Страшная сказка о сером волке

В первые дни своего «перевоплощения», одеваясь подобным образом, я напоминала себе многослойную луковицу, но рассчитывать исключительно на иллюзию перестала быстро. Еще в самом начале бегства, на тракте, надо мной, «старой» женщиной, смилостивился один из торговцев и пригласил на телегу. Больше того, он сам подсадил меня на нее, и я видела его изумление, когда вместо оплывших жирком боков неказистой коренастой старушки под его руками оказался стройный девичий стан.

Я быстро учусь на своих ошибках и дважды их не повторяю. Пусть жарко под несколькими слоями одежды, но жар костей не ломит, в отличие от костра на площади для проклятой оборотницы.

Пока шла к церкви, встретила много знакомых лиц – за эти три года в Меруниче я влилась в городскую жизнь. Успела обрести широкий круг подопечных, что приходили за исцелением именно ко мне. Да, золотыми мне не платили, для богатых горожан имелся настоящий маг-целитель, но мелкие торговцы, да простой люд не чурался обращаться к старой знахарке, что поселилась на краю города.

Знакомый фасад здания, где, несмотря ни на что, я чувствовала себя хорошо. Запах ладана и воска мой нос волчицы ощутил заранее. Я поклонилась перед входом, чувствуя, как тело напрягается в преддверии неизбежной боли. Но это небольшая плата за возможность быть «как все». Жить в окружении людей. Не быть в одиночестве.

Я опустила руку в небольшую чашу у входа, где плескалась святая вода. Туда явно добавляли немного серебра, потому что мои пальцы знакомо обожгло, отчего на глазах выступили слезы. Но к этой боли я привыкла – не подав вида, шагнула дальше по проходу. Обожженные святой водой пальцы – плата за мою тайну, за покой и безопасность, что дарит этот город! Каждый входящий вслед за мной видит: я не иная. Я своя!

А ожоги можно быстро залечить магией, что я и делала каждый раз.

Прослушав службу, вышла на улицу и поковыляла к городской площади. Я соблюдала наш с мамой старый ритуал. Потолкаться среди народа, послушать сплетни и слухи, угоститься чем-нибудь вкусненьким и насладиться представлением. Это было мое время: когда не думаешь о плохом или необходимости выглядеть и действовать согласно образу, а лишь о себе и собственных впечатлениях. Время, чтобы почувствовать себя обычной, помечтать о несбыточном. Ведь мне всего двадцать один, сердце хочет так много, а разум твердит – невозможно, смирись с тем, что имеешь. Ведь просто жить – это уже так много.

– Ой, госпожа Лари, и вы здесь?! – воскликнула рядом, вынырнув из людского потока, самая большая сплетница Мерунича – госпожа Матая, жена капитана городских стражников.

Сама-то она пользовалась услугами мага, но мне часто приходилось бывать в казармах у городской стены, чтобы подлечить то одного бедолагу, то другого. Поэтому мы были хорошо знакомы. Да и зелья омоложения она у меня тайком от всех покупала.

– И я здесь, – кивнула степенно. – В церковь ходила, сейчас вот на людей посмотреть хочу, да новости послушать, что нового в мире делается…

– Пойдемте, уважаемая Лари, – подхватила меня женщина под локоть и потащила к импровизированной сцене, где скоро ожидалось выступление заезжих артистов. Там предприимчивый трактирщик, как обычно, вынес столы да лавки, приглашая перекусить на свежем воздухе, а заодно и на удобных местах представление посмотреть.

Один из столиков заняла пара матрон – тоже жены местных стражников чинами повыше. Одна из них – госпожа Алая, не так давно дочку ко мне приводила, любовный приворот снять. Оказалось, любовь настоящая, а девка носит под сердцем ребеночка. Тогда я наотрез отказалась убивать плод, а недовольной мамаше легенду поведала: если любовь убить, она никогда не вернется вновь. И готова ли она лично лишить дочь и любви, и дитя?

Не знаю, кому повезло: мне, непутевой сердобольной знахарке, наивно верящей в справедливость и любовь, или беременной влюбленной девушке, которая все это время простояла в дверях ни жива, ни мертва, но Алая расплакалась сама. Слава всем богам, они сейчас готовятся к свадьбе, и это радует мое сердце мага жизни.

Главная стражница Мерунича уперлась большой грудью в столешницу и заговорщицки зашептала:

– Обозники новости с юга везут. Говорят, в столице суета. К войне готовятся.

– Да ты что, – ахнула Алая, быстрым взглядом шаря по толпе народа, выискивая свою единственную дочь и ее жениха. – Кошмар какой. А до нас-то день да ночь пройти…

Ясно, что ее взволновало: как бы дочь участь вечной невесты не ожидала.

– А с кем? – вмешалась вторая дамочка. – Только бы не с ельфами проклятущими.

– А что, темные лучше, что ли? – вытаращилась Матая на подруг. – Или, не приведи высшие, оборотни? Одни душу заберут, а вторые на ужин пустят.

– Да, но в рабство тоже не хочется, – поморщилась ненавистница эльфов.

– Девоньки, хорошие мои, – тщательно изображая старуху, умудренную опытом и возрастом, глухо произнесла я. – До столицы далеко, да и кому нужен наш приграничный городок?

