Бег по раскаленному песку

– Да – торопливо ответила она.

– Я сын Веры Ивановны, Виталий, – представился хозяин незнакомого номера – Она попросила меня позвонить вам и сообщить, что не сможет сегодня прийти на работу.

– Виталий, как она себя чувствует?

– У нее сильный ушиб головы и сотрясение.

– Где она?

– В седьмой больнице.

– Я могу к ней приехать? Меня пустят?

– Да. Именно поэтому я вам и звоню. Она попросила, чтоб вы приехали и захватили банковские документы.

– Вы серьезно? – удивилась Лика, про себя подумала: «Вот Вера Ивановна не только в армии служила, она еще и робот» и уточнила – она с сотрясением просит, чтоб я привезла ей документы?

– Да, мама сказала, что ей нужно подписать чековую книжку.

– Хорошо. Что ей можно привезти? Я имею в виду не документы.

– Ничего не надо. Я все уже привез.

– Я скоро буду. – Лика попрощалась и отключила телефон.

– Как Вера Ивановна? – спросила Соня, слышавшая половину разговора.

Лика стала собирать свою сумочку, не забыть телефон, блокнот, на ходу пересказывая разговор с сыном Веры Ивановны. Она открыла сейф, достала чековую книжку и положила в сумочку.

– Удивительная женщина. Она даже с сотрясением заботится о том, чтоб мы сегодня получили деньги. Профессионал. Люблю ее, – восхитилась Соня и добавила – но ничего же не случится, если деньги получите завтра или через неделю, а не сегодня?

– Нет, Соня, – не согласилась Лика – Вера Ивановна права. Все нужно делать вовремя. Сегодня значит сегодня. Тем более штрафы за каждый день просрочки нам не нужны.

***

Лика заехала в магазин, купила виноград и сок. Виталий сказал, что ничего не надо привозить, но у нее даже в мыслях не было послушаться его. Никогда в ее жизни еще такого не было, чтоб пришла она в гости без гостинца. Посещение больного в больничной палате, это, конечно, не поход в гости, но с пустыми руками она не пойдет.

«Плохо, что люди болеют – думала Лика, встречая возле больницы людей в халатах, в медицинских – медперсонал, в домашних – больных. – Плохо, что болезни приводит их в стены этого заведения, с жутким названием больница. Интересно, это название произошло от слова боль? Здесь причиняют боль или убирают боль? Лучше лечиться дома. Но просто так в больницу не госпитализируют, по пустякам в больницу не кладут. Значит, на это были весомые неотлагательные причины. Здесь пахнет болью. Болезнь источает боль, которая чувствуется каждой клеточкой тела».

Она очень не любила, когда люди лежат в больнице. Да, да, именно так. Именно, «лежат в больнице» – это она ненавидела, суеверно боялась этого и переживала за лечащихся. Тот факт, что люди болеют – не пугал ее. Да в любом возрасте можно заболеть, подцепить заразу, поймать вирус, простудить горло холодным мороженным или соком со льдом, все это случается. Но не столь страшно, когда человек лечится дома. Дома ему помогают родные, мамы, папы, дедушки и бабушки, своя комната, родные стены, да любимая подушка, наконец. А в больнице что?

Племяннику Мише было почти годик, когда он заболел. Весь день он был вялым, плохо ел, капризничал. Никто не мог понять от чего ребенок стал температурить, ведь в семье никто не болел. На следующее утро сестра помчалась с ним в больницу. Педиатр поставила диагноз – вирусная ангина – и не стал рисковать, отправил их в стационар.

Мальчик рос плотненьким бутузом, щечки пухленькие, на ручках и на ножках – складочки, пузико у карапузика. Доктор прописал капельницу с антибиотиками. Медсестры забрали ребенка у матери, чтоб поставить систему. Миша орал так, что Ангелина рвалась в двери процедурной. Сколько времени прошло, она не знает, но когда ей разрешили войти, то обе медсестры возмущенно пожаловались «Он у вас такой толстый, что мы долго не могли найти вену». Ребенок лежал под капельницей, спал и нервно всхлипывал во сне. «Могли бы не выгонять меня, я бы помогла найти.– шепотом возмутилась мать и на удивленный взгляд медсестер, пояснила – я доктор». Она села рядом, прикрывая Мишеньку своими руками, как куропатка прикрывает крыльями своих птенцов.

