Волчье счастье

И… вместо того, чтобы продолжить свой бег к нему, она, сорвавшись с места, побежала в другую сторону. Это была ее игра, ее стремление заставить белого догонять, включаясь в «брачные» взаимоотношения. Неопытная и самоуверенная бурая! Мало видела она опасности, не придавала должного значения инстинкту, предупреждающему о недопустимости такого поведения. Волчица в должной мере не прислушивалась и не принюхивалась к окружающему ночному лесу. Лишь упивалась собственным чувством свободы, стремительностью своего продвижения и… игрой. Ведь она знала, что волк учует изменение направления ее движения, и…

Тяжелое тело ударило в бок, на бегу повалив бурую. В ту же секунду волчица опознала напавшего – белый! Но вовсе не с заинтересованным скулением волк сейчас притирал ее к земле, ощутимо, до боли, прихватив клыками холку. Он взбешенно рыкнул, впрочем, тут же оборвав себя. Но волчица уже собственным боком ощущала, как от ярости дрожит его напряженное тело. Стоило ей покорно замереть, как волк стремительно вскочил, освобождая бурую. И тут же, еще до того, как та вскочила на лапы, ее сознание хлестнул холодный кнут чужой воли, требующий мгновенного подчинения. Альфа. Его приказ словно связал тело самки, не позволяя и помыслить о том, чтобы ослушаться. Волчица, как смертельно напуганный заяц, стремительно вскочила и, покорная воле вожака, побежала. Белый волк бежал рядом, не позволяя себе оторваться, нервно принюхиваясь и сосредоточенно вслушиваясь звериными ушами в окружающие шорохи.

В какой-то момент он застыл на месте, словно затаившись – растворившись в темноте ночи серебристым лунным бликом. Бурая, послушная его влиянию, замерла рядом. Вслушавшись, волк, мягко пружиня лапами, отступил назад, меняя направление движения, явно намереваясь обойти что-то. Бурая зеркально повторяла его маневры.

Волки тихими тенями скользили по лесу, двигаясь к цели, известной только вожаку. Ею оказалась высокая скала на широкой лесной поляне. Именно на эту поляну выскочили двое: белый самец и бурая самка. Но и тут вожак не замедлил движения, в пару прыжков достигнув скальника. Волчица почуяла крошечный язычок затхлого воздуха. Там было укрытие!

Вопреки звериным инстинктам белый волк скользнул именно туда. Бурой пришлось последовать за ним. А там… Едва она оказалась в узкой щели пещеры, как по сознанию новой волной безжалостного холода прошелся новый приказ, полностью подчинивший себе. И тело, вопреки намерениям волчицы, начало меняться. Сознание тоже менялось, избавляясь от животного главенства, взывая к человеческой половине.

– Ты чего твори… – возмущенно вскрикнула через минуту, быстро вскочив с земли, уже Лена.

Но договорить она не успела. Прекрасно видимый ей в абсолютной темноте глубокого грота голый Добровольский, тоже в человеческой ипостаси, стремительно метнулся к ней и, рывком схватив за горло, грубо прижал спиной к стене.

– Сам тебя сейчас убью! – взбешенно и едва слышно зашипел он.

* * *

Напугал меня Андрей до икоты. Ведь я не просто видела его ярость, я чуяла его бешенство, каждой клеточкой кожи ощущала бурлящую в прижавшемся ко мне мужском теле агрессию. Это были не шутки – Добровольский однозначно взбеленился до предела. Что случилось?

Испуганно пискнув, вцепилась руками в его ладонь, удерживающую меня за горло. Стало страшно: вдруг и он теперь придерживается точки зрения отца на мое «долгожительство»? До того я всячески пыталась разорвать договор, временно связавший нас. Он не давал. Более того, при всей невыносимости и неоднозначности своего поведения, защищал. Все время защищал. Сейчас же Андрей меньше всего был похож на «мою пару».

Или… моя волчица что-то натворила? От этой мысли поплохело: кошмарно не контролировать себя в зверином обличье. А она могла…

– А-андрей… – натужно зашипела я.

– С твоим зверем надо что-то делать! – зарычал в ответ мужчина и, неожиданно слегка ослабив хватку, уткнулся носом мне в щеку. – Это же убийственно опасная неопытность! Тебе нюх зачем?! А инстинкт самосохранения у бурой твоей есть? Убил бы сейчас Фирсанова самолично! Невозможно за полтора месяца наверстать то, чего не сделали за всю жизнь.

«Ой, все же моя волчица!»

Я смиренно перестала дергаться, боясь подумать о том, что стряслось. В прошлый раз из-за нее нас едва не подстрелили. Но тогда Андрей так не ярился. Впрочем, сразу после нападения я его и не видела…

– В общем, ставлю тебя перед фактом. – Кажется, он слегка остыл, по крайней мере, голос звучал уже холодно и сурово. – Я полностью беру контроль над твоим зверем. Больше ты так на чужой территории не побегаешь!

«Что-о-о?!»

Я обалдела от такого заявления. Были ли в природе подобные случаи? Альфе, конечно, необходимо подчиняться. Но полный контроль?… И течка же вот-вот!..

– С ума сошел?! – Я отскочила немного в сторону, благо Андрей отстранился. – У меня скоро течка, и ты хочешь заставить самку слепо подчиняться твоим рациональным решениям в такой период? Да и потом…

– Именно! – Неожиданно он довольно улыбнулся, продолжая, впрочем, прислушиваться к звукам снаружи. – Тем более в этот раз трепать мне нервы ей не с кем. Нет рядом других волков. Поэтому твоей бурой придется смириться с обществом лишь одного самца.

