно описан в течение нескольких часов. Слишком мало – самим оранжевым этого едва ли хватит на несколько месяцев, учитывая, что с этого дня они не смогут вырастить ни травинки. Однако Хризолит решила забрать половину, обещая прислать с Остова все, что сможет. По большей части она имела ввиду инструменты, а не еду. Солнце не возражал. Я пытался прикинуть, сколько оранжевые смогут протянуть на водорослевой диете.

На утро был назначен общий совет. Солнце должен будет сказать свое последнее слово как предводитель и представить всем своего преемника. После этого совета Командующая уедет с большей частью стражников, оставив не больше, чем нужно, чтобы следить за вновь прибывшими заключенными.

Все было решено и, когда занимался рассвет, у меня появился чувство, что этот слабый свет освещает какое-то другое место, что я стою на новой земле. Все кончилось.

Почему-то мне всегда казалось, что, когда этот день наступит, я захочу кричать или плакать от радости, что все люди вокруг буду ходить как пьяные, ведь то, во что мы вложили столько сил, наконец, случилось… Но вместо ожидаемого восторга я чувствовал только светлую усталость. И что-то внутри подсказывало мне, что восторг вообще не появится.

Яшма валилась с ног, я впервые видел ее настолько вымотанной. Мы отправились в хижину Василия, чтобы поспать несколько часов. Сам старик остался в шатре Командующей, ему нужно было отдохнуть перед новым переходом, так что мы никому не помешали.

Я проснулся через пару часов без всяких причин, еще даже не рассвело толком. Яшма лежала рядом словно мертвая, ее выдавало лишь редкое едва слышное дыхание. Глубокий восстанавливающий сон.

Усталость лишь слегка притупилась, но я понимал, что больше не усну. Я осторожно поднялся с кровати, тихо оделся и вышел наружу.

По земле гулял зябкий ветерок, воздух казался совсем прозрачным. Остров еще спал.

Ноги сами понесли меня к воде, и вдруг в мягкую пустоту, царившую в моей голове, проникла мысль. Я могу пойти к воде на этой территории, могу пойти в любое другое место на Огузке. После полудня я смогу взять лодку и отправиться к берегам Остова. Я смогу навестить мать. Теперь смогу.

Сердце забилось чаще, я остановился.

Неужели так чувствуют себя старики в моменты волнений?…

А что, если что-то случится? Если в полдень совет не соберется, а Хризолит не уедет? Что если это не все?…

Волнения были пусты, я знал это. Я знал, что Хризолит и Серый не лгали. Что договор был важен для них так же, как и для островитян. У них будут овощи, и даже больше, чем они рассчитывали. У них будут жизни почти всех черных, которые приплыли на сюда.

Успокаивая себя, я прислушивался к собственному сердцу. Оно билось все тише и тише, пока не успокоилось. Я сидел на берегу, свесив ноги и смотря в воду. Зеленоватые волны, казавшиеся голубыми в утреннем свете, с тихим шелестом ударялись о камни.

Когда мне надоело сидеть, я встал и пошел вдоль берега, в сторону территории оранжевых. Я старался держать голову пустой и не думать ни о чем, кроме мягкого утреннего света и приятной прохлады.

Однако, только я оказался на территории оранжевых, увидел на берегу темную фигуру. Приблизившись, я узнал Солнце. Он сидел у воды, погрузив ступни в лениво накатывающие волны.

– Кажется, день, когда исчезнет солнце, наступит не сегодня, – заметил я, улыбаясь. Жрец не сводил глаз с прячущегося за облаками света.

– Нет, он наступит не сегодня, – проговорил Солнце.

Я не был уверен в том, что он хочет говорить со мной – даже не был уверен, хочу ли сам с ним говорить. Я стоял возле жреца несколько секунд, смотря туда же куда и он, и уже решил уйти, как Солнце вдруг вскинул руку и показал куда-то пальцем.

– Смотри!

Я попытался понять, куда он показывает, но в той стороне не было ничего необычного. Небо и море. Солнце. Как всегда.

– Смотри внимательнее, белый демон, и смейся, пока то, что грядет, не стерло твою улыбку.

Жрец говорил без ненависти, но его рокочущий голос пробрал меня до мурашек.

Я всмотрелся внимательнее, но по-прежнему не увидел ничего странного.

– Я не понимаю! – сказал я.

Солнце резко встал, взял руками мою голову и направил в сторону и выше. И тогда я увидел.

В той стороне за розовыми облаками распускался пучок света. Такой же, как и справа.

На небо поднималось второе солнце.

Не веря своим глазам, я перевел взгляд на прежнее место, затем обратно. То же самое.

Только первое солнце почти взошло, а второе едва показалось из-за горизонта. Пока это была лишь тонкая полоска прозрачного света, но она росла с каждой секундой.

– Это невозможно! – проговорил я. – Что это!?

– Это, белый демон, Бог Солнца, – утробно прорычал жрец.

Я отступил от него на несколько шагов, постоял еще немного, убеждаясь в том, что мне не мерещится, а потом бросился со всех ног к фиолетовым.

Когда я добрался до территории безумцев, уже проснулись самые ранние и, увидев в небе два солнца, разбудили остальных. К Погоднику было не пробиться, его хижину окружили синие и черные. Только самим фиолетовым было до дна морского два в небе солнца или одно.

Как вскоре выяснилось, к Погоднику не пускали. Ведьмы выстроились плотной стеной у входа и не попускали внутрь ни души. Если кто-то пытался прорваться или начинал кричать, на нем нещадно пробовали всевозможные болезненные фокусы.

В толпе я заметил Барракуду.

– В чем дело? – спросил я, тронув ее за плечо.

– Что-то случилось с Жемчугом, – сказала она. – Я была с ним всю ночь, он опять впал в безумие… когда у него закатился третий глаз, и он потерял сознание, эти стервы выгнали меня оттуда!

Барри говорила четко и по делу, однако на ее глазах блестели слезы.

– Я боюсь, Дельфин.

– Я тоже, – сказал я, украдкой подняв взгляд на расцветающий огненный шар.