Когда они вернулись в палату (катетер стоял на запястье), и Геля сняла с ребенка штанишки, то увидела на ножках следы от уколов. Она растерянно застыла. Она стянула с ребенка рубашечку – перепроверила свои догадки. На руках, в запястьях, в локтевом сгибе, под коленками были такие же следы.

Эти недомедсестры пытаясь найти вену, во всех возможных местах кололи ребенка иглой от системы. Вот почему он так! орал!

Потом, естественно, орала Ангелина. На недомедсестер и недодокторов.

Потом, естественно, мать не отпускала от себя дитя. Обнимала его, жалела, просила прощение и целовала, целовала, целовала.

Ангелина с Мишей пролежали неделю, за это время они не только вылечились, но и исхудали, стали нервными, раздраженными и плаксивыми.

Поэтому Лика ненавидит боль-ницу, от слова боль.

Виталию она решила не звонить и не спрашивать по трем причинам, во-первых придерживалась принципиального правила – если есть возможность узнать самой, то она это сделает. Во вторых если есть возможность узнать самой, то она не будет отвлекать человека, тем более, если у него могут быть важные дела. А у Виталия, и это предсказуемо, возле больной матери могут быть важные дела. И в третьих он по телефону разговаривал как робот. Может, конечно, ей показалось, и она сделала поспешные выводы о человеке, которого ни разу в глаза не видела, а может, у него так проявляются переживания за самого близкого и родного человека.

В регистратуре она узнала номер палаты Веры Ивановны и имя лечащего врача, поднялась на шестой этаж, прошла по коридору в нужную палату, по дороге ловя себя на мрачных мыслях по поводу больничной среды. А среда больничная, как бы ни хотелось от нее скрыться и закрыться, была везде, даже в носу. Слышался запах лекарства, к нему приклеился запах болезни и грустной атмосферы и белых потолков и окрашенных в бледно зеленый цвет стен.

Она постучала в нужную дверь и приоткрыла ее, найдя взглядом Веру Ивановну, Лика прошла к ее кровати. Вид Веры Ивановны вызвал сочувствие: голова перебинтована, скула заклеена пластырем, под глазами огромные синяки, цвет лица контрастно бледный с желтизной, она как бы постарела лет на двадцать. Во всем этом одно обрадовало Лику: спала она спокойным детским сном.

Возле кровати на стуле сидел молодой мужчина. Лика отметила, его красоту, но он взглянул на нее пустыми стеклянными холодными глазами и первое, вернее второе впечатление о нем резко изменилось.

– Анжелика Валерьевна? – негромко спросил.

– Да, – шепотом ответила она.

– Мама спит, ей сделали укол. Пойдемте в коридор. Не будем ей мешать.

Они вышли в коридор, встали у окна. Виталий разговаривал в полголоса, Лика в этом его поддержала.

– Вы, Анжелика Валерьевна, на мой вид не обращайте внимание. Я не спал уже двое суток. Глаза как у обдолбанного наркомана.

Лика не стала ему говорить, что именно эта мысль пришла ей в голову, когда его увидела.

– Вы не бойтесь, я не наркоман.

– Я и не боюсь – быстро соврала она.

– Я вчера с плавания пришел, – устало говорил он – До этого сутки не спал. На вахте был. Домой приехал, ужин сделал, спать не ложился, ждал ее с работы. Потом вот это случилось – он посмотрел на дверь в палату – и некогда было и некуда было прилечь. То снимки делали, то с докторами общался, потом участковый расспрашивал.

– Я могу вас подменить – предложила Лика.

– Спасибо, конечно, но у вас своих дел полно. Доктор сказал, что через пару дней ее можно забрать на домашнее лечение.

– Может вам помощь нужна? Вы говорите, не стесняйтесь. Вера Ивановна нам не чужой человек.

– Да все есть, – устало сказал он – справимся.

– Может лечение оплатить? – не отставала Лика.

Виталий хмыкнул и вздохнул:

– У меня есть деньги, Анжелика Валерьевна.

– Я в этом не сомневаюсь. Извините, если обидела вас своим предложением.