– Кому души нужны, да мясо свежее, человеческое…

Я шикнула на разговорчивую женщину, бросая быстрый взгляд в сторону: паники еще только не хватало. И пусть я в разы моложе этих трех балаболок, но в образ я сильно вошла. Каждый знает, маги живут столетиями, а простые знахарки с толикой силы, какой представлялась здесь я, до старости пару веков да разменяют. Вот и позволялось мне по-простому к высокопоставленным матронам обращаться, да учить порой жизни.

– Не нагоняй страху. Да и вспомните, кто мужья ваши. Сидели бы они в благости, да пили бы пиво, если угроза нешуточная была? Стены городские высокие, стража мужики сильные, опытные. Если что – отобьемся.

– Ой, не знаю, ой, не знаю, – чересчур наигранно трагично качала головой главная паникерша города, Дария. – Меньше недели пути и земли оборотней начинаются, а ближе к востоку – Темное царство. Там на границах постоянно сеча какая-нибудь. Вдруг и до нас докатится?!

– Последняя война у нас тридцать лет назад была, еще при прошлом короле. А уж сколько годков все тишь да гладь, да божья благодать. – Тоже решила добавить своего мнения Матая.

– Пока наш новый король под свои знамена не собирает мужиков, значит, сплетни всё. Не быть войне. – Внесла разумное замечание Алая.

– Мой свояк недавно в столице был. Говорит, посольство от Темных прибыло, да еще и младший наследник с ними. И с темными даже оборотней видал. Вдруг да какой-нибудь союз затевают? Не дай высшие, военный…

– А против кого воевать-то?

– Известное дело – было бы кому, а против кого, всегда найдется. Мало ли королевств богатых, особенно из тех, что к морю выход имеют.

– Свят, свят, свят, – перекрестилась Алая, и я вслед за ней, скорее для поддержания разговора. – С темными, да нелюдями всякими связываться – себе дороже. Неминуемо боком выйдет, они под шумок все разведают, нашими руками все угли разгребут, а потом на нас же и нападут.

Мы дружно закивали: не поспоришь.

Разговор ни о чем, может, и продолжался бы до самого вечера, да представление началось. Цирковое. И мы вчетвером вмиг забыли обо всем, увлеченно следя за выступлением, прихлебывая горячий сидр, да заедая его сладкими горячими пирожками. Мирное время оно беспечное…

Распрощавшись с главными городскими сплетницами, направилась назад к своей избушке. Манера двигаться размеренно, прихрамывая на одну ногу, стала уже неосознанной. Шла, избегая больших улиц, погрузившись в мысли об услышанном, когда окликнули:

– Госпожа Лари?

Голос узнала – достойный парень, старший сын почившего уже плотника. Мастеровитый, работящий… Один из подопечных моих недавних.

– Не болит ли чего, Гриня? – Жамкая губой, постаралась я произнести вопрос с подходящим знакомству достоинством. – Оправился?

– Вашими заботами, госпожа Лари, – парень до земли поклонился, опуская рядом со мной корзину, накрытую тканью, да приличный такой плетеный из лыка туесок, – здоров и полон сил. Как заново родился, хотя думал, что света белого не увижу больше.

– Вот и славно, – под личиной старческой с искренней радостью улыбнулась я. – Хорошим людям помогать – доброе дело делать, мне ли, старухе, не знать.

– Вот матушка вам велела пирог свежий отнести, брат поутру специально в лесу малины поздней набрал для начинки – она самая сладкая. А я вот… орехи тут… на леснице собрал.

Я невольно слюну сглотнула: редкость в этих краях лесница, южнее она растет, а уж какие плоды у нее вкусные – век есть и не наесться. И как нашел? Да еще целый туесок набрал!

– Уж вы меня на славу угостили, – закивала головой. – Только зачем же мне старой много так, отсыпь горсть – и хватит. А остальное матушке снеси, на зиму сохранит, или продаст – за орехи с лесницы можно много запросить.

Не в первый раз за последние дни гостинцы мне Гриня или брат его приносили, явно решив присматривать за «старушкой».

– Госпожа Лари, – проигнорировав мои слова и снова подхватив свою ношу, а заодно и мою корзину с ярмарочными покупками, парень двинулся вперед – к моему дому, – провожу вас. Может помощь какая нужна? Вы завсегда скажите. Дров ли запасти или крышу обновить?

Моему домику хозяйственная рука бы не помешала, да только страшилась я настолько сближаться с местными. И сейчас, прихрамывая и шагая рядом с Гриней, чувствовала себя неспокойно.

– Хороший ты парень. Жена твоя забот знать не будет, – вроде и на манер почтенной матроны, но и с истинной верой в душе, предрекла ему.

– Госпожа Лари, – засмущался парень, – будь вы годков на пять помоложе – женился бы на вас. Добрая вы женщина.

Он сказал, желая меня уважить, да только за живое задел.

«Не женится никто на мне, одной век свой проводить» – думала я, с благодарностью отправив молодого лесоруба домой, стоило ему меня проводить. Тяжело было на моей душе.

Присев на скамью у окна, вспомнила, как впервые увидела Гриню. В тот день тоже возвращалась с ярмарки домой, и тоже услышала окрик: