Деньги с ногами. К кому и зачем приходят деньги?

После прогулки вдоль прохладной реки по заросшему высокой травой берегу в сопровождении местного пса Мишки, я возвращалась по узкой тропинке, глядя на то, как закатные лучи медленно сползают, отблескивая от разноцветных листов крыши кухни. Я уже отошла немного от первого оглушительного переворота в моей голове и была готова осознавать мысли, поселившиеся теперь в ней. Это, пожалуй, и есть самое ценное в общении с Галиной, что она пусть хоть слегка и безжалостно, но справедливо развеивает все мифы, которые мы так умело создаем вокруг себя, а потом живем в них, принимая за чистую монету все происходящее. И для меня было настоящим открытием, что помимо иллюзий, которые мы рисуем, мы еще и чувства свои в этих иллюзиях просто переворачиваем с ног на голову, и это именно то, что я сделала со своим чувством обиды.

Обида – это, как мне казалось, раньше очень негативное чувство, которое скребет на душе подобно старой кошке, но именно так мы и вешаем ярлыки негатива и позитива на абсолютно нейтральные вещи, такие как чувства, отношения или даже банально предметы, те же деньги. Таким образом мы объявляем невинные явления иной раз даже личными врагами. И я об этом, конечно же, не особо задумывалась до встречи с Галиной. Именно поэтому так манило меня это место. Я чувствовала, что по-прежнему я уже мыслить не могу, а по-новому пока что не знаю, как. В первую очередь меня волновали мои отношения с финансовым сектором, тогда я еще предполагала, что это нечто отдельное от всей жизни. Но для того, чтобы понять всю суть, мне было необходимо рассмотреть гораздо больше сторон этого вопроса, поэтому полная решимости я отправилась на свое любимое кресло рядом с печкой.

Здесь как всегда уютно витал аромат кофе и люди делились мнениям по множеству очень разных вопросов. Люди приезжали сюда и из соседних городов, с других концов страны, и даже из-за границы, и это просто бесценно, так как о таком разнообразии мнений можно только мечтать. Кто-то уже ушел париться в просторную горячую баню, которую тут щедро топят каждый вечер для гостей, а кто-то сидел в нерешительности, как я, и ждал подходящего момента для своего вопроса. Одна невысокая худощавая темноволосая женщина была смущена больше остальных, она скованным тихим движением передвинулась поближе к Галине и начала негромко говорить мягким голосом:

– А я тоже хочу разобрать деньги…

– И что это такое «разобрать деньги»? – Галина иронично повернула к ней кудрявую озорную голову.

– Ну то, что я не зарабатываю, а должна. – женщина еще больше смутилась и говорила уже вполголоса.

– Так, кому должна? Ты у себя одалживала, и теперь себе должна?

– Нет, должна зарплата высокая быть.

– Почему должна, объясни мне? Понимаешь, «должна» это достаточно серьезное заявление. То есть ты должна сама себе зарабатывать деньги? Так?

– Ну да, себе помогать, детям, зарплаты мужа на все не хватит ведь. – она говорила об этом очень повседневно, как будто это – само собой разумеется.

– На что – на всё?

– Ну, в Россию вот, например, летать, не могу все время просить у него, у родителей.

– То есть, ты за родителей решила, что не надо у них просить? Или они тебе об этом сказали?

– Ну нет, я так решила. – она потупила глаза и начала мять в руках салфетку, лежавшую на столе.