У меня засосало под ложечкой: она-то смирится… Очень даже смирится. А вот мне как быть? Но я не была настолько беспечной, как мой зверь, поэтому сразу заметила, что говорим мы шепотом и Андрей как-то излишне собран.

– А что?… В чем сейчас опасность? Чего бурая не учуяла? – Я практично решила сначала выяснить причину его очевидного беспокойства.

– Росомаха, – одними губами лаконично поведал он мне, старательно улавливая ноздрями ночной ветерок.

И что? Эта «помесь» рыси и медведя может быть опасна для двух волков? Даже я одна, даже с учетом моей неопытности, и то одолела бы дикого зверя. Ведь сообщества росомах-оборотней не существовало. Все это я попыталась донести до Андрея удивленным взглядом.

– Она ведет себя как оборотень! К тому же очень коварна и опасна, – поразил меня ответом белый. – И здесь – ее территория.

Но как?! Сроду не слышала об оборотнях-росомахах!

Андрей пожал плечами и шепнул:

– Это нехорошая история. Расскажу в другой раз. Но запомни навсегда: росомаха – очень опасна. И это – не территория волков. Защитить тебя тут некому.

Непроизвольно поежившись, я уже сама плотнее прижалась к стене маленькой пещерки. Вопреки предупреждению, рядом с Андреем мне было не страшно. И только сейчас, скользнув взглядом по стенам гротика, сообразила, что мы спорим тут шепотом, совершенно голые! И… невыносимый белый вовсю этим пользуется, не отводя от меня пристального взгляда. И во взгляде при этом все больше и больше звериного интереса. А я… Я тоже ощущала небывалое возбуждение. Увы.

«Проклятая течка!» – мысленно застонала я, решив сжаться в углу в комочек и так просидеть до утра.

Сесть не успела. Добровольский мгновением раньше шагнул вперед и, обняв за плечи, притянул к себе.

– Ленка… – глухо и обреченно пробормотал он мне в волосы.

– Добровольский! – Я возмущенно попыталась коленкой пихнуть его в бедро. Белый так притиснул меня своим телом к стене пещеры, что двигаться получалось плохо. – Ты оборзел совершенно! Если забыл – мы вроде как в ссоре! И даже то, что ты мой альфа, не оправдывает такого поведения.

Вот ничто в нем так меня не выводило из себя, как пожизненное следование лишь собственным интересам. Бабник! Как же! Голая девушка под боком – нельзя упустить такой шанс. Его ничто не изменит. Даже на чужой территории, даже когда рядом, по его словам, опасная росомаха!

– А ты не забыла? Мы вроде как пара на период действия договора. – Вовсю пользуясь моей малоподвижностью, Андрей успел уже меня облапать. Вот же ж… зверюга!

«Видимо, мой аромат меняется и действует на него излишне призывно», – вынуждена была я признать очевидное. С чего бы еще только что дико злившемуся альфе так стремительно перестраиваться на совершенно другой лад? А что он перестроился – сомнений не вызывало. Все посторонние хищники в окружавшей пещерку темноте ночного леса как-то внезапно перестали его волновать. И меня тоже. Чем больше сладострастных узоров выписывали на моем теле его руки, тем сильнее накатывало на меня желание. Впрочем, я-то его всегда хотела. Это и обидно. А уж в своем нынешнем перевозбужденном состоянии…

– Нам в лагерь пора, – собрав крохи самоконтроля, попыталась я воззвать к его здравому смыслу, но…

– Кхм… – Белый лишь что-то неразборчиво пробормотал, склонившись к моему плечу и посасывая крошечный кусочек кожи в страстном поцелуе.

«Мне конец!» – честно признала я этот факт, ощущая, как изнутри неумолимой волной ощущений нарастает собственное возбуждение, а ноги подкашиваются от приятной истомы. Уже по собственному желанию прижалась к своему оборотню, плавясь от ожидания. Ждала я всего: его поцелуев, его прикосновений, его… всего.

– Ленка… – прежде чем начать терзать губами мое ушко, вновь пробормотал Андрей.

– Что? – зажмурившись, прошептала я в ответ, разворачивая голову и подставляя губы.

Грустный факт – у меня никогда не хватает сил ему сопротивляться!

– Моя, – утробно проурчал белый, подхватывая мой порыв, и, обняв ладонями мое лицо, уже не позволил пойти на попятный и отвернуться. Уставившись загадочным взглядом в мои глаза, подул на нос, а потом… поцеловал в губы. Нежно так поцеловал, мягко коснувшись своим ртом моего. – Попалась.

«Это точно, – скорбно признала я в глубине души. – Долго держать оборону, выдержать все его сокрушительные попытки соблазнения и вот так, без боя, уступить там, где близость и вовсе не ожидалась! Я бы еще поняла, если бы он мне взбучку устроил, а так…»

Оставалось единственное разумное объяснение – виновата течка. И мы оба лишь жертвы собственной животной природы.

И я сдалась, уступая напору белого. Ведь можно бороться с кем угодно, кроме себя.

– Андрей… – уже жадно шаря руками по его плечам, успела я выдохнуть между нашими головокружительными поцелуями. – Не томи…

Страсть даже не бурлила, она бушевала внутри, требуя выхода, превращая кровь в лаву. Я сгорала в огне желания, стремясь лишь к одному – стать одним целым, делить с ним дыхание, испытать мощь его покорения.

– Не-е-ет… – предупреждающе выдохнул белый, слегка прикусывая мою нижнюю губку. – Меня так долго лишали возможности насытиться, что сейчас я намерен попировать от души.